Мудрость веков

Огражденное труднопроходимыми перевалами и малярийными джунглями, племя оказалось в длительной изоляции, что спасло от нашествия ариев, но привело к утрате ремесел, сокращению численности людей. «И время как будто остановилось в Голубых горах. Люди насильно пытались удержать его течение. Много позже время жестоко отомстило за это племени, которое называло себя тода».

Рассказ об этой жестокой судьбе живых людей загадочного племени является как бы выполнением другой — этической — задачи автора, которую тода так сформулировали при расставании:

Ты пришла из России,
Ты пришла в большие горы Нилгири,
Ты обошла все земли тода,
И все храмы ты видела,
И всех людей ты знаешь близко —
И поэтому ты знаешь нашу правду, нашу веру.
Ты должна рассказать о нас,
И мы просим тебя об этом.

Обойти все земли тода не столь трудно, ибо до наших дней сохранились лишь небольшие группки людей, разбросанные в немногих деревушках. Можно с уверенностью сказать, что только независимость Индии спасла тода от вымирания. Но нищета по-прежнему остается их уделом. Племя, сохранившее родоплеменной строй, не приспособлено к борьбе с жадностью и хитростью ростовщиков, торговцев, и все тода находятся у них в долговой кабале. «Я не знаю ни одного тода, который смог бы расплатиться с долгами при жизни, — пишет автор. — Только смерть освобождает его от них. Произвол и бесправие, царящие при этом, с трудом поддаются описанию».

И тем не менее родовая солидарность и взаимопомощь помогают тода сохранить человеческое достоинство, не позволяют гибнуть слабым: «Если человек нуждается, значит, ему надо помочь. Ни один уважающий себя тода за помощь денег не возьмет. Если в семье есть серебряные или золотые украшения, оставшиеся в наследство от предков, ими может воспользоваться любой попавший в беду… Конечно, можно иметь собственность (то есть дом, одежду, буйволов. — С.К.). Но разве она дана для того, чтобы пользоваться бедностью и несчастьем других? Она для того, чтобы содержать свою семью и помогать другим, — так думают тода».

И так они действуют — в этом неоднократно убеждалась автор, получая неожиданные подарки, продиктованные дружелюбием и добротой, становясь сама объектом того же попечения, забот, которые считаются традиционной обязанностью тода по отношению к слабым, старикам, одиноким. «Чем беспомощнее человек, тем большую заботу о нем проявят в племени. И никто не будет считаться с тем, член ли он его семьи, живет ли он в его манде (деревне. — С.К.), принадлежит ли к его роду. Брошенных на произвол судьбы в племени нет».

По отношению к слабым во все времена проверяется сила и чистота нравственных устоев человека. Тода выдерживают эту проверку с высшим баллом. «Когда вы встречаете тода, то первое, что замечаете в них, это их глаза. Они смотрят на вас открыто, с ласковым дружелюбием. Для тода не важно знать, кто вы. Вы человек. А человек достоин всяческого уважения. Потому так приветливы люди племени с пришельцами, и потому так доверчиво и искренне смотрят на вас эти глаза. В них светятся доброта и ум».

Доброта, уважение к человеку дополняются у тода сохранившимся от матриархального прошлого почтением к матери: «Мать детей, чьи бы они ни были, достойна всяческого уважения и почитания. Для женщины существует только слово „мать“. Так называют маленькую девочку и восьмидесятилетнюю старуху. Забота о женщине-матери — священная обязанность каждого члена племени. И она бывает безграничной», — с удовлетворением констатирует как истинная женщина Людмила Васильевна. В самом деле, где в наши дни встретишь сына, который по горной тропе несет на спине мать в гости в соседнее селение? Или мужчин, которые не садятся в автобус, пока не сели женщины и дети? Наконец, кто сочтет завидной невестой женщину, ждущую ребенка? На «высотах» цивилизованного общества ее ждет презрение обывателей, а у «примитивных» тода женщина находится в равном положении с мужчиной и то, что она готовится стать матерью, лишь украшает ее.

Все эти достоинства тода безусловно связаны с сохранением родоплеменного уклада. Однако последний означает в наши дни полуголодную жизнь, неграмотность, постоянный обман торговцами и ростовщиками… Что же делать? Вряд ли может ответить самая талантливая книга на этот труднейший вопрос. Но прочтя «Тайну племени Голубых гор», вы захотите, чтобы для тода совершилось чудо приобщения к современности без утраты доброты, честности, традиций помощи слабым. Чудо необходимо не только тода. В помощи и защите нуждаются и многочисленные аборигены здешних мест — австралоидные племена, удивительному и своеобразному миру которых Л.Шапошникова посвятила книгу «Австралоиды живут в Индии». Как им помочь? В независимой Индии проводится ряд мероприятий с этой целью, созданы специальные министерства в некоторых штатах, блоки по развитию племен. «Однако, — заключает Л.Шапошникова, — вопрос, как способствовать развитию племен, как облегчить их положение, пока остается открытым. Решить его крайне сложно. Капиталистические отношения, господствующие в Индии, мешают этому. Те, кто стремится облегчить участь малых племен, встречают на своем пути много трудностей и не всегда получают желаемые результаты».

Решение сложнейшей, трагически острой проблемы племен предстоит найти гражданам современной Индии. О них дне книги Л.Шапошниковой: «По Южной Индии» и «Годы и дни Мадраса».

В Мадрасе, где соседствуют современные доки, университет и древние кварталы, оставшиеся от Майлапура — «города павлина», — известного еще древним римлянам, Л.Шапошникову особенно интересовали те, кто помогает восстановить связь времен — сохранить сокровища древней индийской культуры для современной страны. Так был сохранен, например, древний танец бхаратнатьям, запечатленный на барельефах храмов в Танджавуре и Чидамбараме. Великая танцовщица Баласарасвати, имя которой поставлено искусствоведами в один ряд с Анной Павловой, Галиной Улановой, танцует бхаратнатьям так же, как веками исполняли его храмовые танцовщицы из касты девадаси, но ее танец посвящен не богам, а человеку, она стремится донести до зрителей «всю тонкость чувств и переживаний богов-людей, а не богов-идолов». Но став широко известной танцовщицей, Баласарасвати осталась женщиной из низшей касты. После оваций на концертах она возвращается в жалкий домик. Здесь не раз бывала желанной гостьей Людмила Васильевна, в ней ценили не только поклонницу индийского искусства, но и человека, для которого нет высших и низших каст.

Картины сугубо современной политической борьбы в современном большом городе (в частности, борьбы, завязавшейся вокруг вопроса о введении хинди в качестве государственного языка) стоят в центре книги «Годы и дни Мадраса». Но эту современность нельзя понять до конца, не принимая во внимание живучего прошлого. Поэтому автор вместе с пилигримами поднималась на гору Аруначала, была в ашраме Великого риши Рамана Махарши, в ашраме-коммуне, основанном Ауробиндо Гхошем, и даже говорила с главой шиваитов Шанкарачарией 68-м. Портрет этого своеобразного «индусского папы» не может не поразить воображение.

Но сильнее всего захватывает седьмая книга Л.Шапошниковой — «Мы — курги». И потому, что здесь окончательно вызрел ее стиль — ученого и писателя, и потому, что удивителен этот небольшой народ — курги, странно схожий по внешнему виду и даже истории с горцами Кавказа, судьба которых, как известно, всегда волновала русскую интеллигенцию.

В истории непрерывных войн Курга, его трагической борьбы с англичанами легко найти готовые сюжеты для десятка романов. Л.Шапошникова строго следовала за текстом исторических документов, но пересказала их так, что раджи и воины вновь воскресли на страницах книги. Более ста лет над Кургом развевался английский флаг. И все же кургский дух не был сломлен и растоптан. Народ сохранил свою самобытность. Это не значит, что для кургов «остановилось время» в той же степени, как для тода. Отнюдь. Английское вторжение застало здесь более развитые социальные отношения, и воздействие капитализма оказалось менее разрушительным. В годы независимости начался интенсивный процесс формирования