уберечь, и ему нужно время, чтобы смириться с мыслью, что ты снова занялась расследованием.
Мы сидели в ресторане «Времена года» на Пятьдесят второй улице и ждали, когда Кэссиди сбежит с этого своего научного семинара. Я испытываю теплые чувства к барам при гостиницах, где обстановка куда спокойнее, чем в обычных кафе: посетители заняты своим делом, потому что встречаются здесь, чтобы обсудить важные вопросы, вроде планов на отдых или иных замыслов, законных и не очень. Ну а наше шикарное местечко с просторным залом и уютными столиками идеально подходило для важной беседы.
— Кайл просто уверен, что я начну копать чересчур глубоко и попаду в переделку.
Тонкими нежными пальцами Трисия обняла бокал.
— Наверное, не стоит его в этом винить — согласись, у него имеется кое-какой опыт и основания за тебя беспокоиться.
Ну что тут скажешь, если она совершенно права!
— Но я же стараюсь извлекать уроки из прошлых ошибок.
— Что все мы горячо приветствуем.
— А как же узнать, чему человек научился, если он себя не проверяет?
— Ты на мне сейчас репетируешь?
— Это как посмотреть. Кстати, насколько я убедительна?
— Ты же знаешь, я всегда поддаюсь на честность и искреннее раскаяние. Чтобы убедить Кайла, придется добавить что-то еще.
— Наверное, нужно упирать на то, что на этот раз я не наживу себе неприятностей, и постараться, чтобы он мне поверил.
— Отличный план! А когда воплотишь его в жизнь, можешь попробовать убедить мою мамочку, что ко Дню благодарения я выйду замуж.
Трисия у нас большая дока по части полного обезоруживания собеседника и возвращения его с неба на землю. Когда до него это все-таки окончательно доходит, он смотрит в ее огромные, как у олененка Бэмби из диснеевского мультика, глаза на фарфоровом лице богини и думает: «Все ли я правильно расслышал?»
— И ты туда же! — Я с силой приложила руку к сердцу.
— Молли, — продолжала она как ни в чем не бывало, — если хочешь, чтобы интервью с Гвен Линкольн распахнуло новые горизонты в твоей карьере журналиста-расследователя, что, как мне думается, входит в твои намерения, ты должна сделать все возможное, чтобы оно прошло успешно. Независимо от того, что по этому поводу думает, делает или говорит кто бы то ни был. И произношу я эти слова совершенно искренне и от души на тот случай, если когда-нибудь потом тебе придется о них вспомнить. — Она приподняла свой бокал с коктейлем и с чувством сделала несколько глотков.
Я постаралась выдавить из себя благодарную улыбку.
— Ты совершенно права.
— Благодарю.
— Он просто пытается меня защитить.
— Возможно.
— Он изменит свое мнение, едва я приступлю к работе.
— Вероятно.
— Вместо того чтобы поддерживать ростки надежды в моей душе, ты их топчешь.
— Пусть этим займется Кэссиди. — Трисия слегка повела рукой с бокалом в сторону дверей, в которые в это время вплывала наша подруга. На ее лице блуждало странное выражение, словно она пыталась сдержать улыбку, не совсем понимая зачем.
— Значит, вы начали без меня, — сказала она со вздохом и опустилась на стул.
— Это констатация факта или выражение недовольства? — задала я вопрос.
— Наблюдение. К тому же эмпирического свойства.
Я легонько толкнула Трисию локтем.
— Ну да, мы же общались с учеными, новые слова выучили…
— Да уж, за какой-то вечер она набралась у них всего самого худшего, — в тон мне продолжала Трисия.
— Давно пьете? Девочки, вы меня поражаете. Обычно не желают ждать мужчины. — Кэссиди посмотрела мимо нас, разыскивая глазами официантку и делая вид, что не замечает усмешку на лице Трисии.
— Как конференция? Скучная? — спросила я.
— Вообще-то не очень. Можно даже сказать, интересная. С одним из участников я потом даже вступила в оживленную дискуссию.
Подошла официантка и замерла в ожидании. У Кэссиди настоящий дар везде появляться в самое подходящее время. Нам пришлось минут двадцать ждать, когда принесут напитки, Кэссиди же заказывает коктейль, едва успев решить, куда поставить сумочку. Официантка ушла, Кэссиди наклонилась вперед и положила подбородок на сцепленные ладони. По ее лицу по-прежнему блуждало это странное выражение, но я не могла определить, что оно значит.
— Вы обсуждали вопросы науки или то, как устройство для защиты карманов от воров деформирует дорогой пиджак? — пошутила Трисия.
— Мы говорили о физике.
Мы с Трисией переглянулись.
— О физике?! — повторила я. Вообще-то у Кэссиди весьма обширный круг интересов, а ее профессия иногда заносит ее в довольно экстравагантные компании, но что-то не припомню, чтобы она когда-либо прежде рассуждала о физике. Если мне не изменяет память, она однажды рассказывала, как, придя на вечеринку, тут же начала подсчитывать, сколько розеток для подключения компьютеров можно разместить в комнате. Это было, пожалуй, самое научное из ее начинаний, но это не наука — это математика. Скорее арифметика.
— И где же Кайл? — произнесла Кэссиди с той же загадочной улыбкой.
— Постой, дорогая. Нельзя же с такой скоростью менять тему. У слушателей может закружиться голова. Расскажи нам, как вы обсуждали физику.
— Тем более что Кайл не придет, поскольку не одобряет новое задание, которое получила Молли, — сказала Трисия.
— Не то чтобы не одобряет, просто не от всей души поддерживает, — уточнила я.
— Он тебя защищает или чинит препятствия? — Кэссиди обращалась скорее к Трисии, чем ко мне, очевидно, полагая, что я не могу быть объективной.
— Второе вытекает из первого, — ответила Трисия.
— И что ты собираешься делать?
— Писать статью и уповать на то, что он все-таки меня поймет, — ответила я.
— Значит, всего лишь писать? Не отклоняясь и не копая ни вправо, ни влево, ни в каком-либо другом направлении? Хотя тебе как журналисту и ищейке, я полагаю, известно, что без этого не обойтись? — принялась поддразнивать меня Кэссиди.
— Ищейка — хорошее слово, — заметила Трисия.
— Куда симпатичнее, чем корреспондент, — сказала я.
Кэссиди кивнула.
— Но ты не ответила на вопрос.
— А разве ты о чем-то спрашивала?
— Только статья — и все?
— Вот теперь я действительно слышу вопрос.
— А ты по-прежнему на него не отвечаешь.
— Я не остановлюсь ни перед чем, — сказала я твердо. — А теперь расскажи об уроке физики.
Кэссиди на секунду задумалась, а потом с лучезарной улыбкой изрекла:
— В мире все связано самым неожиданным образом.
— Понятно. Это замечание относится к физике или к физику? — спросила я.
— Завтра скажу. После обеда.
