планировались, чаще как раз совсем не так. С какой стати надеяться, что повезет? Однако было обидно. Горестные мысли прервал наблюдатель. Скатившись с дерева, он подлетел к засаде.
- Едут!… Мотоцикл!… Двое…
- Бляхи на груди есть? - спросил Крайнев.
- Не видел! Далеко…
- Все равно! - отрубил Саломатин, поднимаясь. - Начали! А ты!… - он зверем глянул на наблюдателя. - Марш на пост! Кто велел спускаться? Вдруг следом машина?…
Наблюдатель ласточкой порхнул к осине, а на большаке спустя минуту появилась повозка. Повозкой управлял дюжий мужик в кожухе (сержант Седых, самый сильный и проворный в батальоне). На соломе, спиной к вознице, развалившись, сидел Саломатин. Пальто его было расстегнуто, открывая военный мундир, в руке 'немец' держал початую бутылку самогона. Размахивая бутылкой, 'немец' орал песню. Несмотря на серьезность ситуации, Крайнев едва не сложился от смеха. Саломатин долбил детскую рождественскую песенку - другой, видимо, не помнил. Пел он ужасно: фальшивил, запинался, постоянно возвращался к началу. В самом деле, бесшабашный гуляка!
Они успели. За подъемом послышался треск мотора, и на большаке появился мотоцикл с коляской. За рулем сидел немец в длинной шинели, второй занимал коляску. Оба в пилотках, не офицеры. На груди овальные железные бляхи. Дождались!
Немцы заметили необычную сцену на дороге и стали притормаживать. Поравнявшись с повозкой, немец в коляске сделал вознице знак. Тот послушно натянул вожжи. Немец слез на мостовую и направился к Саломатину. Тот, делая вид, что только сию минуту заметил опасность, стал кутаться в пальто. Немец заговорил. С опушки Крайнев не мог разобрать слов. Видел, как Саломатин растерянно шныряет глазами по сторонам, как самый настоящий, застигнутый врасплох дезертир. Немец повысил голос, приказывая слезть на дорогу. Саломатин отчаянно закрутил головой. Немец отступил на шаг.
'Возьмется за автомат - стреляю!' - подумал Крайнев, поднимая карабин. Рядом напряженно смотрел в прорезь прицела Стецюра, лучший стрелок Саломатина - у него на мушке другой немец. 'Бить только в голову! - мысленно напомнил себе Крайнев. - Дырки в шинели - провал'.
На их счастье стрелять не пришлось. Немец, сдвинув автомат за спину, ухватил Саломатина за шиворот.
- Найн! Найн! - завопил мнимый дезертир, вцепившись в ограждение повозки. Фельджандарм тянул дезертира к себе, но Саломатин не поддавался, изо всех сил вцепившись в телегу.
Привлеченный шумом, второй немец оставил мотоцикл и отправился на помощь. В ту же минуту Седых мягко соскользнул с повозки, в два шага настиг немца, могучим движением вскинул его над головой и швырнул на булыжную мостовую. Раздался глухой удар и ком тряпья, только что бывшего живым человеком, застыл на дороге. Немец, возившийся с Саломатиным, не успел отпрянуть. Комбат метко заехал ему сапогом в подбородок, затем, соскочив, добавил припрятанной в соломе кованной сапожной лапой. Старший лейтенант и сержант, не тратя времени, бросили тела в телегу. Седых потянул за вожжу, разворачивая повозку, Саломатин прыгнул в седло все еще тарахтящего мотоцикла…
- Раздеваем! - велел Саломатин, когда засада скрылась в кустах, и тела скинули на землю. - Быстро! - показывая пример, стал расстегивать пуговицы на шинели убитого немца. Крайнев принялся за другого. С непривычки получалось плохо, подскочивший Седых помог. Трупы раздели до белья, и в этот момент Крайнев заметил, что 'его' немец дышит. Подозвал Саломатина.
- Седых! - приказал комбат, указывая на немца. Крайнев опомниться не успел, как сержант схватил винтовку и без замаха вогнал штык в грудь немца. Тот вздрогнул и засучил ногами. Крайнев невольно отвернулся.
- Не видел ты, как они нас в лагере! - сказал Саломатин. - Одевайся!
Спустя пять минут патруль немецкой военной полиции стоял на обочине большака. Крайневу достался мундир фельдфебеля (тот был выше ростом), Саломатину - унтер офицера. Оба не имели понятия, как работает фельджандармерия, но, не мудрствуя лукаво, решили действовать по-советски: младший по званию останавливает, старший - задает вопросы. Это было правильно еще и потому, что по-немецки Крайнев говорил лучше. Крайнев чувствовал себя неловко. Мундир оказался тесноват, но напрягало не это. Удар сапожной лапы разбил фельдфебелю голову, пилотку с изнанки залило кровью. Как ни протирал ее Крайнев соломой с повозки, а затем тряпкой, влажное пятно осталось. Сейчас Крайнев ощущал его кожей головы и невольно ежился.
Наблюдатель с осины подал знак, фальшивый патруль насторожился. Из-за поворота послышался гул моторов, на большаке показалась колонна. Саломатин выругался, Крайнев едва не показал наблюдателю кулак - велено было при появлении колонны не свистеть, а ухать, как сова. Теперь поздно прятаться!
Водитель передней машины заметил патруль и стал притормаживать. Крайнев, напустив на лицо безразличие, молча смотрел на подъезжавший грузовик, и, когда тот почти поравнялся с ними, лениво махнул рукой: 'Проезжай!' Мотор 'мана' взревел, как показалось Крайневу, радостно, грузовик торопливо миновал патруль, следом потянулись такие же неуклюжие, крытые брезентом тяжело груженые туши. 'Одна, две, три, четыре…' - мысленно считал Крайнев. 'Сколько добра на войну идет!' - вспомнились слова Семена. В прогалинах незакрытого брезента над задними бортами он видел ребристые стальные бочки, штабеля ящиков, какие-то тюки… 'Топливо, боеприпасы, амуниция, - мысленно оценивал груз. - Заправят танки, пополнят боеукладки, оденут-обуют солдат… После чего вновь пойдут крошить наших. Может, в самом деле, стоило привести батальон? Размолотить, перестрелять, сжечь! Хоть какая-то помощь фронту…'
Он не додумал. Последний грузовик едва скрылся за подъемом, как с осины вновь послышался свист. Неоднократный. Не удовлетворившись свистом, наблюдатель на осине махал руками. Саломатин махнул в ответ: 'Поняли! Поняли!', достал из кобуры ТТ и сунул в карман шинели. Крайнев проделал то же с трофейным 'люггером'. Саломатин, не доверявший незнакомому оружию, не задумываясь, отдал трофей напарнику. 'Шмайсеры' оба закинули спину, чтоб не насторожить немцев.
Грузовик, выскочивший из-за поворота, ехал быстро - судя по всему, догонял ушедшую вперед колонну. Крайнев мысленно похвалил наблюдателя: заметил, оценил остановку! В следующий миг завизжали тормоза: Саломатин, шагнув на дорогу, поднял руку. 'Ман' остановился впритирку с патрулем. Дверца распахнулась.
- Папирен! - потребовал Крайнев.
Сидевший рядом с водителем унтер-офицер, протянул ему солдатскую книжку, затем, не дожидаясь напоминания, передал документы водителя. Крайнев молча сунул их в карман шинели.
- Выйти из машины!
- Что-то случилось, господин фельдфебель? - спросил унтер-офицер.
- Здесь вопросы задаю я! - рявкнул Крайнев. - Исполнять!
Саломатин красноречиво потянул из-за спины автомат. Водитель и экспедитор выскочили из кабины и вытянулись перед Крайневым.
- Сколько солдат в кузове?
- Трое.
- Всех сюда!
Саломатин метнулся к заднему борту с автоматом наперевес.
- Оружие оставить! - услыхал его голос Крайнев и порадовался сообразительности напарника. Вскоре пятеро немцев стояли у борта. Выглядели они испуганно: смотрели в землю, переминались с ноги на ногу. Это было странно. Как ни грозна немецкая фельджандармерия, но чтоб так пугаться?
- Груз? - спросил Крайнев.
- Амуниция девятой бронетанковой дивизии! - доложил унтер офицер. - Обмундирование, обувь, теплые вещи. На фронте холодно! - пожаловался немец.
- Проверь! - кивнул Крайнев Саломатину.
Лица у немцев вытянулись. Скоро Крайнев понял причину. Саломатин забрался в кузов, обратно появился не один. На мостовую следом за ним спрыгнула девушка, как успел разглядеть Крайнев, совсем юная: лет восемнадцати. Одежда на ней была разорвана, под глазом багровел синяк.
- Это кто? - рявкнул Крайнев, все понимая.
- Господин фельдфебель! - вытянулся унтер-офицер. - Я знаю, что русских запрещено подбирать в целях сохранения тайны. Но мы не собирались отпускать ее живой! Камрады позабавились бы немного, потом пристрелили. Мы с фронта, давно не видели женщин.
- Если б с твоей сестрой позабавились, а потом пристрелили? - спросил Крайнев, чувствуя, что сатанеет. - Тебе понравилось бы?
Унтер-офицер удивленно глянул на него и неуверенно потянулся к кобуре. Не успел. За машиной послышался топот, и на дорогу вылетел отряд Саломатина со штыками наперевес - комбат вовремя дал знак.
- Русиш! - заорал унтер-офицер, лапая кобуру.
Саломатин не успел дать команду. Бойцы, на мгновение замершие перед шеренгой безоружных немцев, увидели реальную опасность и дружно шагнули вперед. Штыки с хрустом вонзились в мягкие тела, затем взметнулись приклады. В этот раз Крайнев не отвернулся. Затем шагнул к девушке.
- Дяденьки, не убивайте! - заголосила она.
- Заткнись, дура! - прикрикнул Крайнев, инстинктивно понимая, что именно такой тон сейчас уместен. - Не видишь, русские мы?! Как в машину попала?
- Дорогу хотела перейти, в деревню шла. Стояла, ждала, пока машины проедут. Последняя остановилась и меня затянули. Били…
- Далеко отсюда?
- Верстах двух.
'Вот почему они отстали, - понял Крайнев. - Девочка нам помогла'.
- Как зовут? - спросил мягче.
- Аня.
- Дорогу домой найдешь?
Аня закивала.
- Тогда иди и забудь, что здесь видела. Постой! - Крайнев повернулся к Саломатину. - Дай ей прикрыться!
- Сам бы не догадался! - пробурчал комбат, вытаскивая из кузова немецкую шинель. - Держи! - он бросил ее Ане. - Лесом домой пробирайся, пигалица, про дорогу забудь. Волков не бойся. Зверь добрее фашистов…
Обратно возвращались с ветерком. Планируя операцию, Крайнев рассчитывал в случае удачи, вьючить груз на лошадей, но теперь передумал. Широкие колеса грузовика не оставляли следов на замерзшей грунтовке, к тому же от шоссе следовало убраться поскорее. Ну, проедет грузовик ночью через деревню, что из того. Деревенские подумают, что немцы, и попрячутся. Если кто и решится разглядеть непрошенных гостей, так темень! К тому же повалил снег, густой, с метелью, мгновенно заметавшей следы. Лучше и придумать нельзя!
