вновь обернулся к мальчику:
— Я подумал, Рин, что, возможно, ты имеешь право знать это… — рыцарь говорил медленно, как бы всё ещё сомневаясь, стоит ли ему говорить то, что он хотел сейчас сказать. — Где-то с год назад у меня начались странные сны… Вернее сон… Один и тот же сон… Он повторялся достаточно часто и потому стал вызвать у меня беспокойство, ибо никогда раньше ничего подобного со мной не случалось… Я обратился за советом к придворному волшебнику герцога, Дэдэну. Он некоторое время изучал меня, а затем сказал, что если это и чары, то он не может их распознать и освободить мой дух из их власти. И порекомендовал обратиться к лекарю, написав тому записку. Кажется, в ней был состав какой-то микстуры. Лекарь прочёл её, поговорил немного со мной и дал мне требуемое снадобье. С тех пор сон стал повторяться гораздо реже, и не столь ярко… Но избавиться от него совсем мне так и не удалось… Однако, как только я уговорился недавно с твоим отцом о том, что возьму тебя в оруженосцы, как сон этот совершенно перестал меня беспокоить! Ты понимаешь? Прекратился раз и навсегда!.. Возможно, я бы просто порадовался такому совпадению и не придал бы ему большого значения, если бы вдруг не вспомнил, что когда-то, много лет назад, во время второй лингийской войны, у меня произошла одна удивительная встреча!.. Давай, однако, присядем, — спохватился ади Питри, и указал на широкий подоконник. — Вот сюда… Итак, я был в числе тех, кто преследовал краснощитников, после поражения лингийцев под Дродисом. Когда им всё же удалось от нас оторваться, не без помощи, я думаю, своих чародеев (ведь мы уже удалились на столь большое расстояние от места битвы, что магия, пусть и в ограниченном виде, была уже возможна)… Так вот, мой любознательный друг, когда мы их потеряли, то, более того, мы с Таркудом потеряли и наш отряд. Много часов мы плутали с ним по лесу, пока, окончательно не перестали понимать, куда же нам надо двигаться: солнце, то и дело оказывалось с разных сторон от нас и, если, в начале, это вызывало у нас изумление, то очень скоро стало просто пугать! Мы решили, что это лингийские волшебники наложили на нас такое же заклятье, что и на кахтов, во время убийства славнейшего короля нашего Айнли Уйнгрифа Третьего. Вообрази себе наше отчаяние, когда мы помыслили об этом!
— И что же вы сделали? — Рин был до глубины души захвачен рассказом и во все глаза смотрел на ади Питри Фроггана: этой истории он от него никогда раньше не слышал. Где-то далеко ухнула сова, и Рин боязливо поёжился.
— Как всякий верный тхалианин, я решил вверить судьбу свою в руки Господа Нашего и воткнув меч в землю, опустился на колени и принялся истово молиться! Никогда раньше вера моя не была столь глубока! И Господь услышал мольбы взывающих к нему, что подобно малым детям заблудились в лесу… Когда жаркие слёзы перестали капать из глаз наших, и мы подняли свои головы, то, чуть впереди, увидели неприметную тропку. «Воистину, слава Твоя может сравниться лишь с добротой Твоею!» — воскликнул я. И вскочив на коней, мы устремились по спасительной тропинке. Ехали мы недолго, и вскоре оказались у неглубокого ручья, на берегу которого сидела юная девушка, да столь прекрасная лицом, что я даже позабыл, что за беда с нами приключилась! Сердце моё восхищённо забилось, я тотчас же спрыгнул с коня и преклонил пред красавицей свои колени. «Кто, ты, о, прекрасная незнакомка, ликом своим подобная нежной заре? И что делаешь ты здесь, в одиночестве, подобно дивному цветку в глухой чащобе?» — обратился я к ней, как можно учтивее. Но она лишь рассмеялась, и голос её был подобен звону сотен маленьких колокольчиков. Я взглянул в глаза её и отпрянул: мудрость многих веков взирала на меня! И тогда я понял, кого встретил… — рыцарь вновь замолчал, но на этот раз глубокая, тихая радость сияла на его челе.
— И кем же она была? — Рин едва не задыхался от нетерпения, хотя и догадывался, что ответит ади Питри.
— Иара Прекрасная, дева лесов и полей! Вечно юная и бесконечно мудрая! Хранительница древ и травы, и ручьев, и рек, что по ним протекают… Я всегда раньше думал, что легенды о ней — это всего лишь сказки, и вот — судьба свела нас!.. — ади Питри, невольно отёр, катящуюся по щеке слезу. — Она рассмеялась, и в сердце моём зазвучала бесконечно прекрасная музыка. Даже Таркуд, хоть и был тогда чурбан-чурбаном, а и тот, прослезился и весь так и сиял! «Встань, мой добрый рыцарь!» — сказала она мне и милостиво протянула свою руку. Я осторожно взял её, и тут же мне показалось, что вся радость мира снизошла на меня!
— Вы держали за руку саму Иару Прекрасную?! — не выдержал Рин: сердце у него бешено заколотилось, а кровь прихлынула к голове.
— Да, мой юный друг! Я держал её за руку, и это мгновение навеки запечатлелось в моём сердце! Я был искренне убеждён, что ничего больше мне уже в жизни и не надо.
— А что было дальше?
— Дальше?.. — рыцарь горько вздохнул. — А дальше, мы с Таркудом очнулись ото сна уже на рассвете… Нет, не подумай! Это был не сон! У меня на пальце появился перстень, которого раньше никогда не было! Жёлтый камень в нём сиял, подобно самому солнцу. Тонкий луч сверкнул и направил нас в сторону от тропы. Немного поколебавшись, мы двинулись туда, куда он указывал, и через несколько часов благополучно выехали из леса на какую-то дорогу. Как только это случилось, прекрасный перстень исчез! Я очень опечалился. Но тут нам на встречу попался старый онгунец: в широких, полосатых штанах, с узкой и длинной бородой, без усов и с жёлто-серым платком на голове. «Стой, рыцарь! Умоляю тебя, остановись!» — воскликнул тот. «Да как ты смеешь докучать моему господину?! Кто ты такой?» — тут же набросился на него верный Таркуд. «Не гневайтесь на меня о, великодушный господин! — бросился старик ко мне. — Исполните мою маленькую просьбу, и награда ваша будет велика!» «И что же ты от меня хочешь?» — вопросил я его. «Обещайте мне, что когда молния пронзит ясень, и звезда обрушиться на каменный жернов, вы не откажитесь от того, кто придёт к вам, и дадите ему всё, что сможете, и даже — сверх того!» — ответил тот, протягивая ко мне руки. «Что за бессмыслицу ты несёшь, старик? И как смеешь приставать ко мне с подобным вздором?» — рассердился я на него. «Клянусь вам, мой достойнейший повелитель, что это правда, и если вы откажитесь, то великая беда придёт в наши края!» — возопил тут онгунец, цепляясь за мои стремена. Я хотел было уже прогнать его, но вдруг что-то непонятное нахлынуло на меня: холодный пот выступил по всему телу, во рту появился странный металлический привкус, и, чувствуя, словно бы это и не мой язык вовсе, я произнёс, достав меч из ножен и держа его перед собой. — «Хорошо, безумец! Я даю тебе такую клятву, и именем Господа Нашего, Всесущного Игуна, обещаю тебе, что выполню твою просьбу, если когда-либо пойму, что она означает». «Осторожнее, мой добрейший господин! Нельзя связывать себя подобной клятвой! Мало ли кто придёт к Вам, и что попросит?» — постарался предостеречь меня Таркуд, но было уже поздно. «Что ж, Господь слышал ваши слова, господин рыцарь! Отныне душа моя будет спокойна, и я могу почить с миром! Да пребудет с вами воля Божья, мой добрый господин!» — сказал старик и пошёл прочь. «Эй! Эй! Зловредный старикашка! Раз уж ты связал клятвой моего доверчивого господина, то где же обещанная награда?» — подскочил к нему Таркуд. «Ах, да! Награда!» — всплеснул руками онгунец, и достал из довольно вместительного заплечного мешка деревянный сундук. Сундук, как сундук — очень старый: вся позолота с резьбы давно стерлась, и, в общем, ничем не примечательный, разве что, только своей необычайной лёгкостью. «Вот ваша награда, благородный рыцарь! Когда настанет то самое время, про которое я вам говорил, вы откроете сундук, и он окажется полон золота! Но не раньше того, как исполните свою клятву!» — сказал старик. «Да ты что, потешаешься надо мной, что ли, тыква онгунская?» — вскипел я и, к стыду своему, должен признаться, чуть было не ударил старика: Тарквуд едва успел удержать меня от этого. «Пусть идёт своей дорогой, мой господин! Чего уж теперь кипятиться? Может он и вправду, всего лишь безумец, и не ведает того, что говорит?» — обратился он ко мне, и я опустил руку и лишь сказал. — «Хорошо! Ты прав, мой оруженосец! Только выкинь этот деревянный хлам. Зачем нам тащить его с собой?» «Э, нет, хозяин! Позволь я оставлю его! Давеча с нами всё случаются разного рода чудеса, вдруг и это окажется правдой? Зачем же нам самим отказываться от целого сундука золота?» — воскликнул на это рассудительный Таркуд. «Что ж, раз тебе угодно везти его — воля твоя! Только не жалуйся мне потом, что будто бы это я заставил тебя тащить эти дрова!» — согласился я. И тут только мы заметили, что старика-то нигде не видно! Не иначе, как и вправду, опять колдовство? Мы поспешно поехали дальше, и к вечеру, к великой нашей радости, достигли Дродиса. Вот такая история, Рин. — закончил своё повествование ади Питри, с силой хлопнув себя ладонями по коленям.
— А что же сундук? Где он теперь? — Рин чувствовал, что это ещё отнюдь не всё.
Рыцарь улыбнулся:
— Тебя не проведёшь! Ты помнишь, что случилось во время торжественной встречи верховного
