— Смотри-смотри! — проворчала Самойлова, торжествующе уставившись в потолок. — Много всех тут, халявщиков!
Коренастый Григорович дернул от досады щекой, но смолчал. Заглянув в тумбочку, он достал сумку, открыл ее и осмотрел содержимое. Затем застегнул замок и аккуратно положил сумку на место.
— Прошу прощения! — произнес он, оборачиваясь. — В самом деле, никакой записки нет. Но вы уверены, что ее и раньше не было?
— Покою мне нет! — жалобно проговорила Самойлова, и ее глаза налились слезами. — Мало того, что косточки все переломаны, так тут еще садисты измываются! В какой другой больнице такое позволяется? Надо бы мне жалобу написать, да рука не действует… Ну, ничего, я все равно на вас управу найду, не надейтесь!
На лице Григоровича появилось выражение испуга.
— Еще раз приношу свои извинения за беспокойство! — поспешно сказал он. — Не сердитесь, ради бога, Татьяна Михайловна! И поскорее выздоравливайте!
— Ишь ты, здоровье мое его интересует! — скорбно пропела Татьяна Михайловна. — Кабы интересовало, в палату ко мне не вламывался бы и по тумбочкам не рыскал! Совесть люди совсем потеряли!
Арнольд Львович изменился в лице, резко махнул рукой и, ни на кого не глядя, порывистым шагом вышел из палаты. Александр Михайлович, однако, ничуть не смутился. Он подмигнул мне и сурово сказал Татьяне Михайловне:
— А я, между прочим, предупреждал: не хранить ценные вещи в тумбочке! Вы не послушались, а теперь претензии предъявляете! А если я завтра к вам соседей подложу?
Эта идея поразила Самойлову в самое сердце. Она приподняла голову и испуганно спросила:
— Каких соседей, доктор?
— Обыкновенных, — пожал плечами Александр Михайлович. — Пациентов, другими словами. Поступают больные, а вы одна всю площадь занимаете…
— А может, их в какое другое место? — льстиво спросила Самойлова. — Мне ведь и без того тяжко — ночами спать не могу. А тут соседи — храпеть еще, чего доброго, будут…
— Ну ладно, там посмотрим, — сжалился доктор. — Только вы тоже ведите себя соответственно!
— А я что? — покорно откликнулась Татьяна Михайловна. — Я всегда навстречу. Меня что просят, то и делаю. Вон дамочке чего-то мерещится, так я ей не перечу. Ваши указания все выполняю, доктор.
— Ну, хорошо, — кивнул Александр Михайлович. — Отдыхайте пока. Скоро процедуры начнутся. А мы пойдем.
Он опять-таки исхитрился взять меня под ручку, и таким манером мы продефилировали до середины коридора. Александра Михайловича, похоже, нисколько не интересовало, чего я, собственно, ищу в его отделении, но он был настроен со мной поболтать и трещал, не переставая.
Меня же все больше одолевало беспокойство. Нужно было сосредоточиться и хорошенько подумать, чтобы решить, что же все-таки произошло. У меня имелись вопросы и к адвокату Григоровичу, но тот, похоже, уже ушел. Еще не хватало, чтобы он подумал, будто я его разыгрываю.
Догонять Арнольда Львовича было уже поздно, поэтому я решила уточнить кое-что у доктора. Прервав его треп, я спросила:
— Скажите, Александр Михайлович, после моего прихода кто еще навещал Самойлову?
Врач посмотрел на меня и сказал с улыбкой:
— Да навещал кто-то… Честно говоря, я за этим не слежу. Но можно поспрашивать у медсестер. Правда, они вряд ли много вам скажут: для нас посетители все на одно лицо. А что — что-нибудь случилось?
— Наверное, в истории болезни записано, где Самойлова работает? — проигнорировав слова доктора, поинтересовалась я. — Можно это узнать?
— Для вас всегда пожалуйста! — с энтузиазмом произнес Александр Михайлович. — Сейчас спросим у Валюши.
Он направился к столу дежурной медсестры, за спиной у которой в ячейках картотеки были разложены по алфавиту пухлые рукописи историй болезни.
— Валюша, — весело попросил Александр Михайлович, — ну-ка, пошукай нам Самойлову, золотко!
Полненькая белобрысая Валюша, почти не глядя, протянула руку и жестом фокусника извлекла нужную рукопись.
— Что вас интересует, Александр Михайлович? — деловито спросила она.
— Что там у нее записано в графе «работа»? — осведомился доктор.
— Второй хлебозавод, — прочла медсестра. — Бухгалтер. Что-нибудь еще, Александр Михайлович?
Доктор вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой и обратилась к медсестре:
— Валя, скажите, кто-нибудь навещал Самойлову в эти дни?
Девушка задумалась и не слишком уверенно сказала:
— Да вроде никто не навещал. В первые дни приходил кто-то, а потом как отрезало. Наверное, одинокая…
— А уточнить это можно? — поинтересовалась я.
Медсестра бросила озабоченный взгляд на Александра Михайловича.
— У девчонок можно поспрашивать, — полуутвердительно сказала она. — Только за один день не получится, наверное: все же в разных сменах.
Александр Михайлович ободряюще мне улыбнулся и заявил:
— Сделаем все возможное! Денька через три информация будет готова! — и добавил со значением: — И у вас появится повод еще раз заглянуть в нашу богадельню, да?
— Да, наверное, — согласилась я. — Пожалуйста, позвоните мне, когда что-то выясните, — и я протянула Александру Михайловичу свою визитную карточку.
Он с интересом на нее взглянул и отреагировал очень бурно:
— Вот не ожидал! Так вы, значит, пресса? Очень приятно! Слышишь, Валюша, про нас скоро в газете напишут!
Девушка не слишком одобрительно посмотрела на него — по ее мнению, симпатичный доктор чересчур много уделял внимания посторонним женщинам — и сухо сказала:
— Александр Михайлович, Зина просила посмотреть Петрова из десятой палаты. У него опять температура подскочила.
— Сделаем! — немедленно откликнулся Александр Михайлович, сразу становясь серьезным. Затем, разведя руками, он обратился ко мне: — Извините, служба! Но я вам обязательно позвоню, обещаю!
Он все-таки галантно проводил меня до дверей отделения и пожелал удачи. Я бы предпочла, чтобы бог послал мне разума разобраться во всей этой темной истории с адвокатом, бухгалтером и исчезнувшей запиской. Несомненно, что-то здесь было нечисто, но мне никак не удавалось понять — что.
Решив, что пришла пора вынести это дело на общее обсуждение, я поехала в редакцию.
Глава 5
В моем кабинете собрались все сотрудники нашего немногочисленного коллектива: мой заместитель Сергей Иванович Кряжимский, фотограф Виктор, семнадцатилетний Ромка, исполняющий обязанности курьера, Маринка и, естественно, я.
Маринка сварила великолепный кофе на всех, и коллеги с дымящимися чашечками в руках выжидающе поглядывали в мою сторону в надежде услышать что-то экстраординарное. Но я и сама не была уверена в том, представляет ли моя информация реальную ценность, и сразу же честно об этом предупредила.
Коллеги отнеслись ко мне снисходительно и предложили перейти от предисловий к сути дела. Тогда я
