ты не стал звездой, я не переживаю, что ты променяешь меня на другую. Потом время покажет, но до пьедестала еще не один год пути».
Четвертого марта в их доме появилась Елена Стеблова. Женщины сразу понравились друг другу. Особенно воспряла духом Светлана, когда увидела, что у Елены все получается замечательно, даже еще лучше и быстрее, чем у бабушки. Она убирала, стирала, гладила, ходила по магазинам. Иногда она даже умудрялась почитать Ванечке, поиграть с обоими детьми, пока Светлана не спеша, со смаком принимала ванну или ходила в косметический кабинет. Постепенно, по мере роста их благосостояния, заботы Светланы о себе занимали все больше времени. Мартов пропадал на работе, Стеблова как подружка выслушивала стенания хозяйки по этому поводу. Табель о рангах не позволял ей высказывать свое мнение. А она спрашивала себя, как этот мужчина терпит рядом с собой такую супругу? С годами она во всем самостоятельно разобралась. Даже догадки о корыстных чувствах Мартова не могли заставить ее относиться к хозяину плохо. Он был настолько красив, обворожителен, что, казалось, ради счастья называться его женой многое можно стерпеть, на многое закрыть глаза. Именно это делала Светлана, и трудно осуждать ее, ведь, со своей стороны, она любила мужа, боготворила детей.
Стеблова тряхнула головой, возвращаясь из страны воспоминаний. Кто-то безнадежно долго звонил в дверь. Посмотрев на часы, Елена опомнилась и побежала открывать. На ходу поправила волосы, мельком увидела в зеркале отекшее от слез лицо. Две молоденькие девушки, улыбаясь, с ходу принялись за работу.
— Музыку бы для поднятия настроения, — прощебетала одна из них.
— Сейчас обеспечу вас какой-нибудь радиоволной, — Стеблова поспешно вытащила кассету с записью Светланы, положила ее в карман куртки и включила приемник. Танцевальная музыка пришлась девушкам по душе, а Стебловой казалось, что она вот-вот прервется и опять зазвучит голос Светланы. Надо же было именно ей включить кассету. Что ей теперь с нею делать?
Выполняя указания Стебловой, девушки постепенно придавали квартире жилой вид. Одна из работниц увидела семейную фотографию на столе в кабинете Мартова.
— Какой красивый этот седой мужчина, — искренно восхитилась она. — Рядом, должно быть, его жена. Какая счастливая женщина, такой красавец. И явно не бедный. Хоть бы недельку пожить с таким идеалом. Гир в «Красотке» рядом не стоял с этим сногсшибательным мужчиной!
Стеблова, услышав ее пожелание, грустно сказала:
— Это похоже на красивую, броскую обертку невкусной конфеты, — и увидев, что девушка в недоумении, махнула рукой. — Не обращайте на меня внимания. Мысли вслух и только.
По радио передавали последние новости. Тринадцатое октября, несмотря на несчастливое число, не принесло ничего катастрофического, отрицательного. Вообще Елена не была суеверной. В любое время может произойти и хорошее, и плохое. Люди рождаются, умирают, и это настолько неразделимые процессы, что остается удивляться, в каком противоречивом мире мы живем. Насколько все относительно. Все наши радости и печали проходят на фоне потерь и обретений других. Вот и сейчас Стеблова все еще находилась под впечатлением услышанной записи. «Он каждый день убивал меня своим подчеркнутым вниманием…». А Мартов, наверное, купается в сиянии голубых глаз своей молодой жены, открывая для нее и себя новый мир наслаждений. «…если меня не станет, он позволит себе любить по-настоящему». Как же она страдала, продолжая любить мужчину и предоставляя ему шанс начать новую жизнь ценою ее собственной. Страшно, внутри все обрывается. Эта девочка, попавшая в сети его обаяния, даже не догадывается, какие скелеты в шкафу припрятал от нее муж.
Елена Васильевна поняла, что у нее в руках то, что может разрушить романтический образ Мартова в глазах Литы. О сильной привязанности со стороны молодой женщины говорить было рано, так что можно действовать наверняка. Стеблова спрашивала себя, хочет ли она этого теперь? В глубине души у нее появился страх перед своим хозяином, она пропустила через себя боль Светланы и попробовала войти в положение матери Георгия. Об этой истории когда-то кратко рассказала ей хозяйка, кажется, потом пожалев об этом. Однако сказанного не воротишь, и Елена впервые за долгие годы освободилась от обаяния Мартова. Со временем первое, невероятно гнетущее впечатление ушло. Особенно трудно было поверить в услышанное, когда она вспоминала обаятельную улыбку, расцветавшую на лице хозяина каждый день при встрече с нею. Она с ужасом вздрогнула, представив себе, что могла однажды стать близка ему, конечно, если бы он решил, что ему это нужно. Светлана была права, когда говорила, что к женщинам он относится пренебрежительно. Он не человек, у него внутри железный скелет и мигающий сотнями лампочек механизм, предполагающий отсутствие сердца. Двух близких ему женщин он уже убил своим равнодушием. Рядом с ним была теперь беззащитная Лита. Трудно поверить, что он настолько изменился, очеловечился. Жалко девочку. Когда эйфория пройдет, он поступит с ней, как со старой половой тряпкой: в последний раз вытрет об нее ноги и выбросит. Стеблова проверяла работу девушек, мысленно находясь под впечатлением собственных открытий. Ее не покидало неприятное чувство, что она подслушала разговор, подглядела запретное в замочную скважину. Нужно углубиться в работу, тогда гнетущие мысли отступят хоть на время. Елена Васильевна стала ходить из комнаты в комнату. Машинально подмечая, как преобразилась квартира после появления в ней какой-то жизни, движения, Елена прикидывала в уме, что еще нужно сделать. Остались мелочи, с которыми она справится сама, чтобы занять последние два дня пребывания на этой работе. Стеблова твердо решила, что пятнадцатого октября она попросит расчет. Еще три дня назад такая мысль показалась бы ей бредовой. Эта семья заменяла ей собственную, и все происходящее в ней как бы касалось и ее. Она не могла до конца объяснить себе, почему собралась сделать этот шаг. Ничего нового она не узнала. Она видела, что отчуждение в семье Мартовых — норма жизни. Тогда она не позволяла себе давать всему собственную оценку. Но она стала старше почти на четверть века с того памятного дня, когда переступила порог их квартиры.
Елена Васильевна сожалела о том, что недавно, на море, расслабилась, разрешила фантазии взять верх над разумом. Господи, она и детей хотела втянуть в свои интриги! Слава богу, у них хватило ума отреагировать на это без африканских страстей. Хотя их отказ от общения с отцом и его новой женой тоже не идеальный вариант. Они часто прислушивались к ее мнению, нужно будет поговорить с ними. Только вначале она уволится. Отдаст Мартову кассету, а может, включит ему ее и посмотрит на выражение его лица. Наверняка ослепительной улыбки ей увидеть не придется. Ее совесть очистится, и она сможет говорить все, что думает.
Девушки закончили мытье окон, уборку комнат и служб, привели в порядок кухню и прихожую. Чисто, свежо, красиво. Елена положила новые покрывала на кроватях в спальнях, сверкающая посуда в буфете в столовой. Стеблова в который раз восхищенно смотрела на хрустальные фужеры с вензелем Николая Второго — гордость Ирины Федоровны, подарившей их внучке.
Борзовы не дожили до совершеннолетия Милы, которую боготворили. Ваня — мальчик более скрытный, вечно с отсутствующим взглядом, а она, словно ясное солнышко, так напоминала им Светлану. Илья Кириллович умер от сердечной недостаточности прямо на работе. Его уход все переносили тяжело. Все, знавшие этого прекрасного, отзывчивого человека, тяжело пережили эту утрату. Близкие тоже никак не могли поверить, что для него земной путь закончен. Ирина Федоровна впала в состояние депрессии. Ни дочь, ни зять не могли уговорить ее переехать жить к ним.
— Мама, здесь тебе будет немного легче. Ну что ты там делаешь одна? Плачешь и рассматриваешь старые фотографии. Поедем к нам. Внуки тебя отвлекут, пожалуйста, послушай меня, — уговаривала мать Светлана.
— Действительно, Ирина Федоровна, поживите у нас. Вы сами почувствуете, когда будете готовы вернуться, ато и насовсем оставайтесь, — предлагал Георгий.
Она отклонила эти предложения. Каждый день, приходя на могилу мужа, она молча часами стояла там. В это время для нее перестали существовать все, кто жил на этой земле. Она даже не захотела приехать на новоселье Мартовых. Георгий купил большую семикомнатную квартиру в центре ***нска. Приглашение детей казалось Ирине Федоровне кощунственным: какое все имело значение, если ее муж уже полгода лежал в могиле. Тогда Светлана с детьми выбрала время, чтобы погостить у матери. Георгий не мог оставить банковские дела, а она с Ваней и Милой собралась. К тому же Иван все чаще поговаривал о возможном отъезде за границу на работу. Будто и был повод проведать бабушку, кроме того, что просто по-человечески хотелось побыть с нею рядом.
Их приезд не вызвал у Ирины Федоровны особенных эмоций. Светлане показалось, что они ей даже мешают. На самом деле это было именно так. Борзова вздохнула с облегчением, когда дочь и внуки наконец, собрались обратно в ***нск.
— Никогда не думала, что мама так переменится, — сокрушалась Светлана по приезде домой. Георгий работал у себя в кабинете, несмотря на воскресенье. Жена знала, что он не любит, когда его отвлекают, но ее переполняли чувства. Стеблову Мартов отпустил до понедельника, а поделиться с кем-то ей было необходимо. — Жора, она на себя перестала быть похожей. Ходит как привидение. Телевизор мы ее заставляли смотреть. Даже Мила не смогла ее немного расшевелить. То есть она, конечно, делала вид, что рада нашему приезду, но я знаю маму. Она словно похоронила себя заживо после смерти папы.
— Это и есть настоящая любовь на всю жизнь, — задумчиво глядя в окно, тихо сказал Мартов. — Она была счастливой женщиной. Смерть отобрала смысл ее жизни, причем тут дети, внуки? Телевизор тычете, смешно, ей-богу. Ей жить не хочется, оставьте ее в покое! Время — лучший лекарь.
— Тебе-то откуда это известно? — вдруг вспылила Светлана. Он говорил будто и правильно, но создавалось впечатление, что он знает Ирину Федоровну лучше, чем она, ее дочь. — Говоришь прописные истины с видом первооткрывателя. С твоим-то камнем вместо сердца. Господи, с кем я решила говорить? Откуда тебе знать, как бывает у нормальных людей?
— Из книг, дорогая, из прозы и поэзии, — улыбнулся Мартов и соизволил посмотреть на жену. — Ты хочешь со мной поссориться из-за того, что не понимаешь родную мать? А по адресу ли ты обратилась? Завтра приедет Стеблова, думаю, в ней ты найдешь более благодарного слушателя. Извини, мне еще нужно поработать, а вечером я повезу вас в ресторан.
— С чего бы это? — пропуская привычные колкости мимо ушей, спросила Светлана.
— Круглая дата моего назначения на пост Генерального директора.
— Опять показуха для прессы.
— Называй, как тебе угодно, только, пожалуйста, подготовься сама и подготовь детей. — Мартов опустил голову и начал что-то писать. Светлана продолжала стоять в кабинете. На душе было противно, гнусно. Предстоит очередной спектакль, на котором нужно будет беспрерывно улыбаться, когда перед глазами стоит потемневшее от страданий лицо матери. Дети тоже не будут в восторге от этого официального ужина. Нужно подготовить их.
— Пойду позвоню маме, что мы благополучно добрались, — вслух сказала она.
Мартов, не отрываясь от бумаг, кивнул головой.
— Передавай ей от меня привет, — спохватился он, когда Светлана уже собиралась закрыть за собой дверь.
— Обязательно передам.
Не прошло и года после смерти Ильи Кирилловича, как во сне тихо ушла из жизни мать Светланы.
— Он не смог без нее долго. Он забрал ее к себе, потому что вместе им всегда было хорошо, всегда, — горько сказала Светлана у могилы родителей. Они лежали рядом: Илья Кириллович, Ирина Федоровна. — Найдите для меня место здесь. Меня тоже пусть похоронят рядом с ними, даже если для этого нужно будет сжечь мое бренное тело. Да простит меня баба Люба, что я хочу оставить ее в ***нске в одиночестве.
