Кто-то позвонил в отдел и пожаловался на то, что из машины, которая стоит под их окном уже три дня идет запах тухлого мяса проникает в окно на первом этаже и уже невозможно дышать. Даже собака, живущая с нами – не может есть.
Машина: черный «Эстминэс», с затонированными в хлам стеклами по кругу. Из-за тонировки: в салоне вообще ничего не видно, не смотря на солнечный день. Левое стекло со стороны водителя немного приоткрыто, щель сантиметра два. С виду машина не привлекает внимания, но из этой самой щели в окне – пахнет тухлым мясом.
Машина припаркована во дворе жилого дома, прямо под окнами, неподалеку от детской площадки. Во дворе нет никого, все окна в доме закрыты. Я знаю почему – никто не хочет быть свидетелем.
Тишина стоит такая, что если прислушаться, можно услышать собственное биение сердца. Но все-таки тишину нарушало жужжание. Жужжание насекомых раздавалось прямо из машины, прямо из той самой щели в окне.
Я подошел к водительской двери, а Светлана встала сзади меня. Взялся за ручку двери, потянул на себя и открыл дверь. Следом за распахивающейся дверью выпадает тело мужчины, и рой мух вырывается наружу. Если бы я не отошел, то они без особого усилия сбили бы меня с ног.
Это я к тому, как их много.
Мы стоим и смотрим на труп. Он уже начал разлагаться, но еще можно опознать, если знать умершего. Я толкаю ногой труп, и он обретает позу смотрящего в небо. На шее след от удушения.
– Его задушили, – говорит Светлана.
– Я это понял.
Я открываю заднюю дверь, картина, представшая перед нами, могла бы удивить даже самого неудивляемого человека.
На заднем сиденье лежит тело мальчика. Определить что это мальчик, можно лишь по одежде. Лица у него нет, да и самой головы тоже. Все заднее стекло забрызгано кровью, на полке с колонками лежат кусочки черепа, мозга, кожи и волос. На вид мальчику примерно 15 лет. В руке зажат револьвер.
Я беру его за правую руку с револьвером и кручу, чтобы рассмотреть гравировку на стволе и говорю:
– Это револьвер 45 калибра.
– Не удивительно, что у него головы не осталось. Как думаешь, он сам?
– Еще на руках синие следы, словно он обе руки обмотал чем-то тонким.
– Может удавка?
– Не знаю, надо получше осмотреть машину.
Я вытаскиваю тело мальчика за ноги из машины. Он в такой же позе, как и мужчина. На груди у него крестик золотой, который свисает на цепочке с шеи, тоже золотой.
В машине на коврике для ног, под водительским сиденьем, лежит струна. Скорее всего, та самая струна, которая оставила след на шее мужчины и на руках мальчика.
Струна E 6-я – 046 толщина. Все дело в том, что если взять струну потоньше и без обмотки, например E 1-я – 009, 010 толщина или B 2-я – 014 толщина. Если ими слишком сильно надавить, а если ты душишь человека, тебе это придется сделать. Вот если сильно надавить, то можно порезать руки в лучшем случае, а в худшем, просто отрезать голову, перерезав шею. Если цель – убийство в любом его проявлении, то можно и так. Но после того, когда голова будет отрезана, кровью зальет всё и вся вокруг. Поэтому почти все у кого мозг хоть немного работает, выбирают струны по толще.
В машине больше ничего полезного обнаружить не удалось. Но была надпись на лобовом стекле предположительно кровью:
– Эта надпись тебе ничего не напоминает? – говорит Света.
– Напоминает, еще как напоминает.
Мы вызвали группу зачистки и отправились по своим делам.
На следующий день в отделе, Света мне рассказала обо всем, что смогла узнать. Вообще это очень интересно, в основном работает только Светлана. Я можно сказать для защиты и компании, чтобы не было страшно и скучно, но иногда я бываю полезен.
Света начала:
– Получилось все так, как мы думали. Мальчик сидел на заднем сиденье, после чего перекинул руки с удавкой через подголовник и задушил водителя – мужчину. После чего написал на лобовом стекле «
Вошли родители. Слезы капали из покрасневших глаз. На вид им около 40 лет обоим, одеты в дорогую одежду. Они богатые.
Я начал:
– Вы узнаете этого человека? – Протягиваю фотографию погибшего мужчины.
Женщина берет фото в правую руку, на которой золотое обручальное кольцо с драгоценным камнем. Достает левой рукой платок из сумки, вытирает слезы и всматривается в фотографию.
– Да, я его узнаю. Это Обаев Константин.
– Откуда вы с ним знакомы? – спросила Светлана.
– Мы ходим вместе в храм Христа Спасителя.
– Ваш ребенок тоже знаком с ним?
– Я не знаю. А почему вы это спрашиваете?
Светлана объясняет:
– Все дело в том, что ваш мальчик, перед тем как покончить с собой, убил этого мужчину.
Тут встревает отец и начинает возмущенно кричать:
– Да вы сами вслушайтесь в то, что говорите! Сначала вы говорите, что он покончил с собой! А теперь еще выясняется, что он убил человека!
Его перебивает Мать:
– Мы верующие люди! Мы вместе с сыном ходили в церковь! Он не мог покончить с собой! Он не мог никого убить!
– Вам просто лень искать настоящего убийцу! – перебивает отец.
– Убийцу нашего сыночка! – перебивает мать.
– Заткнитесь! – перебиваю я. – Ваш сыночек! Ваш божий одуванчик! Он кровожадная скотина, которая хладнокровно убила мужика и потом вышибла себе мозги из 45 калибра.
Я продолжаю:
– Он больной на всю голову психопат! У него в револьвере еще были патроны, и он мог просто его застрелить! Но нет, этому психопату подавай что-нибудь пожестче! Он мучил жертву и явно получал от этого удовольствие!
Родители перестают реветь и молча смотрят на меня. Светлана тоже смотрит на меня молча. Я взорвался, так не должно быть. Они потеряли ребенка. Даже если он кровожадная скотина, он все равно остается их ребенком. Их маленьким, добрым дитя.
– Извините.
Все молчат.
Я продолжаю:
– Этого не должно было произойти.
И добавляю:
– Вы свободны. Примите мои соболезнования.
Мы остались вдвоем в кабинете. Я открываю дверцу стола и достаю бутылку коньяка и стакан. Наливаю в 100 граммовый стакан до краев и выпиваю.
– Успокоился?
