надеясь увидеть хоть какие-то следы недавнего ночного происшествия, о котором неожиданно в это утро напомнил мне Резовский. Но на блестящей ее поверхности не осталось ничего, что могло бы свидетельствовать о столкновении, кроме неглубокой неровной вмятины. Единственная царапина длиною не более пяти сантиметров была еле заметна, да я и не уверена, что она получилась именно от того ночного столкновения.
В офис редакции пришел пока только Кряжимский, а следом за мной вбежал запыхавшийся Ромка.
— Еле доехал, — отдышавшись, сказал он. — Такие пробки везде, что автобус, в котором я добирался, никак не мог двинуться с места.
— Что-то я не заметила этого, — весело сказала я Ромке.
— Когда у меня появится личный автомобиль, я тоже буду быстро добираться до рабочего места, — ответил Ромка, усаживаясь за своим рабочим столом.
Кряжимский работал за компьютером, что-то сосредоточенно печатая. Я прошла в кабинет и разделась. Но не успела присесть на свое место, как, постучавшись, вошел Виктор, а за ним просочился и Кряжимский. Сергей Иванович был в курсе того, что Виктор отправляется охранять дом Волынского, и он тоже хотел знать причину столь раннего прихода нашего фотографа и моего телохранителя.
Виктор рассказал, что вечером Волынский, как и было обговорено, отвез его в свой особняк. Виктор незаметно пробрался в дом, пройдя со стороны гаража, поэтому Дмитрий его не мог видеть. А Волынский демонстративно прошел в дом с фасада, осмотрел все там, но ничего подозрительного не обнаружил: все стояло на своих местах и ничего не пропало. Убедившись в этом, Иван Игоревич так же демонстративно спустился к своей машине и вернулся в город. А Виктор остался один в пустом темном доме; свет был выключен.
Всю ночь он просидел, отодвинув занавеску, около окна в спальне; с этого места был лучше виден особняк Можайского. Ночью стояла гробовая тишина, и в доме, за которым он наблюдал, светилось только одно окно, которое было задернуто шторой. Так что увидеть то, что происходило за нею, он не смог. Виктор держал наготове фотоаппарат, но ничего выдающегося в эту ночь не произошло. Видно, один охранник лег спать, а другой охранял дом.
Так прошла вся ночь, в которую Виктор не сомкнул глаз, о чем свидетельствовали заметные мешки под глазами. И только перед самым рассветом послышались какие-то звуки в соседнем доме. Дмитрий со своим напарником ранним утром уехали с охраняемого объекта, так как где-то в половине шестого явился сам Можайский и в их услугах больше не нуждался, освободив охранников от исполнения обязанностей.
Моему разочарованию не было предела: оказывается, никакого ограбления не произошло и не должно было произойти.
— А может быть, Можайский приехал неожиданно раньше времени? — предположила я. — Поэтому и перепутал все планы Дмитрия?
Виктор ответил, что охранники, по-видимому, ожидали Можайского, так как за полчаса до его приезда в доме везде зажегся свет, а как только Константин Александрович вышел из машины, они, уже одетые, встретили его у дверей дома.
— Версия о том, что Дмитрий тщательно продумывал план ограбления, не оправдалась, — сделала я вывод, на что Кряжимский только утвердительно кивнул. — Что же теперь делать?
— Я так думаю, что Дмитрий скрываться от нас не собирается, так как он, как и всегда, ведет обычный образ жизни, — заметил Кряжимский. — Так что спугивать его не стоит, он у нас на виду. Наверное, сейчас он дома высыпается после дежурства в доме Можайского, и идти к нему разумно только с конкретными доказательствами вины, иначе он просто ускользнет из наших рук.
— А может быть, и не стоит к нему идти? — предложила я. — Что, если нам переговорить с его напарником? Вскользь упомянуть о том, что некто видел, как Дмитрий залезал в чужой дом во время исполнения своих обязанностей, и теперь их обоих ждет тюремное заключение? Как я поняла, Федор Курышев не отличается особым интеллектом и работает в фирме недавно, поэтому у него выведать информацию будет проще.
— Как скажете, Ольга Юрьевна, — согласился Кряжимский. — Только напомните мне, пожалуйста, отчество этого самого Федора Курышева.
— Сергеевич, — вспомнила я, заглянув в ежедневник, и Кряжимский опять занялся поиском адреса нужного человека.
В редакцию, как ураган, влетела Маринка.
— Оль, ну ты даешь! — громко крикнула она, входя в мой кабинет. — Я же для тебя старалась, познакомить тебя хотела, а то ты все одна да одна, так и с ума сойти можно. А Мишка такой хороший, даже лучше, чем Сашка. Вообще, они оба мне понравились.
— Ну и с кем же из них у тебя роман? — весело спросила я.
— Конечно же, с Сашкой, я же не изменяю своим принципам. С кем познакомилась раньше, с тем и встречаюсь, — ответила Маринка.
— Не больше недели, — съехидничала я.
— Посмотрим, как долго продлится эта неделя, — задумчиво сказала Маринка.
— Спорим, что не больше семи дней? — заключила я пари с подругой.
— Хорошо, — согласилась она и вышла из моего кабинета, так как еще даже не успела раздеться.
После того как Кряжимский достал адрес напарника Дмитрия, я попрощалась с коллегами и отправилась к нему домой, захватив с собой сделанные Виктором фотографии.
— Здравствуйте, могу я поговорить с Федором Сергеевичем Курышевым? — спросила я, как только дверь открылась и на пороге появилась пожилая женщина.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила она меня. — Он сегодня только вернулся с работы, поэтому сейчас спит, но я его разбужу, если он вам срочно нужен.
Когда женщина оставила меня одну, я огляделась. Квартира была большой, но обстановка в ней бедноватой. Мать воспитывала сына одна, и в доме чувствовался недостаток умелых мужских рук — я заметила сломанные дверные ручки, требующие ремонта полки в прихожей.
Федя вышел ко мне в спортивном костюме, который для него, наверное, являлся повседневной домашней одеждой: в неглаженых, повидавших виды штанах.
— Вам что надо? — хриплым голосом поинтересовался он, протирая со сна глаза.
— Я хотела бы с тобой поговорить о твоем последнем дежурстве в Дубках, которое для тебя может явиться последним.
— Почему? — удивленно и испуганно спросил Федор, подтягивая сползающие штаны.
— Вот, посмотри!
Я передала ему в руки фотографии, где был снят Дмитрий в тот момент, когда он отпирал дверь особняка Волынского. Федор рассматривал снимки с большим удивлением, сонные глаза его открывались все шире и шире. Он позвал меня в свою комнату, чтобы мать не слышала нашего разговора.
— Ну и что? — спросил он, усаживаясь на разложенный диван. — Я об этом ничего не знал и, судя по тому времени, когда были сделаны эти снимки, я вообще спал. Так что я ничего не слышал и не видел, и если вы собрались меня шантажировать…
— Да нет, мне от тебя ничего не надо, кроме, пожалуй, ответов на некоторые вопросы.
— Задавайте. — Он немного расслабился, как только узнал, что мне ничего особенного от него не требуется.
— Давно ты знаешь Дмитрия Корандина?
— Неделю, — ответил Федор. — Я только неделю назад пришел на работу в эту фирму.
— Так, значит, ты первый раз охранял дом?
— Да!
— А почему пришел работать именно в это охранное агентство?
— Я по профессии повар, но много этим не заработаешь, если только по знакомству не устроиться в хороший ресторан, — объяснил он. — А тут мне один друг сказал, что идет набор охранников, я и пришел. Меня сразу же взяли на работу.
— Так, значит, в «Крепости» все люди работают совсем недавно?
