пропел Непоседа.
— Ну да, — вздохнул Мякиш. — От такого испытания не только в куртку забежишь, а и в речку прыгнешь…
Петя не выдержал и, повернувшись к Нетактаку Наоборото, сказал:
— Это же безобразие! У нас сбежал один человечек, а ваша полиция палец о палец не ударила. Сонные мухи у вас, а не полицейские!
— Да-а, — самодовольно протянул Нетактак Наоборото, выковыривая языком изюминку из пломбира. — Мои полицейские, когда не надо, очень бдительно спят.
— Но ведь этот человечек — гражданин другой планеты, он не имеет права оставаться здесь! — возмутился Петя.
— Почему же, у нас свободная планета: кто хочет, пусть остается. Мы можем всякому дать прибежище, только умел бы он ходить на голове и делать все наоборот…
Разговор этот не закончился, потому что Непоседа и Мякиш вдруг радостно вскрикнули и кубарем покатились вниз, прямо на поле стадиона. Потом они во весь дух побежали к печи, в которую заходил уже последний нетаковец.
Петя заметил, как вслед за этим последним отчаянно бросился в печь Непоседа и через секунду вытащил из нее наполовину обуглившегося нетаковца.
Петя понял: на этот раз Непоседа и Мякиш не ошиблись. Он не стал дожидаться, пока притащат в ложу беглеца, и сам побежал друзьям навстречу.
— Вперед! За мной! — приказал он подбежавшим к нему человечкам и начал проталкиваться к выходу, расчищая для них дорогу.
К счастью, торжество кончилось, зрители были очень возбуждены, и никто не обращал на них внимания. Над стадионом стояли тучи серого дыма, а рядом с бегущими друзьями все время попахивало обугленным деревом. Это было явным доказательством, что теперь с ними был именно деревянный, а не какой-нибудь другой Нетак. Сначала его не приходилось тащить, он сам бежал как от огня. И это было именно так.
Спустя несколько минут весь экипаж был возле своего вездехода-везделета. Еще через минуту все сидели в кабине. Петя включил мотор, и ракета легко и стремительно оторвалась от планеты. В космосе она тоже очутилась легко: мотору помогала какая-то непонятная сила.
Оказывается, Большая Нетака не имела притяжения. Здесь даже это явление происходило наоборот. Все правильное и хорошее отлетало от Большой Нетаки как горох от стенки.
Глава двенадцатая, в которой продолжается полет и Непоседа перестает петь песни
За окнами везделета стояла густая синева. Только вдали, словно сквозь дырки в темном театральном занавесе, сверкали яркие, лучистые звезды.
О том, как это было красиво, знали только знаменитые герои-космонавты и наши путешественники, которые продолжали свой групповой полет по просторам еще никем не изведанной Галактики. По пути им встречались новые сказочные созвездия. Друзья тут же присваивали им названия. Например, группу звезд, напоминавшую большую перину, с разрешения Пети Мякиш назвал Созвездием Пуховой Перины. Звезду, которая то исчезала, то появлялась, причем каждый раз в новом месте, назвали Непоседой. А самой большой и яркой звезде, отливавшейся чернильным фиолетовым цветом, решением всего экипажа было присвоено название Звезды Пети Малина. И если когда-нибудь в астрономическом атласе вам встретится звезда под этим названием, то вы смело можете всем заявить, что отлично знаете ее первооткрывателя. Это был именно Петя Малин, бывший Мамин-Папин.
Моторы работали четко, невесомость уже нисколько не беспокоила путешественников, и весь полет, как говорят космонавты, протекал нормально.
Да, если б сейчас в кабине везделета не пахло обгорелой головешкой, можно было бы подумать, что у наших путешественников не было столкновения с планетой Большая Нетака. Единственным доказательством их пребывания на этой наоборот-планете был Нетак. Он сидел почерневший, с обгоревшими стружками-волосами, и никто не собирался даже стереть с него сажу. Таким друзья решили доставить его на землю.
Откровенно говоря, у всего экипажа после этого визита остался неприятный осадок, даже у самого Нетака. Именно об этом подумали сейчас все четверо. Словно по команде, посмотрели друзья на пострадавшего товарища, а он и головы от стыда поднять не может, не то что в глаза посмотреть.
Петя как командир экипажа высказался первым:
— Ну что, Нетак, может быть, снова хочешь на Большую Нетаку?
Если бы Нетак не был Нетаком, он бы с радостью закричал: «Нет, не хочу!» Но ведь он остался Нетаком, деревянным упрямцем, поэтому смолчал, хотя по всему его виду было понятно, что теперь его туда даже калачом не заманишь.
А Петя продолжал:
— На всех на вас одно средство есть…
— Какое? — хором спросили Непоседа и Мякиш.
— Горячая печь! Вот какое!
Теперь пришла очередь смутиться Мякишу. Конечно, все помнят, что и он, пластилиновый лентяй, чуть не расплавился в кондитерской печи из-за своей беспробудной лени.
И все же Мякиш попытался чуточку оправдаться.
— Так ведь я, — промямлил он, — случайно туда попал, а Нетак сам, добровольно в печь полез.
— Потому он и упрямец Нетак. Каждый в беду по-своему лезет. У кого какой характер…
— А вот я молодец! — совершенно не заикаясь, с гордостью воскликнул Непоседа.
Все дружно обернулись в сторону Непоседы. Даже Нетак забыл о своем несчастье и тоже удивленно выпучил глаза на своего друга-пружинку.
Непоседа не унимался. Он летал по кабине и кричал своим чистым, звонким голоском:
— Молодец! Молодец! Я молодец, я в печь не попадал!
— Подожди, не спеши, может, и твоя очередь еще придет. Но я слышу, ты совсем перестал заикаться! — сказал Петя.
— Перестал! Совсем перестал! — звенел Непоседа.
— Э-эх, — вздохнул Мякиш. — Это и хорошо и плохо.
— Почему плохо? — замер в воздухе Непоседа и с обидой посмотрел на пластилинового друга.
— Потому что теперь нам никто не будет песенки петь. Все-таки с твоими глупыми песнями как-то веселей было.
— Чепуха! — вмешался в разговор Петя. — Ты, Непоседа, лучше расскажи, отчего ты перестал заикаться?
— От того, от чего и начал. От испуга.
— Когда же это случилось? Что-то я не заметил, когда ты испугался, развел руками Петя.
— Я и сам не заметил — некогда было. Но, думается, это случилось тогда, когда я за Нетаком в печь прыгнул. Все-таки мне не каждый день приходится это делать. Страшноватая работа. Дух захватило, и все
