не так, — заулыбалась Маринка. — Это вы что же, — страшная догадка заставила ее выразительное лицо скривиться, — хотите повесить на меня этого «бессознательного»? Почему вы его не оставили в больнице?
— Вопрос излишний и глупый, — коротко ответила я, — побудешь сестрой милосердия. Это решено абсолютным большинством.
— А вы-ы? — заныла она.
— В редакцию, а потом в больницу.
— Зачем?
— Военная тайна, — рассмеялась я, — не волнуйся, тебе понравится.
— А вдруг он в сознание придет?
— Дашь ему обезболивающее, — деловито сказала я, — аптечка знаешь где? Там новокаин.
— Но я не умею уколы делать! — испугалась Маринка.
— Новокаин можно и пить. С ампулой справиться сможешь?
Маринка угрюмо молчала.
— Ты иди погляди, красавец какой!
Выпив кофе, мы стали собираться, а Маринка пошла «познакомиться» со своим подопечным.
— Бледный-то какой, — сделала она жалостливое лицо.
— Жить будет, — бодро сказала я, обуваясь в прихожей.
Маринка вышла нас проводить.
— Если что, звони, — я чмокнула ее в щеку, — и не злись. Так надо.
— Зна-аю, — тяжело вздохнула она и, скользнув по Виктору заботливо-неодобрительным взглядом, пошла в гостиную.
Мы сели в машину. Какое счастье, что благодаря таким простым вещам, как помощь подруги, час приятной беседы, ванна, обед и куртка, февральское существование вновь может обрести легкость радужного майского утра!
Глава 6
Кряжимский, ввиду отсутствия Маринки, расположился в приемной за ее столом. От этого приемная стала даже как-то импозантней выглядеть. Сергей Иванович — человек видный, хотя и худощавый.
— Сергей Иванович, — я подошла к столу, — здесь у Маринки таблички должны быть.
— Таблички? — Кряжимский поднял брови и выдвинул ящик стола. — Сейчас посмотрим.
Порывшись, он вынул пачку картонок на веревочках и протянул мне. Я выбрала одну, на которой красным по белому написано: «Извините, у нас учет», повесила ее с обратной стороны входной двери и заперла ее на ключ.
Виктор уже снял куртку и пристроился на стуле возле Кряжимского.
— Кажется, намечается совещание, — предположил мудрый Кряжимский и сделал серьезное лицо.
— Вы, как всегда, правы, Сергей Иванович, — сказала я, снимая шубу, — нам, — я кинула взгляд на Виктора, — нужно с вами посовещаться.
Хотела сказать «посоветоваться», но «посовещаться» больше соответствовало моему положению руководителя. Кряжимский посерьезнел еще больше и даже вздохнул.
Я закурила, благо у Маринки на столе тоже стояла пепельница, и принялась пересказывать Кряжимскому все события, имевшие место быть за последние три дня, начиная со звонка Миши Коромыслова. Виктор тоже внимательно слушал, хотя кое-что ему уже успела доложить Маринка, а в последнем приключении он принимал самое непосредственное участие.
Закончив, я встала, чтобы приготовить кофе опять-таки ввиду отсутствия Маринки.
— Меня интересует больше всего вот что, — я щелкнула рычажком электрочайника и снова села на кресло, — вы слышали что-нибудь про захоронение радиоактивных отходов, о которых говорил Лютиков? Получается, если он не ошибся, все происходило примерно в девяносто четвертом году.
— Я тогда работал в областной газете. — Кряжимский снял очки и начал протирать стекла. — В то время кое-какие издания уже считали себя независимыми, но, по сути, конечно, это было не совсем так. Если бы это было так, то из этого дела могли бы раздуть такое! Если и не мировую сенсацию, то по всей России прогремели бы, это точно. Да и Гринпис подключился бы непременно.
— Так что же тогда произошло? — не выдержала я и поторопила Кряжимского.
— По-моему, это был девяносто третий год, — неторопливо продолжил Кряжимский. — Из федерального бюджета областной администрации выделили деньги на захоронение или утилизацию, точно не помню, радиоактивных составляющих топлива ракет среднего радиуса действия, которые, как вы знаете, хранятся у нас в поселке Шитово.
— Знаем, знаем, — я положила в три чашки кофе и залила его кипятком, — примерно то же самое сказал и Рома. Только он говорил, кажется, о радиоактивных боеприпасах.
— Может быть, и так, — кивнул Кряжимский, — но это не имеет принципиального значения. Дело в другом. Деньги, полученные на захоронение отходов, действительно около двадцати миллионов в долларовом эквиваленте, областная администрация перечислила на счет военного ведомства, которое должно было заниматься утилизацией.
— Кажется, я что-то об этом тоже слышала, — я подала всем кофе.
— У нас тогда много про это говорили, но только между собой, — согласился Сергей Иванович. — Деньги эти были растрачены, а отходы свалены просто в овраг. Произошла настоящая экологическая катастрофа. Хорошо еще, что отходы не выбросили в реку, тогда последствия могли бы оказаться еще более плачевными.
— И чем же закончилось дело?
— Во всем обвинили генерала Гулько, он стоял тогда во главе военного ведомства. Быстренько состряпали дело и посадили его, если не ошибаюсь, на десять лет, так что через три года он должен выйти на свободу.
— Вы сказали, Гулько? — переспросила я, хотя прекрасно слышала, что сказал Кряжимский.
— Гулько, — подтвердил Кряжимский, — кажется, Григорий Петрович Гулько. А почему ты спрашиваешь?
— Какого-то Гулько, сбежавшего из мест лишения свободы, убили два дня назад при задержании, — я взяла в руки чашку с кофе, подержала ее немного и снова поставила на стол. — Вчера утром об этом происшествии сообщили местные новости. Что-то мне говорит, что это тот самый Григорий Петрович Гулько, которого посадили на десять лет. И убили его рядом с супермаркетом «Поволжье», недалеко от клуба «Покер», где в тот вечер играл Коромыслов.
— Да-а, — заметил Кряжимский, — похоже, так оно и есть.
— Конечно, похоже, — в эвристическом порыве воскликнула я, — Миша мне говорил, что более подробная информация будет у него утром, он и встречу мне назначил поэтому на следующее утро. Полагаю, он встретился с Гулько где-то рядом с клубом, а может быть, и в самом клубе. А потом, когда он простился с Гулько, на того натравили милицию. Вполне возможно, что убили по неосторожности, если можно так выразиться. Скорее всего он действительно побежал, потому что документов наверняка не имел.
— Почему ты так думаешь? — Кряжимский нацепил на нос очки и уставился на меня.
— В новостях сказали, что он сбежал из мест лишения свободы несколько дней назад, — пояснила я. — Только непонятно, зачем ему понадобилось бежать незадолго до освобождения? Кстати, что с теми деньгами, которые выделили на захоронение отходов?
— Тех денег так и не нашли, — удрученно сказал Кряжимский. — Выделили еще денег. На этот раз все сделали как надо. Овраг, куда свалили отходы, более-менее зачистили, и об этом все надолго забыли — не до того было. Тогда как раз Белый дом защищали, это казалось важнее всякой экологии.
— Получается, — задумчиво произнесла я, — деньги-то испарились?
— Из бюджета, — уточнил Кряжимский, — но наверняка не из карманов Гулько.
