стала уже немного утомлять.
«Да и хватит, наверное, задерживаться для первого дня знакомства! – подумала я. – Пора и честь знать».
– Ну если вы больше ничего не хотите! – улыбнулась Лена.
– Спасибо, все было очень вкусно! – в тональность ей ответила я и добавила: – Ты звони!
– Сделаешь мне рекламу как самой классной официантки в Тарасове?
– Нет, – рассмеялась я, – может, сходим куда-нибудь! Но только не в твое кафе!
Глава 4
Выйдя от Лены, я пошла по направлению к скверику, расположенному неподалеку. Пройдя мимо нескольких лавочек, занятых молодыми мамашами с детьми или молодыми парочками, я присела на пустую лавочку, положила сумку к себе на колени и расстегнула ее.
Не вынимая из сумки конверт, отданный мне Бугаевским, я открыла его и посмотрела на содержимое. Все правильно: в конверте лежала пачка стодолларовых купюр.
– Примерно тысяч десять будет, – шепотом сказала я сама себе, закрыла конверт, затем сумку и задумалась о том, что же мне делать дальше.
Как я поняла из слов Лены, Инга «доила» своих клиентов, а судя по величине суммы, которую мне передал Бугаевский и по его словам, дело пахло шантажом. Только пока мне не был ясен механизм этого…
Узнав о фокусе Инги с Бугаевским, я уже не была так уверена, что смерти ей желал только ее муж. Похоже, желающие уже могли составить небольшую очередь. Если, конечно, Инга давно развернула свою деятельность и Бугаевский не был ее самой первой жертвой.
«Лена сказала, что она не платила уголовному боссу, – вспомнила я, – пока он узнал о ней, пока договорился, время и прошло. Это может означать, что работает она давненько».
Я пожалела, что не спросила Лену, откуда ее Колян узнал про Ингины дела.
Одно было ясно: если Бугаевский платит, то очень маловероятно, что он убийца.
Я встала с лавочки и пошла в сторону «Салют-банка». Решение возникло сразу, четкое и определенное.
Центр города тем и хорош, что здесь до любого значимого места буквально рукой подать.
Помпезное здание «Салют-банка», из темного стекла и белого металла, стояло на улице Волжской, напротив ресторана «Спутник».
Пройдя сквозь высокую дверь банка, я, миновав вход в операционный зал, поднялась на второй этаж. Здесь располагались кабинеты руководства. Я это знала, хотя самой в них еще не приходилось бывать. Счет редакции открывал Сергей Иванович, а у меня в тот день были какие-то другие дела. На втором этаже, сразу же слева за загородкой темного дерева, на меня вежливо взглянул второй охранник. Первого я заметила еще у парадных дверей банка. Этот же, совсем молоденький мальчик, был одет в скромный серый костюм. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал уголок платочка под цвет галстуку. Охранник перекрывал проход в длинный коридор, где располагались кабинеты руководства банка.
– Мне нужно пройти к Бугаевскому, – сказала я охраннику.
– Вам назначено? – вежливо осведомился он и потянулся к телефону, лежащему перед ним.
– Нет, но он примет меня, – ответила я и, видя оправданно скептическое отношение этого серьезного мальчугана, достала из сумки визитную карточку Бугаевского и надписала на ней: 15–00.
– Вы сможете ему передать? – спросила я, протягивая охраннику визитку.
Тот взял, посмотрел сначала на меня, затем на карточку, пожал плечами и, подумав, осторожно ответил:
– Я слышал, он на совещании. Вам срочно?
Я кивнула.
Охранник позвонил по телефону и пригласил к себе какую-то Катю. Через минуту в конце коридора показалась пигалица в мини и с пошлой химией на голове. Ленивой походкой она подошла, лениво выслушала слова охранника, лениво посмотрела на меня своими размалеванными глазками.
– Ну, не зна-аю… – подчеркивая свою значительность и мою ничтожность в этом коридоре, протянула пигалица и все так же лениво удалилась.
Охранник пожал плечами:
– Ждите!
А вот ждать-то мне и не пришлось. Пигалица вынырнула опять и, чуть ли не подбежав ко мне, запыхавшимся от рвения голосом проговорила:
– Пройдите за мной, пожалуйста!
При этом она внимательно осматривала меня, и в глубине ее глазок таилось подлинное недоумение. А как ей еще оставалось относиться к женщине, которую шеф согласился немедленно принять?
Катя ввела меня в просторную приемную. Там за столами сидели двое – мужчина и женщина, – оба примерно лет тридцати. Они без интереса взглянули на нас. Женщина равнодушно произнесла:
– Пройдите, пожалуйста! – и показала на темную деревянную дверь с блестящими металлическими ручками.
Я вошла. Кабинет начинался за второй дверью, после миниатюрного тамбура. В глубине кабинета за темно- зеленым столом сидел Бугаевский и разговаривал по телефону. Посмотрев на меня без радости, он сделал приглашающий жест рукой и, пока я подходила, закончил разговаривать.
– Это – не по правилам! – резко высказал он и вдруг замолчал, прервав самого себя на полуфразе.
Я хотела объяснить ему свое появление, но Бугаевский, приложив палец к губам, сделал знак замолчать. Он вскочил с кресла и поманил меня за собой. Подойдя к встроенному шкафу, он открыл его дверь, и за ним оказался проход в другое помещение. Он прошел первым, я – за ним.
Войдя, мы оказались в большом белом зале, украшенном только несколькими постерами на стенах. Постеры – это такие напечатанные типографским способом красивенькие картинки в рамочках. Дерьмо, одним словом. Мне как-то предлагали целый набор для редакции, я отвергла это предложение.
Посередине комнаты стоял овальный стол и вокруг него десять кресел.
– Это наш конференц-зал, – своим брюзгливым тоном нехотя пояснил Бугаевский. Аккуратно прикрыв за мной дверь, он пожевал губами и монотонно добавил: – Здесь постоянно проверяют на жучки и так далее. Что вы хотите?
– Мне нужно с вами поговорить! – твердо произнесла я.
Бугаевский смотрел на меня и молчал.
– Предложите мне сесть или как? – уже раздражаясь, спросила я.
– Поговорить – это больше пяти минут? – уточнил Бугаевский.
– Наверное, – кивнула я, – дело в том, что я принесла тот конверт и…
– Чш-ш-ш! – брызгая слюной, зашипел на меня Бугаевский. – К чертям! Едем ко мне домой!
Он резко развернулся и вышел обратно в кабинет. Немного озадаченная таким поведением, я последовала за ним.
Заказав по селектору машину, Бугаевский проверил порядок на столе, взял под мышку знакомую папку и, пронзив меня взглядом, сказал:
– В машине, если очень захочется что-то сказать, очень прошу вас, говорите о погоде. Хорошо?
Я кивнула. Вот так наша обычная жизнь и превращается в обычное кино.
Секретарь доложила, что машина ждет, и я быстрой походкой пошла за Бугаевским, который мчался впереди по коридорам и лестницам, как будто опаздывал как минимум на совещание в администрацию президента. Не задерживаясь по пути и едва кивая встречным сотрудникам, Бугаевский вышел на улицу и направился к черному «Мерседесу-520», стоящему перед входом в банк. Он затормозил свое движение только около самой машины, оглянулся на меня, следующую за ним почти бегом, и, хмыкнув, открыл заднюю дверцу «Мерседеса».
– Прошу вас! – четко выговорил он и посмотрел поверх моей головы.
Было ясно, что сейчас он играл в милорда не для меня, а для провожающих его взглядами сотрудников банка и охраны.
Я это сразу поняла и молча села на заднее сиденье машины. С тяжким вздохом Бугаевский протиснулся туда же и, хлопнув дверцей, нервно бросил:
– Домой, Олег.
За всю дорогу не получилось даже легкой беседы о погоде: не хотелось говорить обоим.
Бугаевский жил за городом в поселке, сплошь состоящем из недавно построенных особняков. В народе это место называлось «Поле чудес». Я еще здесь ни разу не была и с любопытством осматривала окрестности, когда мы проезжали мимо разностильных домов. Трехэтажный дом Бугаевского ничем особенным не отличался от таких же соседних домов, ни размером, ни навороченностью. Хотя все- таки одно отличие было: за высоким кованым забором его особняка не было видно собаки.
«Мерседес» остановился напротив калитки, и Бугаевский, позвонив по сотовому телефону, облегченно вздохнул и вышел из машины.
– Прошу вас, – процедил он мне, глядя прямо в глаза.
Я не сумела выдержать этот убойный взгляд и, наклонив голову, вышла.
– Подожди! – бросил Бугаевский шоферу и, хлопнув дверцей, направился к калитке.
Мы сидели в кабинете Бугаевского. Я на черном кожаном диванчике, сам хозяин в кресле. Конверт с деньгами Бугаевский крепко держал в руке и молчал, обдумывая услышанное. Я курила и тоже молчала: ждала его реакции. После того как Петр Аркадьевич обежал весь свой дом и убедился, что, кроме нас двоих, там никого нет, он провел меня в кабинет и разродился целой укоризненной речью, не давая вставить даже слово. Мне наконец надоело выслушивать от него всякие гадости, и я даже прикрикнула. И когда он, замолчав, изумленно вытаращился на меня, я получила возможность объяснить смысл своего визита.
Отдав Бугаевскому конверт, я рассказала ему все без утайки, потому что только это давало какой-то шанс получить себе союзника в том мутном деле, какое я затеяла.
– Скверно, – произнес наконец Петр Аркадьевич и тяжело вздохнул. Он достал из кармана платочек и вытер вспотевший лоб.
– Да, плохо, – согласилась я.
Бугаевский досадливо посмотрел на меня:
– Я ожидал, что для меня этой суммой все не закончится, но такое развитие событий еще хуже. Появляется новый неизвестный человек с неизвестными
