7 июня 1945 г. они вылетели в Россию. По свидетельству Треппера, встречавшегося с ними на Лубянке, гауптштурмфюрер Паннвиц прибыл с Сукуловым и своей секретаршей, в целости и исправности передал радиостанцию и еще 15 чемоданов ценнейших документов. В том числе полные списки гестаповской агентуры на территории СССР, дипломатические шифры других государств и даже сверхсекретный код англо-американской правительственной связи. Ясное дело, что такие материалы обычный капитан-контрразведчик, начальник зондеркоманды, ну никак не смог бы собрать самостоятельно. Они могли попасть к нему только из Берлина. Скорее всего, когда Мюллер уничтожал и эвакуировал архивы гестапо.
После занавеса…
Когда завершается трагедия в театре, все ее участники потом выходят на авансцену, вместе и поочередно, кланяются публике, срывают аплодисменты и вызовы на «бис». Иногда, правда, их и освистывают, но это редко — в театры обычно ходят люди культурные, а уж тем более на трагедии… Что ж, хотя мы с вами отследили трагедию не театральную, а историческую, я тоже попрошу еще раз предстать перед вами тех, кто так или иначе фигурировал на страницах этой книги. Итак…
ГЕНРИХ ГИММЛЕР. Как уже отмечалось, после смещения со всех постов Геринга он чувствовал себя без пяти минут главой государства. 30 апреля Дёниц получил радиограмму Бормана, объявляющую Гиммлера заговорщиком и требующую действовать «молниеносно и с несгибаемой твердостью». Дёниц смутился: попробуй-ка действовать «с несгибаемой твердостью» в отношении рейхсфюрера СС! Во исполнение приказа он все же поехал к Гиммлеру, разместившему свою ставку в городе Любек. Тот даже и принял гросс-адмирала не сразу, для солидности помурыжил в приемной. И Дёниц ограничился лишь вежливым вопросом: соответствует ли действительности, что Гиммлер пытался через шведов связаться с Западом? Рейхсфюрер ответил — нет, не соответствует, и Дёниц счел за лучшее удовлетвориться.
Но уже вечером того же дня пришло сообщение, что Дёниц назначен преемником фюрера. И теперь уже он вызвал к себе Гиммлера. Предпринял меры предосторожности, окружил дом командой своих верных подводников, а на письменный стол под бумаги положил браунинг. Когда он дал прочитать рейхсфюреру телеграмму, тот побледнел, задумался… Но быстро совладал с собой, поздравил Деница и спросил: «Разрешите мне быть вторым лицом в государстве?» Ответ был отрицательным. Гросс-адмирал тактично объяснил, что будет создавать «аполитичное» правительство.
После того, как все его надежды на власть рухнули, Гиммлер попытался скрыться, пробраться в родную Баварию. Он сбрил усы, переоделся в рядового полицейского, нацепил черную повязку на глаз. Разумеется, используя неограниченные возможности своих служб, позаботился обзавестись безупречными документами. 21 мая на английском КПП между Гамбургом и Бремерхафеном, по иронии судьбы, стояли русские солдаты, то ли из пленных, то ли из «Остгруппен», перешедшие в британскую армию. Мимо катился непрерывный поток беженцев. Показывали солдатам какие-нибудь рваные бумажные справки, а у большинства документов не было вообще. И их пропускали. Гиммлер же предъявил новенькие, непотрепанные корочки. Это вызвало подозрение. Его задержали. Направили в лагерь. Может, еще обошлось бы, мало ли кого задерживали на КПП? Но нервы у рейхсфюрера не выдержали. Он потребовал встречи с комендантом и объявил: «Я — Генрих Гиммлер, имею важное сообщение для фельдмаршала Монтгомери».
Вместо Монтгомери ему пришлось общаться с сотрудниками контрразведки. Его обыскали, переодели на всякий случай. 23 мая приехал из штаба Монтгомери полковник контразведки Мэрфи. Поинтересовался, обыскали ли у арестованного полость рта. Оказалось, что нет, удовлетворились, найдя ампулу с ядом в кармане. Когда при повторном обыске Гиммлеру приказали открыть рот, он разгрыз спрятанную там вторую ампулу и ушел из жизни…
ЭРНСТ КАЛЬТЕНБРУННЕР. 30 апреля 1945 г., после смещения со своих постов Геринга и Гиммлера, он был назначен главнокомандующим войсками Альпийского района. Но предусмотрительно занялся не налаживанием обороны, а организацией госпиталя в гостинице «Ам зее», куда устроился и сам, сменив имя и забинтовав лицо. Предполагалась пластическая операция. Однако он испугался — то ли испугался, что его заложит персонал, то ли самой операции, о его трусости и боязни зубных врачей уже говорилось. В панике он бежал в горы. Спрятался в какой-то хижине. Где и был задержан американским патрулем. По одной версии, его выдал собственный адъютант, по другой — Скорцени в обмен на жизнь и свободу.
Кальтенбруннер был доставлен в Нюрнберг. Рыдал, впадал в истерики. По заключению американского тюремного психиатра Джилберта, причиной был обыкновенный страх. На этой почве Кальтенбруннера хватил мозговой удар. Не сильный, а врачи у американцев были хорошие, Кальтенбруннера вылечили. Но на судебных заседаниях он появился позже других нацистских вождей. Был осужден на смертную казнь и повешен 16 октября 1946 г. вместе с Риббентропом, Кейтелем, Розенбергом, Франком, Фриком, Штрейхером, Зейсс-Инквартом, Заукелем и Йодлем. Лей повесился в камере до начала процесса. Геринг сумел получить через кого-то яд и отравился накануне казни.
Гесс, Редер и Функ были приговорены к пожизненному заключению, Шпеер и Ширах получили по 20 лет, Нейрат — 15, Дёниц — 10. Шахта, Папена и Фриче суд оправдал. Впрочем, многим нацистским деятелям повезло гораздо больше, чем попавшим под Нюрнбергский трибунал. Для этого требовалось лишь дождаться времени, когда первая послевоенная кампания поиска и наказания преступников схлынула — и сменилась «холодной войной». Тут уж и приговоры стали другими, и исполнение их менее строгим.
Так, на процессе руководителей айнзатцгрупп, осуществлявших массовые казни, к смерти было приговорено 14 человек, но повесили только 4, остальным приговоры были смягчены. Один из командиров айнзатцкоманд, доктор Сикс, получил 20 лет — но уже в 1952 г. вышел на свободу. На другом процессе руководитель рейхсканцелярии Ламмерс, причастный к распоряжениям о массовых убийствах, получил тоже 20 лет — а на свободе очутился в 1951 г. По делу о расправах над американскими пленными к смерти приговорили 43 офицера СС. Не казнили ни одного. А вскоре всех и вовсе выпустили.
Смягчали меры наказания и на «процессе врачей», производивших эксперименты над людьми. Доктор Покорны, предложивший программу стерилизации людей на восточных территориях и проводивший опыты в данном направлении, и еще ряд врачей были оправданы — не нашли «состава преступления». Альфред Крупп, содержавший на заводах концлагерь и переморивший тысячи рабов, получил 12 лет с конфискацией имущества. По амнистии вышел на волю в 1951 г. и свой концерн сохранил.
Часть преступников выдавали «немецкому правосудию» — они вообще избежали суда или получали формальные наказания. Фабрикант Дегеш, поставлявший для газовых камер Освенцима «Циклон-Б», получил всего 5 лет. Жену коменданта Бухенвальда Ильзе Кох, прозванную «Бухенвальдской сукой» — ту, которая убивала людей, собирая коллекцию татуировок и изготовляя абажуры из человеческой кожи, приговорили к пожизненному заключению. Вскоре срок сократили до 4 лет. И свободу она обрела в 1951 г. Генерал Фалькенхаузен был приговорен к 12 годам каторги за преступления в Бельгии — освободили через 2 недели.
Руководители гестапо во Франции Оберг и Кнохен сумели скрыться в опасный период, и судили их в Париже в 1954 г. Приговорили к смертной казни. Но помиловали. И выпустили в 1962 г. Обергруппенфюрер Бах-Зелевский, руководивший карателями в Белоруссии (тот самый, который демонстрировал Гиммлеру «показательный» расстрел в Минске), за свои деяния в СССР наказания избежал. Судили его лишь за то, что в 1934 г., в «Ночь длинных ножей», он убил активиста СА Хоберга. Получил 4 года. А в отношении оберштурмбаннфюрера Кристмана, командовавшего айнзатцкомандой в Краснодаре, было начато следствие, долго тянулось и в 1974 г. было прекращено. Материалы о массовых убийствах на Кубани, представленные советской Генпрокуратурой, германские судебные органы сочли «недостаточными». Словом, примерно так же, как оказываются на Западе «недостаточными» материалы на чеченских и прочих террористов. Политика!..
ВАЛЬТЕР ШЕЛЛЕНБЕРГ. Он как раз и был одним из тех, кому повезло. В отличие от своего шефа
