— Послухай, кьер мож поспрошать его? Вдруг чё толковое скажет? — услышал чародей другой голос, тоже, судя по речи, принадлежащий северянину.
«Северяне! Тёмный их побери!» — сразу всё понял Ивдур, только сейчас заметив, что он крепко связан по рукам и ногам, а во рту у него — туго свёрнутый кляп.
Тот, к кому обращались кьер, что, видимо, означало на каком-то северном диалекте, искаженное нумбрское кьенер, то есть, вожак, главный, подъехал поближе и сердито ответил:
— Некогда! Надо ещё затемно переправиться через реку.
А затем вновь ускакал вперёд.
Ивдур, словно мешок с агутом, безвольно трясся, перекинутый поперёк седла, не в силах что-либо предпринять. Вдобавок ко всему, то ли от конского топота, то ли от этой беспрерывной тряски, а, скорее всего, и от того и другого вместе, у него ужасно разболелась голова. Ивдур сильно зажмурился и впился зубами в кляп. Но это не помогло.
— Тук-тук, тук-тук, тук-тук… — стучали мерно копыта, как будто прямо по его голове, и навевая этой своей унылой мелодией отчаяние и тоску.
«Нет, так нельзя! Надо взять себя в руки!» — одёрнул себя чародей, стараясь не обращать на стук подков внимания.
«Наиболее могущественные чародеи могут творить заклинания одной силой мысли — без помощи рук и произносимых вслух слов!» — успокаивал себя Ивдур, пытаясь осуществить подобным образом какое- нибудь простенькое колдовство.
— Умх! — только и смог прокряхтеть он, вынужденный признать свою неудачу.
— Река! Хэйм! Хэйм! — заторопили своих коней северяне.
— У-у-ува-у-уг! — донеслось, в ответ, сверху.
— У-у-ува-у-уг! — раздалось и справа.
— У-у-ува-у-уг! — услышали северяне и слева.
А сзади послышался многотысячный топот странного аллюра. Ещё едва-едва, но он, без сомнения, пусть и медленно, но неумолимо приближался.
— Драконы! Драконы! — завопили насмерть перепуганные северяне, остервенело колотя каблуками в бока своих коней.
— А-а-а! — завопил, в отчаянии, всадник, перед которым лежал Ивдур, наваливаясь на чародея сверху.
— Уавх! — взвыло буквально над ухом чародея. И тот час ураганный порыв ветра чуть было не повалил лошадь.
— А-а-а! — не своим голосом кричал дикарь.
— Брось! Брось его! — сквозь всеобщий гвал донёсся до Ивдура крик их вожака. — Брось колдуна, дурень! Они же за ним летят!
— А-а-а! — ничего и никого не слыша, надрывался всадник Ивдура, продолжая беспрерывно подгонять своего коня, который вдруг, на всём скаку, ринулся куда-то вниз.
— Бух! — раздался громкий плеск, и Ивдур тут же промок до нитки и едва не захлебнулся, от устремившейся в его ноздри воды.
— Уавх! — вновь раздалось где-то совсем близко, и от обрушившегося сверху порыва ветра всадника и Ивдура выкинуло из седла. Чародей отчаянно закашлялся и, изо всех сил, стал извиваться и рваться из своих пут, чувствуя, как река, безжалостными, холодными пальцами схватила его за горло. Ивдур захлёбывался, стремительно погружаясь на дно. Он рвался и метался. Он бился и брыкался. Но всё было напрасно. И холод и тьма уже жадно охватывали его со всех сторон.
Глава 11
Вот и умер его хозяин! Дхонк сидел, пригорюнившись, не в силах ни стенать, ни плакать. Казалось, что вся жизнь, вдруг, разом, покинула его.
— Ну, так куда же его нести, господин? — уже начали нервничать от нетерпения четверо слуг, принёсшие его сюда.
— Идите за мной, — бесцветным голосом сказал старый луллиец, поднимаясь с сундука.
Он провёл их через первую комнату, затем свернул налево и стал подниматься вверх по лестнице. Оказавшись в низком, полутёмном коридоре, Дхонк коснулся стены, и перед смущёнными и перепуганными слугами открылась потайная дверь.
— Сюда. Заносите его сюда, — не оборачиваясь, приказал Дхонк, минуя и эту комнату. Теперь, спустившись по лестнице, они попали в короткий тупик, оканчивающися просторной нишей. Хотя факелов и не было видно, в этом подобии маленькой комнаты было достаточно светло, тепло и сухо.
— Кладите его сюда! — распорядился Дхонк, указывая на нишу.
Слуги устало запыхтели, пристраивая на каменное ложе тело Дэдэна.
— Всё, господин! — подобострастно поклонился Дхонку слуга, в одежде цветов герцога.
— Ну, так и идите себе, с миром! — махнул рукой Дхонк. — А я ещё тут побуду… С моим славным и добрым господином…
— Великодушно простите, что мы вам не даём проститься со своим почившим господином, уважаемый Дхонк, — умоляюще сложил руки слуга герцога. — Но тот сердитый молодой чародей, что послал нас сюда с телом господина придворного волшебника, наложил на нас какое-то страшное заклятие, чтобы мы не посмели его ослушаться. Как будто бы мы и так не помогли бы в столь богоугодном деле!
— Ну?.. — уныло воззрился на него Дхонк.
Слуга же стал кланяться ещё усерднее, а его товарищи старательно поддерживали его в этом.
— Так не могли бы вы, многоуважаемый господин Дхонк, проверить, точно ли с нас снялось это самое заклятие, после того, как мы исполнили волю этого чародея? Мы вас очень просим! — ещё ниже склонился слуга, судя по его виду, едва сдерживающийся от рыданий.
— Мы вас очень просим!.. Очень просим!.. Господин Дхонк! — словно многоголосый хор тут же подхватили и остальные слуги.
— Видите? — и слуга, склонив голову, указал на перепачканные волосы. — Его грозность изволили осыпать нас волшебным зельем!
— Зельем? — удивился Дхонк и, проведя ладонью по его волосам, осторожно понюхал свои пальцы, а затем даже лизнул их.
— Глупости! Никакое это не зелье! — проворчал луллиец, отряхивая руки. — Он, видимо, просто хотел вас, как следует, припугнуть. Только и всего!.. А голову-то вымыть придётся: собачья шерсть в дождливую пору и то чище будет!.. Всё, идите отсюда!
— А вы уверены, что не ошиблись, достопочтимый господин Дхонк? — так и просиял слуга герцога. — Уверены, что на нас, и в правду, не были наложены чары?
— Уверен! Уверен! — раздражённо замахал на них руками луллиец. — Ну, всё, идите уже!
Слуги ещё раз раскланялись и, поворотившись, торопливо пошли прочь.
— Ой! А туда ли мы идём? — спохватился вдруг один из них. — Ведь последняя лестница вела вниз, стало быть, сейчас мы должны подниматься вверх! А мы вновь спускаемся!
В глазах несчастных застыл неподдельный ужас, и они опрометью бросились назад.
— Она всё равно спускается! — в панике закричал Ильберин, вслед за чем ипуганно завопил. — Спасите! Господин Дхонк! Ради всех искуплённых Ирдума, заклинаю вас, спасите!
— Ну, чего вы разорались? — прямо в конце лестницы распахнулась дверь, и в её проёме они увидели недовольного и крайне раздосадованного луллийца. — Я же вам сказал — идите с миром!
Слуги, гурьбой, толкая друг друга, бросились к нему. Дхонк едва успел посторониться, пропуская их, а они, словно смешные заводные болванчики, ни на мгновение не переставая подобострастно кланяться, стремительно проскочили мимо него. И тут же оторопело остановились: они вдруг с изумлением обнаружили, что оказались в замковом коридоре, прямо перед покоями волшебника, в дверях которых и стоял Дхонк!
