— Думаю, просто так. Эти чужаки на всех так смотрят.
Но и ему тоже было от этого взгляда не по себе.
— А вот и ваши пирожные с чаем! — вернулась к их столику разносчица. — Ешьте на здоровье и возносите хвалу Господу Нашему, за то, что он даровал вам не один только хлеб!
Переставив чайник с чашками и тарелку с пирожными с подноса на стол, она погладила Ашу по голове и устремилась к очередному посетителю.
— А я думаю, что просто так ни на кого не смотрят! — с набитым ртом прошептала Аша, пытаясь одновременно и говорить и прожевать изрядный кусок лакомства.
— Не бойся! Ничего он нам не сделает! — попробовал успокоить сестрёнку Лик, хотя и сам уже не на шутку обеспокоился.
Однако незнакомец положил деньги на стол и, ещё раз глянув на Лика и Ашу, вышел из трактира на улицу.
— Вот видишь! — радостно сказал Лик. — Я же говорил, что не стоит обращать на него внимания!
— Но он был такой страшный! — попыталась оправдаться Аша.
Как и предполагал Лик, пиво Аше не понравилось. Сделав изрядный глоток из кружки Лика, она тут же скорчила недовольную гримасу и выплюнула пиво на пол.
— Аша! Нельзя плевать на пол! Сколько раз тебе говорить?! — рассердился Лик.
— Но оно такое противное! — пожаловалась та и, надув губки, проворчала. — Вечно эти мужчины пьют какую-то дрянь!
— А я тебя предупреждал, что не понравиться. — раздражённо сказал Лик и добавил. — А по поводу плевания на пол, могу тебя уверить, что ни одна благородная дама такого себе не позволит. Даже если бы во рту у неё был яд, то она бы его лучше проглотила, чем выплюнула!
Аша грустно вздохнула:
— А что же тогда делать?
— Нечего было отхлёбывать так много. Знатные дамы, в таких случаях, лишь слегка пригубливают напиток. Глоток они делают столь малый, что им не составляет труда заставить себя потом проглотить его. Даже если, вкус того, что они попробовали очень им не по нраву. Тебе понятно?
— Угу… — судя по её виду, в данном вопросе Аша знатных дам не одобряла.
— Ну что, пошли за шоколадным тортом? — сладко потянулся Лик и помахал разносчице рукой.
— Сколько с нас? — спросил он, когда разносчица подошла.
— Пиво — шесть фиртлей, чай — три, и шесть пирожных по полтора олта. Итого…
— Два тава, один олт и девять фиртлей, — тут же подытожил Лик. — Считая, что ещё три фиртля вам за труды, получается два тава и два олта.
— Какой ты однако сообразительный! — подивилась разносчица.
— Вот, держите, — Лик ссыпал ей в ладонь отсчитанную сумму и взял Ашу за руку. — Идём Аша… Спасибо за пирожные!
— Спасибо за пирожные! — повторила вслед за Ликом Аша.
— Заходите ещё, когда деньги будут! — крикнула им вслед разносчица.
За шоколадным тортом надо было ещё чуть дальше пройти по Тирлийской улице и, не доходя до рынка, свернуть на Суконную. Там, недалеко от её начала, находилась Старая аптека, хозяин которой, помимо лекарств, изготовлял также всевозможные торты и пирожные. Одно время он и шоколад пытался варить, но, сразу вслед за этим, у него начались неприятности с нди’а Ффунгри. Последний довольно жёстко пресекал любую попытку хоть как-либо нарушить своё единовластие в том, что считал исключительно своим ремеслом. Они долгое время судились, и дело чуть было даже не дошло до судебного поединка, но, в последний момент, аптекарь пошёл на попятный и, оплатив все судебные издержки и передав, согласно оглашённому приговору, крупную сумму нди’а Ффунгри, удовольствовался тем, что тот милостиво позволил использовать свой шоколад, при изготовлении аптекарем всевозможных тортов и пирожных.
— Лик! Этот страшный чужестранец идёт следом за нами! — испуганно прошептала Аша.
— Не оглядывайся! — быстро ответил ей Лик и окликнул, прошедшего мимо торговца свежей выпечкой. — Эй, дай мне булку с изюмом и дунуком!
— Два фиртля! — с готовностью предложил тот. — Булка мягкая, что девичья грудь и столь же свежая!..
Лик, когда окликал торговца, успел заметить, как северянин шагнул к стене и отвернулся. Расплатившись и взяв булку, он нагнулся к Аше и сказал:
— Сразу за аптекой будет поворот. Как только до него дойдём, увидишь слева сломанные ворота на суконный двор мастера Оли. Там и спрячемся.
Но едва только они достигли углового дома, как чья-то тяжёлая рука опустилась на плечо Лика.
— А ну, обожди-ка, парень! — раздался у него над ухом хрипловатый и грубый голос северного жителя.
— Да чего тебе от меня надо! — завопил во весь голос Лик, пытаясь вырваться, так что спешащие по своим делам прохожие, тут же стали с любопытством на них оглядываться, а иные, в ожидании какого- нибудь скандального происшествия, и вовсе, с готовностью, остановились рядом.
— Я видел у тебя в трактире одну монету… Треугольную такую… Откуда она у тебя? — северянин склонился к самому его лицу и пытливо смотрел на Лика.
— Мне на рынке один купец дал, вместо сдачи! — тут же придумал Лик.
— Не ври! У купцов таких монет не бывает! — осклабился северянин. — Если ты мне скажешь правду, то я тебе дам один золотой.
Золотой? На мгновенье Лик задумался: а и вправду, не рассказать ли о мастере Рилпе? Кто он, собственно, ему? Но, вспомнив вдруг обо всех тех ужасных слухах, что ходили по поводу бесчисленных злодеяний творящихся среди чужаков и, представив, что с бедным лжекупцом сделает этот северянин, Лик передумал. Золотой, он, в конце концов, себе и как-нибудь иначе заработает.
— Я выменял её у одного чужеземца… — Лик задумался, пытаясь вспомнить одного пиава, которого он не так давно, видел на улице. — Он довольно высокий, такой же, как и ты… Ушей у него нет, только дырочки по бокам. На голове когтистый гребень… Глаза красные и сидят глубоко на лице. Нос широкий, с шишковатым наростом посередине. А сам он весь покрыт короткой фиолетовой шерстью… И ещё у него шрам на левой щеке!
— Дрангарец! — задумчиво пробормотал северянин, злобно сощурив глаза. — И на что же, позволь узнать, ты выменял у него эту монету?
— А я рассказал ему о том, что видел, когда люди придворного мага схватили одного илгунца! — честно глядя в глаза северянина, вновь соврал Лик.
— Ну! И что же такое ты видел? — потряс его за плечо северянин.
Лик, внутренне сжавшись от страха, тем не менее, напустил на себя наглый вид и заявил:
— А это уже будет стоить ещё один золотой!
— Поклянись своим богом Игуном, что ты не врёшь мне! — тотчас же потребовал тот.
— Клянусь Всесущим Игуном, а также всеми десятью Искуплёнными, что говорю тебе истинную правду! А если я солгу тебе, то пусть мой язык навеки отсохнет, глаза ослепнут, а все члены мои поразит немощь, так что я никогда уже не смогу подняться с ложа скорби! — с готовностью поклялся Лик.
— Ну, хорошо… Говори! — удовлетворился северянин.
Лик сунул руку в карман и извлёк оттуда ослепительно сияющую, позолоченную заклёпку, которой скрепляли швы на рыцарском шлеме:
— Вот это илгунец бросил на землю, когда на него набросились инткулы гильдии. Сперва у меня было две таких штуки, но одну я отдал этому самому дрангарцу, как ты его назвал.
Северянин выхватил у него заклёпку и удивлённо покрутил её в руках:
— Позолоченная заклёпка…
— С тебя два золотых! — весело напомнил Лик.
— Держи! — северянин, с явным сожалением, протянул ему монеты, сунув заклёпку себе в карман. —
