через два, а потом — еще немного подождать. Это немного вылилось еще в два часа. Я уже начинала звереть, когда чудо наконец свершилось.
Ох, и мрачное же впечатление!.. Но, только увидев Кряжимского, я сразу же и думать забыла о сыроватых стенах, выкрашенных масляной краской неизменно противного оттенка, желтых лампочках.
Вот ведь какая ирония судьбы! Собрался Сергей Иванович на курорт, а попал в СИЗО. Я почувствовала стыд за нашу общую недогадливость — это же надо было разрешить ему с самолета ехать домой!
— Сергей Иванович! Как вы?
— Нормально, бывало и похуже. Хотя и получше тоже было. Меня, может, сегодня все же выпустят.
— Да, я знаю, и очень на это надеюсь. Но если… вам что-нибудь надо…
— Лучше исходить из того, что меня все-таки выпустят. Знаете, Оля, — он помолчал, подыскивая нужные слова, — вы себе представить не можете, как я благодарен всем вам за помощь! Для меня это так много значит.
— Мы все, что можем, делаем, а Фима…
— Фима просто дьявол, — внезапно даже повеселел Сергей Иванович. — Я всегда знал, что он невероятный проныра, но такой интеллект… Оля, не в обиду вам будет сказано, но ваше присутствие на него влияет отрицательно.
— Я догадываюсь. Кстати, именно Фима помог нам найти деньги на залог.
— Правда? Ну, тогда мои дела не так безнадежны. Фима не такой человек, чтобы безосновательно рисковать своими финансами.
— Сами-то вы как думаете, кто убил? — спросила я.
Сергей Иванович серьезно посмотрел на меня, потом произнес:
— Спасибо вам, Оля, что даже после того случая на стройке вы продолжаете верить мне.
— Да уж, угораздило вас не вовремя выйти, — буркнула я. — За вами Виктор зачем в аэропорт поехал? Встретить и скорее домой, чтобы вы никуда не завихрились и не мозолили глаза ментам с фотороботами. А вы меня зачем-то встречать отправились.
— Я предчувствовал: что-то может произойти, и именно с тобой, так как ты первая обо всем узнала.
Будто я не знаю твоей привычки совать нос куда ни попадя, совсем не думая о последствиях. Я шел мимо стройки, а тот дом уже столько времени строят, что там вся стройплощадка коноплей заросла. И местные ребятишки ее вовсю собирают. Я там еще и соседского сынка увидел. Только шуганул их, как услышал крики, побежал в обход, и тут-то меня те мальчики и поймали.
— Сергей Иванович, — почему-то мне трудно было задать этот вопрос. — Мы узнали, что со Степой вы познакомились, когда покупали наркотики.
Года два назад. То, что парня отмазали, хорошо, но вам-то они зачем были нужны?
Теперь я знаю, что означает выражение «весь потемнел». Кряжимского будто заволокло темной пыльной пеленой, резче проступили морщины. Я заставила вспомнить его что-то очень неприятное и тяжелое.
— Вы, наверное, помните, Оля, что в то время у меня умирала от рака мать. Боли у нее были жуткие, а нужные лекарства достать было очень сложно.
Скоро и они перестали помогать. Знали бы вы, Оля, сколько раз она просила меня ее убить, дать ей яд, что угодно, только бы заснуть и никогда не просыпаться. Я не мог. Тогда я стал доставать наркотики.
Лекарства — наркотики, наркотики — лекарства, тогда она еще с трудом, но могла терпеть. Когда она умерла, я благодарил бога, что он наконец взял ее к себе и прекратил эти мучения.
Кряжимский откинулся на спинку стула.
— В этот тяжелый для меня период я и познакомился со Степой. Тогда мне, правда, было абсолютно не до его талантов, просто почему-то стало жалко парня, и во время облавы, чудом выкрутившись, воспользовавшись своим журналистским удостоверением, благо уж мозги-то я пудрить умею, — усмехнулся он, — я вытащил и его. Это был спектакль.
До сих пор не возьму в толк, почему они не проверили тогда его вены. Или Степа тогда еще не кололся, а баловался по мелочи, а дозу брал Насте? Не помню. Теперь уже никакой разницы.
— Извините, — после паузы все же кое-как смогла выдавить я из себя. — Я не хотела, чтобы вам пришлось переживать это еще раз.
Кряжимский еле заметно улыбнулся уголком рта. Не слишком веселой получилась эта улыбка.
— Это всегда со мной, так что не переживайте.
Мы немного отвлеклись. Вам удалось узнать еще что-нибудь новенькое? Ведь пистолет, найденный у меня дома, — тот самый, которым воспользовался убийца. Вас не смущает эта маленькая деталь? — он хитро прищурился.
— Что вы, Сергей Иванович, разве после всего произошедшего меня может что-то смутить? А новенькое… Знаете, меня очень беспокоит то, что Настя, судя по всему, ушла с Алексеем, и до сих пор ее дома нет. Говорят, правда, что это вполне в ее привычках, но такое чувство, что Алексей ее специально увел, чтобы не рассказала чего лишнего. И все же кто, по-вашему, мог быть этот убийца?
— Не было у Степана лютых врагов, в том-то и дело. Это могло бы сойти за убийство в состоянии аффекта или, скажем, непредумышленное в пьяной драке. Но обычно люди не носят с собой безномерное оружие. Фима мне подробно рассказал об этой игрушке, которую практически невозможно отследить и которая стоит очень дорого. Вот это меня очень смущает. Я не знаю людей, которые жаждали Степиной смерти до такой степени, что готовы были лишить его жизни.
— А Алексей? — осторожно спросила я.
— На мой взгляд, он не такой дурак, чтобы поступать подобным образом.
— Но ведь вас и подставили весьма искусно. Дураки так не поступают, — возразила я.
— И то верно. Действительно, нужно признать, что он больше других подходил на эту роль, — сказал Кряжимский задумчиво. — Но, по-моему, такие неосторожные шаги были не свойственны ему.
— Вы так хорошо его знаете?
— Не то чтобы очень. Но он — одна из причин, почему я все еще интересуюсь теми делами. Несмотря на свое окружение, сам-то Алексей не наркоман, Оля. Отнюдь. Но в этой среде он, судя по всему, и намеревался проявить свои организаторские таланты.
— Организованная преступность?
— Ну что-то в этом роде. Как я понял, про квартиры и пьяных прохожих вы уже знаете. А ведь он не собирался останавливаться на достигнутом. Я просто собрал достаточное количество материалов.
— Но ведь тогда и в самом деле он может быть опасен, даже если к Степиному убийству не имеет никакого отношения. Я упорно докапываюсь до его Насти, все мы задаем слишком много вопросов, привлекая внимание милиции к тому, к чему не надо. Правда, ликвидировав меня, он добился бы как раз обратного результата.
— Может, он не хотел тебя убивать? А только страху нагнать? — предположил Сергей Иванович.
— Да пытаться нагнать страх на журналиста — все равно, что красной тряпкой мотать у быка перед носом, — возмутилась я. — Даже если и так, то вы опять остаетесь единственным подозреваемым. А я ведь еще вашу зажигалку из Степиной квартиры похитила, не знала, что в этом нет никакого смысла — вас так и так нашли бы.
— Да разве я тогда о зажигалке думал? Я даже вернулся и до второго этажа дошел, но потом решил, что насильно счастливым человека не сделаешь, и решил дать парню возможность решать самому. А оно вон как обернулось… Что там еще против меня? Если что забуду, подскажешь?
Я мрачно кивнула.
— Пистолет в моей квартире, и даже с моими отпечатками — чертов ребенок! — раз, — начал он перечислять. — Разбитые костяшки — два, показания соседей — три, а также косвенные доказательства: был замечен в покупке наркотиков. Менты, правда, об этом не знают, возможно, покушался на твою жизнь. Все?
— Вроде бы да. Мало?
