пока».
Есть в нашем крае, на Самарской Луке, речка Уса. Свое начало она берет в Сызранском районе, а около Молодецкого кургана впадает в Волгу.
Веками вилась речка Уса узкой лентой, текла мимо полей, лугов и огородов, мимо высоких гор. В летние жаркие дни мелела, и ее можно было свободно перейти вброд.
И вот тихими шажками беда подкралась: речка до того обмелела, что жить в ней рыбам год от года становилось все труднее и труднее. Ерши хотя и махонькие рыбки, а любят места глубокие, с чистой проточной водой. Плотвицы не так разборчивы, но и те стали часто жаловаться на трудное житье.
— Что делать, как быть? — вздыхали они при встрече с голавлями и красноперками. — Куда деваться?
Но никто из них не мог придумать — что делать, как быть, куда деваться. И решили рыбы, которые постарше, плыть к Ершу Ершовичу за советом.
— Мы к тебе, наш добрый и храбрый Ерш Ершович, — кланялись плотвицы-сестрицы, голавли лобатые, окуни полосатые, красноперки-увертки и прочие рыбы. — Речка наша пересыхает, простора нет, кормиться нечем, как дальше жить?
Выслушал Ерш Ершович жалобы рыб и сказал:
— Мне тоже здесь не сладко живется. А выход из трудного положения один: придется менять местожительство, уходить в глубокий водоем.
— А где он, этот глубокий водоем? — обрадовались рыбы.
— Может быть, близко, а может, и далеко, — неопределенно ответил Ерш Ершович. — Искать надо.
— Придется искать, — в один голос проговорили рыбы. — Выручай, Ерш Ершович! Ты все ходы- выходы знаешь. Да и смелости и выносливости у тебя хоть отбавляй. И умом бог не обидел — никто сравниться с тобой не может.
— Ну что же, — согласился Ерш Ершович. — Ежели так, то надо плыть.
Собрался Ерш Ершович скоро-наскоро, простился со своей Ершовной да с ершатами — малыми ребятами, поклонился плотвицам-сестрицам, голавлям лобатым, окуням полосатым, красноперкам-уверткам и прочим рыбам и отправился в путь-дорогу.
Плывет мимо густых таловых кустов, перебирается через узкие мелкие ручьи и перешейки, где воробью по колено. Плывет, торопится.
Много прошло времени с тех пор, как Ерш Ершович покинул речку Усу. Плывет он днем и ночью — поесть некогда. Схватит на ходу личинку-другую, комара-толкуна или ручейника и — дальше. Теперь он плывет уже вниз по течению Волги, заглядывает в каждый залив, в каждую воложку и затон, облюбовывает глубокий водоем.
Но вот Ершу Ершовичу попадается небольшая воложка с чистой проточной водой. Плывет он ранним утром вдоль крутого берега и никак не налюбуется: тут и омуты глубоченные есть, и заводники, и перекаты. Берега густо поросли кустарником, а у самой воды трава-осока стеной стоит, от ветерка чуть-чуть покачивается, к воде льнет, пригибается. А над осокой-травой стрекозы да бабочки всех цветов кружатся, резвятся, на травинки отдохнуть присаживаются и по неосторожности в воду срываются, а их тут же, с налету, голавли да язи подхватывают. И решил Ерш Ершович твердо-натвердо переселиться на жительство в эту воложку. «Лучшего и желать нечего, — рассуждал он. — Только вот сейчас позавтракать надо хорошенько да отдохнуть, а потом и возвращаться можно».
Опустился Ерш Ершович на самое дно и стал там отыскивать себе пищу. Потом он поднялся немножко кверху. И вот на тебе: откуда ни возьмись — червяки. Стоят себе на одном месте да извиваются, сами в рот так и просятся. Чудно! Смотрит Ерш Ершович на одного, другого, третьего — глаза разбежались, не знает, которого прежде проглотить. Выбрал самого крупного и — цап… Но проглотить червяка он не успел. Какая- то невидимая сила мигом выбросила его на берег, и он тут же потерял сознание.
Попался, Ерш Ершович на крючок рыболову дедушке Петровичу и угодил в рыбацкое ведерко. Собрав последние силы, с шумом взметнулся ерш да и выпрыгнул. Но упал не в воду, а рядом, в траву. Дедушка Петрович осторожно, чтобы не уколоть пальцы, взял Ерша Ершовича и опять положил в ведерко.
— Ишь ты, какой шустрый! — улыбнулся старик. — Нет, брат, не уйдешь…
И тут Ерш Ершович взмолился:
— Не губи меня, добрый человек, дай мне возможность довести дело свое до конца…
Выслушал Петрович Ерша Ершовича внимательно. Погладил бородку, поджег трубочку и сказал:
— Ну, брат, ежели у тебя такое большое дело, то в ведре тебе не место. — И опрокинул ведерко. — Плыви, не поминай лихом.
Очутившись на воле, Ерш Ершович обрадовался:
— Спасибо тебе, добрый человек! Скажи, как тебя зовут — мы скоро снова встретимся.
— Зовут меня дедушкой Петровичем, — ответил рыбак, — а встретиться нам больше не придется.
— Это почему же?
— Потому что жить станешь в своей речке Усе.
— Да ведь я же говорил, что жить в ней невозможно…
— А теперь там вольготно стало. Глубина и широта несусветные.
— Сказку ты мне говоришь, дедушка Петрович, — обиделся Ерш Ершович…
— А ты, брат, уразумей, что нынче сказки былью оборачиваются, — улыбнулся рыбак.
— Кто же это творит такие чудеса? — удивился Ерш Ершович.
— Люди, народ, — весело дымил трубочкой старик. — Плыви, Ерш Ершович, торопись. Ждут тебя дома с нетерпением.
— Ну, тогда прощай, — сказал напоследок Ерш и скрылся под водой…
Много дней и ночей плыл он и доплыл до гор Жигулевских, где по ночам светло, будто в ясный день. Смотрит, а перед ним полые воды плещутся, конца-краю не видно.
— Вот так чудо! — воскликнул Ерш Ершович. — Значит, правду мне поведал добрый человек. — И прибавил ходу.
С трудом отыскал свою Усу. Обрадовалась Ершовна, обрадовались ершата — малые ребята. Узнали друзья-приятели.
— Здравствуй, Ерш Ершович! — низко кланялась плотвица-сестрица. — Счастье-то какое к нам привалило…
— Не ждали, не гадали, — перебил плотвицу голавль лобатый. — Корму стало много…
— И во сне не снилось такое! — сказал в свою очередь окунь полосатый.
— Раздолье-то, раздолье какое, куда хочешь, туда и плыви! — вильнула хвостом красноперка- увертка.
Потом Ерш Ершович сказал свое слово:
— Искал я глубокий водоем, а он сам к нам пришел. Вот мы теперь и будем все по-хорошему жить- поживать, а худое забывать.
…Много лет прошло с тех пор. Теперь это — история. А знать историю всегда полезно.
ЭТЮДЫ
