-Может, ты еще на потолок залезешь? – с сарказмом фыркнула она,
распахивая дверь в комнату.
-А может, ты, наконец, научишься стучать? – я захлопнула книгу и
перевела взгляд на мать. Волосы были убраны под цветастое полотенце, но
ко лбу прилипла одна мокрая прядь, пересекая родинку над бровью.
-С какого перепуга, я должна стучать? – в ее голосе почувствовалась
сталь, которая обычно звенит при смертельных сражениях.
-С такого, что старшая дочь выросла и имеет право на уважение.
-Стучать – это уважение? – фыркнула она, делая шаг в комнату и
закрывая за собой дверь, чтоб Ксюша не слышала перепалки.
-Мам, тебе так сложно принять моё правило? – я спустила ноги на
кровать и села, сверля взглядом родственницу.
-Пока ты живешь в моей квартире, ты будешь следовать моим
правилам. Ясно?
-А кто-то недавно говорил, что квартира наша! – я сделала ударение на
последнее слово, пытаясь вызвать отклик.
-Не придирайся к словам! – повысила она, наконец, голос.
-Я говорю лишь то, что слышу, - пробормотала я, наблюдая за тем, как
мама закрывается от меня, скрестив руки на груди.
-Виктория, не зарывайся!
-А то что? – я не смогла удержаться и закричала.
-А что вы тут делаете? – Ксюша прибежала на звук и теперь с
интересом разглядывала нас обеих.
-Разговариваем, - сквозь сжатые зубы выдавила Кузнецова.
-Нет! Вы ругаетесь! – уперев кулачки в бока, подвела черту мелкая. – Я
слышала! Вы кричали!
35
-Малыш, всё хорошо. Иди, играйся, - улыбнулась я сестре, а потом
добавила, глянув на маму, - И ты иди, поиграй.
Она открыла рот, чтоб ответить что-то наподобие «Не указывай
матери», но Ксюня схватила ее за руку и утащила к себе в мир игрушек.
Я со вздохом упала на подушку, все еще сжимая в руке книгу. Мама
отбила всё желание читать, и я повернулась носом к стене и прикрыла глаза.
Сквозь веки просачивался свет от люстры под потолком, отчего воображение
создавало причудливые радужные узоры. За окном выл ветер, время от
времени пытаясь пробиться сквозь стеклянную преграду и расширить свои
владения. От этих звуков по коже пробежал мороз, будто я была там – на
улице, обдуваемая холодом.
За стенкой звонко смеялась сестра. Звук шел со стороны зеркала, и все
чаще казалось, что смеется именно оно. Но повернуться и развеять эти
догадки я не посчитала нужным. Тело уже окунулось в сладкую дрему,
постепенно погружался туда и разум. Мысли становились все бессвязней, все
тоньше. А когда пальцы ослабли, выпуская из своей хватки корешок книги, я
окончательно уснула.
Звонкий смех расколол надвое сон про путешествие в
несуществующую страну. Я разлепила неохотно глаза и повернулась на бок,
чтоб высказать всё в миленькое личико младшей сестренки. Но вместо
ребенка я увидела лишь свое отражение в зеркале напротив. Свет в моей
комнате был выключен, горел лишь ночник над письменным столом. Видимо
