— Нет… — честно призналась Аша. — Но про любовь, рыцарей и дам — да! Хотя там часто и не понятно написано. Я, во всяком случае, никогда не встречала господ с именами Счастливый Случай, Благосклонный Взгляд, или дам — Стыдливое Опасение и Жгучая Ревность… А ещё — в ней картинки красивые…
— Это не настоящие дамы и господа! — важно изрёк Лик. — Они существуют понарошку и изображают наши чувства! — видя, что Аша смотрит на него с явным недоумением, Лик довольно ухмыльнулся, а затем вновь повернулся к Рину. — Рин, а ты видел, как в ясень ударила молния?
— Да, Лик. Было здорово!
— Но ведь это же волшебство! — Лик пытливо посмотрел на Рина и продолжил. — Почему же тогда господин верховный квистол против волшебников, если он и сам использует магию?
— Дело в том Лик… — Рин постарался припомнить, что ему, когда-то уже довольно давно, объяснял отец. — Дело в том, что волшебники и церковь обращаются к совсем разным силам. Если волшебники, действительно, используют магию, и делают это, когда захотят, то источником чудес у церкви служит нечто иное… Я забыл, как это называется, но оно связано с силой веры и может проявляться далеко не всегда, и не у всех… Я правда не помню, Лик. Спроси у отца: он-то когда-то мне всё это и рассказал.
— Как интересно! — судя по всему, любопытство Лика, которое, насколько знал Рин, никогда и ни что на свете не могло насытить, раздразнилось не на шутку.
Меж тем, на улице раздался топот копыт и скрип подъехавшей повозки. Лик тотчас же метнулся к окну и выглянул наружу.
— Рин, это за тобой! — крикнул он, оглянувшись.
Аша крепко вцепилась своими крохотными ручками в штаны Рина и серьёзно потребовала:
— Обещай, что будешь приезжать к нам!
— Хорошо, Аша, обещаю, — Рин ласково погладил её по голове, и, высвободив из плена свою штанину, вновь повернулся к сундуку: ему осталось лишь положить сверху тёплый плащ, сшитый из шкуры дара.
— Рин, ты готов? — в комнату вошёл отец, а вслед за ним — и мама, безуспешно пытающаяся сдержать подступившие к глазам слёзы.
— Да, отец… Остался один плащ.
— Дай я его положу! — метнулась к сундуку мама и стала бережно, но не на секунду не сводя с Рина глаз, укладывать толстый плащ поверх плотного зелёного камзола.
— Ну вот, Рин. Чего ты всегда так хотел, то и случилось! — отец улыбнулся, но Рин заметил, что в глубине его глаз таилась тревога.
— Спасибо, отец! Я надеюсь, что ты никогда не пожалеешь об этом! — Рин чувствовал себя крайне неуютно: ему ещё никогда не приходилось прощаться. Да тут ещё и в носу предательски защипало. В добавок к этому, Аша и Лик, вдруг тоже вовсю зашмыгали носами.
— Да примет Игун к сердцу слова твои! — вздохнул отец.
На лестнице раздался топот сапог.
— Эй, хозяева! Откуда вещи-то сносить?
— Сюда! Идите сюда! От лестницы — направо! — крикнул отец, отворачиваясь к двери.
Через несколько секунд комнату заполнили коренастые крестьяне из деревни ади Фроггана. Сразу стало тесно и душно.
— Добрый Вам день, господин нди’а Буни, и Вам — госпожа нди Буни! — это выступил вперёд Таркуд, старый оруженосец ади Фроггана. — Привет, Рин! — кивнул он парнишке, и, улыбнувшись, потрепал по голове Ашу и Лика. Заметив, какое унылое настроение царит в комнате, он крякнул, расправил плечи и жизнерадостно загудел. — Ну, что вы, в самом деле! Словно на войну парня отправляете! Клянусь вам всеми ранами Господа Нашего, что ничего плохого с ним не случиться. Я сам с него, ни днём, ни ночью, глаз спускать не буду! Да и некогда ему будет о шалостях думать: господин Фрогган не из тех рыцарей, что при дворе только дамам глазки строят. Так что Рин ещё и назад запросится! — тут Таркуд хитро взглянул на Рина и добавил. — Но только мы его, с моим господином, уже не отпустим. Скажу тебе честно, парень — уж лучше бы тебе сразу угодить в провал к Тёмному, чем в мои лапы, а уж тем более — в лапы ади Фроггана!
Рин насупился. Пусть пугает! Он всё равно станет рыцарем, чего бы это ему не стоило. Зря что ли, он даже герцога из-за этого разгневал?
— Кх! Кх! — это крестьяне, переминавшиеся позади Таркуда с ноги на ногу, напомнили о себе.
— Ах, да! Чего нести-то? — спохватился тот.
— Вот этот сундук! Вон ту суму в углу, а ещё — выкатите изподвала два бочонка пешарского и бочонок пива. Пешарское — ади Фроггану, а пиво — вам за труды. Помимо обговорённой платы, — отец взял себя в руки и теперь вновь был, как всегда, собран и решителен.
— Вот за это спасибо, господин нди’а Буни! — просиял Таркуд. — Да охранит Вас и всю Вашу семью искуплённый Фагури!.. Ну, что, ребята, хватайте, что вам было сказано, да тащите на подводу! Только аккуратнее там с товаром! — затем он вновь обратился к отцу Рина. — Мы тут, раз уж всё равно в город пришлось ехать, на рынок завернули: ади Фрогган поручил прикупить кой-чего.
— Понятно… — кивнул отец и, достав из-за пазухи какой-то конверт, протянул его старому оруженосцу. — Вот, передай это своему господину… А это… — он вытащил из кармана кошель с монетами. — Как мы и договаривались. Крестьянам — по два олта, а тебе — четыре тава.
Глаза у Таркуда радостно заблестели, и он, тут же торопливо стал кланяться:
— Премного благодарен Вам, за Вашу щедрость и доброту, господин нди’а Буни! Премного Вам благодарен! Пусть искуплённый Ригурн пошлёт Вам удачу!
— Это же, — из распухшего, словно спелая репа, кармана камзола Вэйс нди’а Буни достал ещё один увесистый кошель, — отдашь ади Фроггану, в качестве платы за обучение. Там всё, как мы с ним и уговорились. Каждый месяц я буду посылать ещё по десятой части этого. Или же, сразу за год, или — за ещё какой период, который будет угоден твоему господину. Пусть даст знать. Ты всё понял?
— Да! Всё, что Вы изволили мне сказать, господин нди’а Буни. Я хоть уже и не молод, но голова моя всё ещё ясна, как слеза Господня! — закивал Таркуд.
— Ну что ж, тогда идём на улицу! — вздохнул Вэйс нди’а Буни.
Когда Рин уже сидел в повозке (на лошади он, к стыду своему, держался едва-едва), и все слова расставания были сказаны, а слезы и у мамы, и у сестрёнки с братишкой лились в три ручья, отец склонился к нему и в полголоса проговорил:
— Помни, Рин, что я тебе сказал! Отныне, твоя судьба — в твоих собственных руках!
— Я помню отец, — Рин крепко сжал его руку.
— Ну, что? Поехали уже что ли? — спросил Таркуд.
— Да, трогай! — махнул рукой отец.
Подвода дёрнулась и покатилась по улице к западным воротам. Рин долго махал рукой, украдкой утирая, время от времени, катящиеся по щекам слёзы. Наконец, они миновали ещё один поворот, и шедшее вслед за повозкой семейство отстало.
Они уже подъезжали к городским воротам, когда Рин увидел несущегося во всю прыть Адека. Тот мчался, подобно урагану, едва успевая уворачиваться от попадавшихся ему навстречу горожан. Вслед ему летели проклятия и ругань, но он не обращал на них никакого внимания. Ещё минута — и вот запыхавшийся Адек вскочил на повозку рядом с ним.
— Что же это ты, паж расфуфыренный, даже попрощаться не удосужился со своим другом? — весело спросил тот. — Или уж совсем зазнался, будущий наш Тургвир Индэрнский?
— Не обижайся, Адек, всё случилось так быстро… — Рин только сейчас понял, насколько всё это, действительно, было неожиданно. — Ещё вчера вечером отец сказал мне, что я отправляюсь к господину Фроггану, а сегодня ещё и обед не настал, а я — сам видишь — уже и впрямь еду… И к чему такая спешка?..
— Ну, спешка-то, может вовсе и не лишняя… Это уж как на это посмотреть… Ведь господин герцог-то когда-нибудь отойдёт от всех тех хлопот, что свалились на его сиятельную голову, да как спохватиться, что ты ещё не наказан! Вот тогда бы тебе и всыпали во славу Божью! Хотя, мне кажется, тут должны быть и
