ночью в его дом и осматривает имеющиеся там вещи, спокойно выискивая более-менее ценные среди них. В результате такого досмотра определяется местонахождение сейфов, шкатулок с драгоценностями и так далее. Вероятно, что наведаться к соседу охранники могут и несколько раз, так как им нужно точно запомнить не только что где лежит, но и обстановку в доме, чтобы невзначай не напороться на неожиданные сюрпризы. Во время этих предварительных визитов ничего брать в квартире нельзя, так как это может только насторожить владельца. Вероятно, на месте делаются снимки или зарисовки, хотя я в этом не уверена, так как эти фотографии в случае чего могут служить дополнительными доказательствами их вины. Не более трех дней достаточно, для того чтобы все разведать, а за это время их услуги в официально охраняемом доме становятся уже ненужными. Долгожданный клиент возвращается из командировки или отпуска в срок, как и было оговорено ранее, и сотрудники фирмы «Крепость» съезжают с охраняемого объекта.
Таким образом, на время криминальная деятельность сотрудников охранного агентства затихает. Грабить, по их расчетам, сразу квартиру соседа не следует, так как подозрение сразу же падет именно на них, а вот по прошествии некоторого времени вполне можно будет наведаться в хорошо знакомый район. Когда же воспоминания окружающих о бравых ребятах, стерегущих как зеницу ока имущество клиента, улягутся, можно начинать действовать. А пока в течение месяца как минимум «Крепость» занимается своей обычной деятельностью, параллельно присматриваясь к следующему соседу богатенького клиента.
Надо сказать, что дела у Проскурова шли очень успешно. В агентстве большая текучесть кадров, поэтому ни один из работников не догадывался о том, что за его спиной совершается обычное ограбление. Сами же грабители действуют слаженно и осмотрительно. Вероятно, у них уже есть своя клиентура, которой они обычно сплавляют ворованные вещи и драгоценности…
— Ого! — Здоренко даже присвистнул от неожиданности, узнав, что в его родном городе орудует банда, о существовании которой он и не подозревал.
— А как же Лера? — поинтересовалась Маринка.
— Конечно, кто-то из сотрудников «Крепости» рано или поздно может разнюхать о преступной деятельности своего руководства, Проскуров понимал, — продолжала я, отвечая на вопрос Маринки. — Поэтому-то в его кабинете всегда находилась Леночка, то есть секретарша, которая была в курсе всех его дел и при появлении любого сотрудника в приемной сообщала об этом Проскурову. Но приход спокойной, скромной девушки, Леры, которая сразу забилась в угол дивана, не вызвал у нее никаких подозрений. Секретарша по своей оплошности забыла сообщить немедленно об этой посетительнице Проскурову да, кроме того, позволила себе выйти из кабинета, оставив Леру одну. Проскуров договаривался по телефону с одним из своих подельников, не стесняясь в выражениях и не опасаясь того, что разговор будет услышан кем-то еще. Ошибка секретарши дорого стоила девушке.
Случайно как раз в этот момент и вернулся Дмитрий, который в любом случае не обрадовался бы тому, что его разыскивают в фирме. Он не хотел, чтобы Лера приходила к нему на работу, поэтому грубое его поведение с девушкой сразу же после того, как он зашел в кабинет Проскурова, можно объяснить. Может быть, Дмитрий и не подозревал о том, что Лера что-то подслушала, поэтому, как только они вышли за порог агентства, Дмитрий повеселел. Затем, погуляв немного по местным кафе и проводив Леру до порога дома, он вернулся в агентство, чтобы отчитаться перед Проскуровым за очередное дело.
В кабинете директора к тому времени остались только Николай Сергеевич и его секретарша, которая уже рассказала ему о том, что Лера стала невольной свидетельницей разговора шефа по телефону. Может быть, Проскуров ругал Лену, когда вошел Дмитрий, но уж точно по головке не гладил. Посовещавшись с Дмитрием, Проскуров решил, что Лера узнала из разговора слишком много и ее следует убрать, так как она может помешать налаженному бизнесу, — Корандину предстоит избавиться от нее любым путем. Он ее привел, вот пусть и расхлебывает все!
Думаю, что Дмитрий большой любви к Валерии не испытывал, если он не встал на защиту девушки. Ведь он мог только сказать, что будет держать Леру под наблюдением, и тогда трагедии можно было бы избежать. Но, боясь потерять доходное местечко, Дмитрий решился на убийство, полагая, что ему удастся выдать его за несчастный случай… А дальше мне и рассказывать не хочется, вы сами обо всем догадываетесь…
— Постойте, Ольга Юрьевна, может быть, кто-то здесь и догадывается, что произошло дальше, — возмутился Здоренко, — но только не я.
— Все дело в том, что Дмитрий Корандин толкнул девушку под колеса моей машины, надеясь, что виновницей произошедшего стану я, — повернулась я к Здоренко.
— Простите меня, Ольга Юрьевна, — напомнил Кряжимский. — Но вы до сих пор являетесь главной подозреваемой по этому делу.
— И поэтому мне нужно не только поймать этого Корандина, но и доказать, что он виноват в этой трагедии, — посмотрела я на майора Здоренко.
— Если вы сейчас будете заниматься только Дмитрием, — предположил тот, — то спугнете всю остальную компанию. А доказать их преступную деятельность нам будет весьма трудно, хотя не невозможно. Пойдем по пути наименьшего сопротивления: отловим всю банду, а у Корандина выбьем показания, пообещав ему, что отпустим в ходе следствия под подписку.
— Как нам удалось выяснить, — перебила я Здоренко с его грандиозными планами, — последнее место, которое находилось под наблюдением Проскурова, — это особняк Волынского в Дубках, который преступники изучили досконально, как свои пять пальцев. Так что следует ожидать ограбления через месяц именно по этому адресу.
— Мы устроим облаву и поймаем преступников с поличным, — возбужденно проговорил Здоренко, которому не терпелось начать действовать.
Майор Здоренко относился ко мне по-отечески, как, впрочем, и к Маринке, Сергея Ивановича — уважал, а к Виктору испытывал симпатию, практически так же, как и ко всем своим подчиненным, которых ценил. Он мог вытянуть меня за уши из любой заварушки, иногда и я ему помогала. В наше время раскрываемость преступлений правоохранительными органами находится на низком уровне, а я иногда поставляла городскому РУБОПу в лице майора Здоренко чуть ли не в подарочной упаковке отъявленных злодеев, которых разоблачала сама в ходе своих расследований. Помимо того что наш благодетель заслуживал почетную галочку и ему выдавалась очередная премия, каждое раскрытое мною дело приближало его к званию подполковника. Такую возможность майору Здоренко не хотелось упускать и в этот раз.
— Но нам, к сожалению, придется подождать, — предупредила я своего нетерпеливого товарища. — Вам-то нет никакой разницы, когда раскроете очередное преступление, тем более что в положенные два месяца вы укладываетесь, а вот мне надо поторопиться, так как я сейчас нахожусь под подозрением, и тем не менее и вы, и мы не можем ничего начать раньше месяца. Срок, к сожалению, определен не нами, а самими преступниками.
Здоренко немного расстроился, как я поняла по выражению его лица, Маринка же тяжело вздохнула, будто ей предстояло самой ловить ораву бандитов.
— Вы, Ольга Юрьевна, передадите мне все материалы, которые вы собрали, — предложил Здоренко. — Я сопоставлю все данные, сообщу вам отдельно о своем решении, и затем будем ждать. До моего особого распоряжения прошу всех сохранять спокойствие.
Последнюю фразу он произнес, как перед строем, командным голосом, уже стоя у порога моего кабинета с увесистой папкой в руках. Когда Маринка проводила майора Здоренко до выхода из офиса, я почувствовала огромное облегчение, будто у меня с души свалился тяжелый камень. Всегда было приятно вручить человеку, которому целиком и полностью доверяешь, свою судьбу, а в Здоренко я не сомневалась.
— Может быть, по домам? На сегодня хватит? — неуверенно спросила я у своих коллег.
— Простите, Ольга Юрьевна, но рабочий день еще не кончился, — предупредил меня Кряжимский.
— А я чертовски устала, поэтому иду домой отсыпаться, — сообщила я категорическим тоном, не терпящим возражений.
— Вот в чем прелести одиночества, — вздохнула Маринка и сказала загадочным тоном: — А я сегодня приглашена на свидание.
