в память, непонятно. Лео хочет, чтобы Элени повернулась к нему лицом и улыбнулась… Не получается.
В кухне Лео с удивлением обнаружил незнакомца, темноволосого, красивого, лет двадцати пяти.
— Лео, это Роберто Панконези, — представила Ханна. — Правда, чудесная фамилия? Пан-ко-не-зи — ну просто экзотический итальянский десерт. Он мой новый сосед.
Лео протянул руку, Роберто тепло пожал ее:
— Очень приятно. — Акцента в словах Роберто почти не слышно.
— Лео пишет диссертацию по муравьям.
— Правда? — вздернул бровь Роберто.
— Ну да. Сидит себе день-деньской и пялится в микроскоп на то, как муравьи сношаются. Занятие для извращенца. Не так, что ли, Лео?
— Я наблюдаю за их поведением как таковым, не только за копуляцией, — пояснил Лео.
— Ага, умное название для всем известного акта. А вот Роберто читает лекции по философским основам физики. Жуткая, между прочим, хреновина. Так что вы сойдетесь.
— Она только и делает, что дразнит меня, — пожаловался Роберто.
— Это я-то? Ну извини. Сейчас скажу про тебя что-нибудь лестное. Роберто — гений. Самый молодой преподаватель на факультете. Студенты его обожают, народу на его лекциях — битком, приходят даже люди, которым физика вообще до лампочки. И это не потому, что он такой красавчик, — хотя это тоже играет свою роль. Просто он излагает кое-какие безумные теории, прямо из ряда вон. Ну как, хорошо я тебя расхвалила?
— Так себе, но спасибо за старание, — улыбнулся Роберто.
— Очень привлекательный портрет, — вымучил ответную улыбку Лео. Говорить с чужим человеком ему не хотелось.
В кухне ничего не изменилось, по-прежнему добрую ее часть занимал шкаф, забитый разномастными кастрюльками и тарелками, среди которых не найдешь двух одинаковых, — наследие хозяйки и длинной череды жильцов. Маленький балкон выходит во внутренний дворик, круглый сосновый стол под лиловым потолком уставлен салатами.
Ханна изо всех сил бодрится, носится по кухне, делится с Лео свежими сплетнями. У других настроение куда мрачнее.
Разговор, понятное дело, свернул на то, что произошло в Эквадоре. Лео изложил события, ни словом не упомянув о том, почему они с Элени сели на передних сиденьях. Эта подробность выпала.
Когда подошло время десерта, стало веселее. Напряжение, как всегда, сняла Ханна.
— Решила сбить шоколадный мусс, — живо рассказывала она. — Даже рука заболела. Ну, думаю, будет с него, в холодильнике дойдет. А он возьми и выпади в осадок. Вот, полюбуйтесь. Какашка какашкой. Кому положить немножко экскрементов?
Компания перебралась в гостиную, расселась по диванам. Разговор угас: кровь прилила к желудкам, а не к мозгам. Организмы честно пытались переварить проглоченный шоколад. В животах урчит — у организмов ничего не получается.
Лео немного подташнивало.
— Вызови «скорую», — простонала Карен. — Помру ведь прямо здесь.
— А не надо корчить из себя вежливую. Никто тебя есть не заставлял, — фыркнула Ханна.
— У меня руки-ноги отнялись, с места не сдвинуться! — Это уже Стейси.
— Вообще-то, Стейси, ты очень быстро движешься в пространстве, хотя сама того не сознаешь, — впервые подал голос Роберто.
Все недоуменно уставились на него.
— Я — двигаюсь? — переспросила Стейси.
— Ну конечно. Мчишься вокруг Солнца со скоростью восемнадцать миль в секунду или шесть тысяч пятьсот миль в час. Но и само Солнце несется с чудовищной быстротой, и Галактика. В сумме получается две тысячи тридцать миль в секунду, то есть восемьсот двадцать восемь тысяч миль в час. — Роберто посмотрел на часы. — Пока ели этот мусс, мы пролетели почти миллион миль.
В ошеломленном молчании все стараются осознать этот факт.
— Где же мои ремни безопасности? — пробормотал Чарли.
Стейси в восторге. Она давно уже влюблена в загадочного итальянца, а тут представляется повод дать знать о своих чувствах. Пусть в тиши спальни объяснит ей доходчиво, какие у физики философские основы, а то и поставит небольшой эксперимент. Вскоре Роберто и Стейси незаметно исчезают. Оставшиеся вяло комментируют их уход и скоро умолкают.
Первый для Лео после возвращения вечер в Лондоне благополучно приближался к завершению.
Ночевать он отправился к Чарли, на свою старую квартиру над круглосуточным магазином на Аппер- стрит в Айлингтоне. Это не более чем временное пристанище, пока Лео не найдет себе жилье. Хотя Чарли заявил, что он может жить здесь сколько заблагорассудится.
Приятели разложили диван в гостиной, вытащили кресло и телевизор в коридор. Неудобно, но ничего не поделаешь. Окно в гостиной во всю стену, прямо под ним автобусная остановка. С пыхтением подъехал автобус, и скучающие пассажиры второго этажа смотрят, как Лео распаковывает рюкзак. Резким движением он задернул шторы.
Ложе получилось неудобное, ноги выше головы, пружины торчат. Лео закрыл глаза и погрузился в пучину забытых звуков — с улицы доносится музыка, под окном бормочет парочка пьяных бродяг, скрипят тормоза ночных автобусов.
Всю ночь Лео добросовестно старался заснуть, но как только дремота брала его в свои пушистые объятия, в шум добавлялся какой-то новый оттенок и Лео просыпался. С каждой новой попыткой спать хотелось все отчаяннее, но засыпалось все хуже. К утру пришла настоящая бессонница.
«Вот так я жил до Элени», — размышлял Лео. Птенец, выпавший из теплого гнезда прямо в грязь, — вот кого он напоминает сейчас сам себе.
15
«Придется вернуться к прежним занятиям, а что еще остается делать?» — думал Лео, пробираясь в середину салона 73-го автобуса. Он ехал в Юниверсити-колледж. Ему не очень-то хотелось возобновлять свои исследования. И не возобновлять — тоже не хотелось. Просто требовалась опора, за которую можно зацепить свою жизнь, что ветошью пока валялась на полу.
Лео расстегнул висевшую через плечо сумку и достал купленный утром красный альбом, в нем их латиноамериканские снимки. Первым туда попало фото, сделанное в Колумбии в канун Нового года, — они прижимаются друг к другу щеками, их сияющие лица заполняют весь кадр. Переворачивая страницы, он останавливался только на тех снимках, где была Элени. На последней странице она со свирепым лицом размахивает ледорубом, сидя в первом ряду автобуса, справа от прохода. Того самого автобуса. Перед Элени металлическая штанга, за окном вздымаются Анды. До гибели каких-то полчаса. В памяти всплывает их тогдашний разговор — они перебирали тысячу шутливых способов использования ледоруба не по прямому назначению и хохотали.
А ведь смерть была уже рядом, только никто этого не знал.
Лео шагал по знакомым университетским коридорам к кафедре зоологии, по пути он заглянул в свою почтовую ячейку. Старое приглашение в Бостон на симпозиум, три приказа по факультету и ответ от профессора Цюрихского университета по поводу некоторых аспектов поведения муравьев. Лео колебался:
