свободном состоянии кабель, соединяющий остров с сушей. Когда лед весной растаял, кабель опустился на дно озера.
То, что русские, несмотря на материалистическое мировоззрение и атеизм, были очень суеверными, я узнал еще в Блайхероде. Вместе со старшим лейтенантом Тюлиным мы ехали в открытом автомобиле на собеседование в Зюнгергаузен. Был прекрасный день, кругом стояли распустившиеся цветы, жужжали пчелы. Когда мы после заседания возвратились к автомобилю и заняли места на заднем сидении, я не заметил, что до меня мое место заняла пчела. Я это заметил только тогда, когда она меня ужалила. Я не мог пожаловаться, так как рядом со мной сидел офицер со многими орденами и медалями за храбрость. Однако я хотел рассказать о суеверии. На обратном пути через дорогу перебежала черная кошка. «Жалко, все коту под хвост, — сказал Тюлин — Не будет успеха в наших переговорах».
Когда я в одну из редких служебных поездок вместе с Иоганном Шмиделем и сопровождавшим нас русским инженером стоял в зале Московского вокзала, то обратил внимание, что там не было билетной кассы под номером 13. Мы видели 11,12, затем шли 14 и 15. Русский инженер объяснил, что многие граждане боятся покупать билеты в кассе 13 из-за того, что якобы поездка будет неудачной.
В Городомле после работы я обычно совершал прогулки. Однажды осенью, уже в сумерках, но при приятной теплой погоде, я ушел вдоль озера довольно далеко до самого дальнего уголка, где через протоку был проложен небольшой мостик. На мне было легкое светлое летнее пальто. Вдали я услышал шум мотоцикла. Он приближался ко мне. Чтобы не помешать ему на узком мосту, я остановился перед мостиком, на краю тропинки. Мотоцикл остановился перед мостиком, фара погасла. При свете луны я увидел, а также услышал, как водитель безуспешно пытается запустить мотор. Он ожесточенно нажимал на стартер. Когда, наконец, мотор завелся, мотоцикл покатился через мостик мимо меня, затем вдруг подпрыгнул и скрипя удалился.
Неделю позже коллега рассказывал о суеверии русских. Руководитель нашей электростанции сообщил, что дух старого отшельника Нила все еще бродит по острову. Он видел его собственными глазами. Вечером, проезжая на мотоцикле, мотор вдруг заглох перед мостиком на внутреннем озере и он никак не мог его завести. Когда он поднял голову, то на краю тропинки, большой и неподвижный, в белых одеждах, стоял отшельник. Он помчался через мост. Проезжая мимо приведения, мотоцикл опять неожиданно подпрыгнул.
Существовало много анекдотов, связанных с установленным строгим предписанием о секретности на острове. Новый принятый на работу местный фотограф захотел подзаработать. Он сделал фотомонтаж всех работающих немцев с подписями их фамилий. Это фото немцы охотно покупали, пока не услышали, что фотография является секретной и все экземпляры необходимо вернуть. На двух немцев, как инициаторов было наложено строгое взыскание, предположительно, по требованию русской инстанции.
Я уже рассказывал о нашем предположении, что все наши письма в Германию вскрывались над паром, и прочитывались специальной контрольной инстанцией. Один химик проделал опыт, заклеив конверт клеем, не растворимым в воде. Через несколько дней письмо как присланное вернулось без всяких комментариев. Однако с помощью одной хитрости можно было облегчить рутинную работу цензоров. Господин Магнус придумал способ. Он привык все исследования в своей области механики публиковать в специальных журналах. Эти исследования из Геттингенского времени он продолжал и в Городомле. Для этого он использовал свое свободное время. Как исследователь, он не хотел лишать себя удовольствия публиковать свои новые идеи в журнальных статьях. Он уже спрашивал русское руководство, нельзя ли не связанные с ракетостроением результаты исследований опубликовать в русских или немецких журналах. Обычно ответ звучал: «Нет, посмотрим, пишите ходатайство». Он писал и повторно напоминал, но ответа так и не получил. Он слишком хорошо знал методы чиновников. Эта процедура означала ни что иное, как длительную отсрочку отрицательного ответа.
Однажды, раскрыв новейший номер изданного в Берлине журнала по прикладной математике и механике среди небольших статей я увидел сообщение, подписанное Куртом Магнусом, Осташков (СССР). Магнус рассказал мне, что он писал текст в обычном письме, перемежая его с обычной информацией, которую пишут друзьям и знакомым. И даже корректуры его текстов приходили как упаковочная бумага для посылок.
Работы в институте со временем подверглись строжайшему ритуалу секретности. За секретность отвечал шеф первого отдела, офицер с лицом татарского типа, добродушнейший человек. Его бюро находилось на первом этаже здания института. Однажды в первую весну на острове, придя рано утром на работу, мы увидели, что все наши рабочие помещения были закрыты и опечатаны. Когда их открыли, оказалось, что все наши записи, все рисунки, в том числе и все чистые листы бумаги пронумерованы. По предъявлении пропуска все материалы были выданы нам опять. Впредь нам было предписано, тщательно сохранять исписанные и чистые листы бумаги. Каждый сотрудник получил портфель, закрывающийся на ключ. В обед и в конце работы все бумаги должны были быть закрыты в портфеле. Дополнительно портфель перевязывался шнуром, на узле в конце шнура приклеивался кусочек пластилина, на нем выдавливалась печать с номером. Портфель сдавался на хранение в первый отдел на первом этаже и взамен выдавался металлический номерок.
О совсем другой секретной организации, существующей на острове, я узнал только по возвращении на родину. Эта организация привлекала граждан немецкого коллектива для доносов. Согласие на работу каждого доносчика добывалось одинаковыми методами. Условием было прежнее членство в нацисткой партии. Этим людям давали отчетливо понять, что таким образом они могут исправиться. В качестве исправления они должны были всяческими тайными способами поставлять информацию о немцах. Шеф организации, его прозвали «черным» человеком, встречался со своими сотрудниками, с каждым в отдельности, по вечерам, в лесу. Ни один из доносчиков не должен был знать о других и информация, которую он добывал, должна была держаться в большом секрете. Позднее, в Германии, один из бывших жителей Городомли, принадлежавший к этому кругу, случайно узнал о членстве другого коллеги, когда тот в дружеском кругу в доме господина Греттрупа задавал ему политические вопросы, которые он тоже знал, и ответы на которые должен был сообщить черному человеку.
Каждый нормальный современный человек старается обезопасить себя от любого вида тайной полиции. Иногда люди относятся к ней с уважением, но чаще — очень неприязненно. Однако само содержание этого понятия за последние столетия претерпело большие изменения. Слово «тайный» изначально обозначало дом, домашний очаг, домашний внутренний круг. В просуществовавшей до 1918 года немецкой монархии был тайный совет под председательством князя, который мог представлять к званию «тайный советник». Заслуженные профессора чрезвычайно ценили обращение «господин тайный советник». Я сам пережил это еще будучи студентом Технической высшей школы в Ганновере, когда понял, что отношения с профессором тайным советником могут совершенно испортиться, если по ошибке к нему обратиться просто «господин профессор».
Гитлер назвал тайной государственной полицией организацию, созданную для внутреннего шпионажа. Во время двенадцатилетнего пребывания Гитлера у власти немецкий народ испытал весь ужас этого учреждения. Схожие названия внушающих уважение заведений быстро исчезли из обихода.
Каждая диктатура старается изжить из общественной жизни любые критические высказывания своих подданных. Понятно, что общественное молчание не означает полного устранения самого факта появления критических оценок. Подданные могут позволить себе критические высказывания в кругу своей семьи и близких друзей. Содержание таких интимных бесед и должна добывать тайная полиция. То, что при парламентской демократии может быть открыто высказано против правительства, при диктатуре добывается тайно. Силу влияния на общество оппозиционных идей можно уменьшить. Уже одна мысль о том, что есть доносчик, делает людей, живущих при диктатуре, осторожнее в разговорах в более или менее широком кругу знакомых и коллег. Благодаря этому, с одной стороны, осложняется тайное подслушивание, но, с другой стороны, подобная реакция является желаемой для диктатора. Были примеры попыток проникнуть даже в круг семьи. Еще задолго до того, как были изобретены так называемые «жучки», крошечные микрофоны для незаметного подслушивания, носители власти нацистского режима сумели воспользоваться плодами самой возможности их внедрения. Говорили, что тайная полиция могла подслушивать разговоры через телефонный аппарат, даже при лежащей трубке. Государственная пропаганда распространяла эти сведения так широко, что даже мирно живущие члены семьи опасались беззаботно разговаривать в теснейшем кругу. Был показан фильм, в котором прославлялся юноша, донесший на отца.
