— Я вас прекрасно понимаю, — заметила я. — И вашего заведующего, кстати, тоже. Нам самим желательно, чтобы Татьяна Михайловна вела себя тихо. Поэтому мы выбираем предложенный вами вариант. Виктор завтра подойдет к вам часиков в одиннадцать.
— Ага, — сказал доктор. — К этому времени я как раз закончу обход и буду относительно свободен. Мы нарядим Виктора в белый халат, чтобы он не так бросался в глаза, и, думаю, он без помех сможет совершить свое черное дело… — он довольно улыбнулся, приглашая нас поддержать его шутку.
Прежде чем распрощаться, я попросила Александра Михайловича еще об одной услуге.
— Понимаю, что это не входит ни в чьи обязанности, — сказала я. — Но нельзя ли поставить нас в известность, если Самойлову опять кто-нибудь навестит? Особенно если это будет обыкновенный мужчина в неброском костюмчике. И было бы неплохо разузнать, кто эти люди. Между прочим, Самойлова уже давно не работает на хлебозаводе…
— А где же она работает? — с интересом спросил Александр Михайлович.
— Мне бы и самой хотелось это выяснить, — сказала я. — Только почему-то мне кажется, что Татьяна Михайловна этого не скажет.
— Любопытно! — хмыкнул доктор. — Хорошо, постараемся сделать все, что возможно. Я лично обращу на это внимание, обещаю вам! Даже забыв, что это не входит в мои обязанности.
Когда мы садились с Виктором в машину, я поинтересовалась, как ему понравился доктор.
— Чересчур сговорчив! — недовольно заметил он.
— Ну, это ты уже придираешься! — обиделась я. — По моим наблюдениям, со сговорчивым человеком гораздо приятнее иметь дело, чем с несговорчивым, — он охотно идет тебе навстречу…
— В том-то и дело! — мрачно пробурчал Виктор.
Звучало это довольно туманно, но я отнесла недовольство Виктора на счет извечного мужского соперничества. Поставьте рядом двух мужчин — и вы тут же получите парочку соперников, даже если никакого предмета соперничества нет и в помине. Быть первым и единственным — это в крови у мужчин.
Тем более что сам Виктор относился совсем к другому типу мужчин, нежели милейший доктор. Нашему фотографу трудно было развязать язык, и он трижды бы подумал, прежде чем сообщить постороннему хотя бы даже такую мелочь, как точное время.
Возможно, этому его научил жизненный опыт. В былое время Виктор прошел Афганистан. Он служил во взводе разведки и повидал всякое. Он умел принимать правильное решение в любой экстремальной ситуации, был непобедим в рукопашной схватке, мог часами незаметно выслеживать интересующий нас объект, но разговаривать он не любил — это уж точно.
Поэтому я не особенно удивилась, когда выяснилось, что Александр Михайлович Виктору не понравился. Они были слишком разными, и вряд ли Виктор взял бы доктора с собой в разведку. Но я даже не подозревала, насколько окажется прав Виктор в своем отношении к сговорчивости Александра Михайловича и какой неприятностью для нас она обернется.
Впрочем, и сам Виктор в ту минуту не мог, конечно, этого знать. Он просто высказал свое мнение — и только.
Но все это было пока в будущем, и нас с Виктором больше занимало, сумел ли что-нибудь выяснить Ромка, побывав в доме Самойловой. К тому времени, как мы вернулись в редакцию, он еще не показывался, но беспокойства это у нас не вызвало: мы-то были на машине, а бедному Ромке приходилось передвигаться общественным транспортом.
Он появился примерно через полчаса, чрезвычайно гордый и сияющий как медный пятак. Сразу было понятно, что его разведывательная акция принесла какие-то плоды. Но он не спешил докладывать о своих успехах.
— Мне бы чашечку кофе, — небрежно заметил он, с видом победителя усаживаясь в кресло. — А то в горле что-то у меня пересохло.
— Джеймс Бонд вернулся, — прокомментировала Маринка и с фальшивой угодливостью добавила: — Может быть, капельку коньяку, сэр?
— Коньяк до исполнения совершеннолетия является административным правонарушением, — немедленно сообщила я. — А если речь идет о намеренном вовлечении несовершеннолетнего в это административное правонарушение, то речь может уже идти об уголовной ответственности лица, вовлекшего…
— Да я не прошу коньяка! — завопил Ромка. — Я прошу чашечку нормального кофе! Я что — не имею права?
— Маринка, мигом приготовь человеку кофе! — распорядилась я. — А ты давай выкладывай, с какой радости у тебя такой гордый вид!
Ромка самодовольно улыбнулся и сказал:
— Есть ваш грабитель! Его там видели! Осталось его подкараулить и…
— Ты толком рассказывай! — поморщилась я. — Выводы мы будем сообща делать.
— Ну, в общем, заявился я на Садовую, где Самойлова живет, — начал объяснять Ромка. — В ее квартиру соваться не стал, а позвонил соседям. Женщина какая-то открыла. Я, как и договаривались, представился разносчиком телеграмм и вежливо так спрашиваю, не знает ли она, где можно найти гражданку Самойлову, потому что в квартире никого нет, а у меня для нее срочная телеграмма. Соседка сказала, что Самойлову уже давно не видели, и предложила оставить телеграмму у нее. Но я сказал, что должен вручить лично, мол, у нас с этим строго. Тогда соседка посоветовала мне сходить к Самойловой на работу, но тут выяснилось, что она понятия не имеет, где та работает. Стали звонить к другим соседям — дома была девчонка лет пятнадцати. Она тоже не знала, где Самойлова работает, но зато она сказала, что Самойлова, наверное, куда-то уехала, потому что они с подружками до позднего вечера торчат во дворе, но за последнюю неделю ни разу Самойлову не видели. Зато один раз они видели, как ночью в ее квартиру входил незнакомый мужчина.
— А ты не догадался спросить, как он выглядит? — воскликнула я.
— Как это я не догадался?! — возмущенно ответил Ромка. — Конечно, я спросил. Но что взять с этих девчонок? Сказала, обыкновенный мужик, пожилой, серьезный такой… Но больше она его не видела. Скорее всего, он стал осторожнее и выходит только глубокой ночью — вот что я думаю!
— Молодец, Ромочка! — с чувством сказала Марина, наливая в чашку ароматный кофе. — Ты заслуживаешь награды! Тебе как подать: на золотом подносе или удовлетворимся обыкновенным?
— Спасибо, я сам возьму, — буркнул Ромка. — Можешь на подносе своим женихам кофе разносить!
— Фи, как это грубо! — поджав губы, заметила Маринка. — Не завидую той девочке, которая в тебя влюбится: ее ждет тяжелое испытание!
— Ладно, хватит трепаться! — сказала я. — Нужно хорошенько обдумать эту новость. Неужели грабитель действительно поселился в квартире Самойловой?
— Да надо просто выследить его и спросить об этом напрямую! — решительно заявил Ромка.
— А он тебе так и скажет — ах, Ромочка, это я! Прими у меня явку с повинной! — язвительно заметила Маринка.
— Вот и посмотрим, что он тогда скажет! — упрямо огрызнулся Ромка.
Сергей Иванович Кряжимский жестом спортивного арбитра поднял вверх руки.
— Тише, молодежь, тише! — призвал он. — Мне хотелось бы сразу предостеречь вас, чтобы вы не слишком увлекались. Мы же с вами не в компьютерную игру играем. Здесь нужно руководствоваться древним проверенным принципом: семь раз отмерь, один раз отрежь. Скоропалительные решения здесь не годятся… Вот, например, ты, Рома, предлагаешь этого человека выследить и, насколько я понял, задержать, так?
— Ну, так, — настороженно ответил Ромка.
— Но ты забываешь о том, что у нас нет никаких прав осуществлять задержания, аресты и тому подобное. А если этот человек окажется каким-нибудь племянником Самойловой? Мы можем попасть в очень неловкое положение. Но даже допустим, этот человек — преступник. Тогда его задержание неизбежно будет связано с очень серьезной опасностью. Чьей жизнью ты предлагаешь при этом рисковать — своей, моей, Виктора? Это несерьезно, мой юный друг!
