и сражённое существо, упало на пол. Из его широкой раны медленно вытекала бледно-розовая, студенистая слизь. А воодушевлённые солдаты усилили свой натиск. Раздался звон разбитого стекла, и стрелы тут же пронзили ещё одного, неосмотрительно оказавшегося рядом с окном. А по лестнице уже стучали сапоги спешащих на помощь гвардейцев.
Вновь раздался тот же самый ужасный рёв, и последний из слуг незнакомца, пронзённый сразу же несколькими мечами, свалился к их ногам. Однако и шестеро солдат, что были с самого начала в комнате, остались лежать на полу.
Священники, вместе с одним из гвардейцев, стояли в трёх шагах от незнакомца и не спускали с него глаз. Сражение длилось не больше пары минут, и за всё это время тот даже не шелохнулся. Казалось, что он смирился со своей участью.
— Взять его! — приказал командир гвардейцев, и те, немного боязливо, приблизились к нему.
Лже купец криво усмехнулся, и глаза его запылали ещё яростнее.
— Эорн акк умму! — вдруг громко произнёс он и сделал едва заметное движение рукой. В тот же миг вся комната наполнилась огненным вихрем. Все в ужасе закричали и попытались бежать.
— Мой дом!!! — вне себя от горя взвыл его хозяин, когда увидел огромные языки пламени, с рёвом рвущиеся из окон и из под крыши. Солдат и священников буквально вышвырнуло на улицу. Лишь те, что были на лестнице, вместе с командиром, закрывая лицо руками, смогли выбежать сами.
— Воды! Быстрее воды! — закричали люди, пытаясь сбить с их пылающих одежд огонь.
— Пустите меня! Пустите! Там деньги! Там все мои деньги!!! — рвался их рук близких хозяин дома.
Между тем, в огне и дыме, на коньке крыши, вдруг появился зловещий незнакомец. В тот же миг, полтора десятка стрел устремилось в него, но, как и в предыдущий раз, настигнув цель, они лишь беспомощно упали. Лучники дали ещё один залп, с тем же результатом, и обескуражено опустили луки.
— Стреляйте! Продолжайте стрелять! Он не сможет защищаться до бесконечности! — закричал командир гвардейцев и тут же закашлялся. Огонь на нём потушили, но вся борода и ресницы с бровями безнадёжно обгорели. Руки его также были сильно обожжены, а доспехи — почернели от сажи.
Лучники тут же принялись осыпать незнакомца градом стрел. Но тот, не обращая на них внимания, продолжал быстро двигаться в сторону соседнего дома. Ловко перепрыгнув на его крышу, он оглянулся, и, метнув огромный огненный шар в дом, в котором засели лучники, быстро побежал дальше. Раздались крики, вся наружная стена оказалась охваченной пламенем, и лучники сразу же бросились спасаться. Но те, что бежали по крышам параллельно незнакомцу, но противоположной стороне улицы, продолжали стрелять.
— Пожар! Пожар! — неслось над городом, и уже первые подводы с бочками, наполненными водой, влетели на улицу, сопровождаемые неистовым колокольным звоном всех церквей и соборов города.
— Стреляйте! Всё время стреляйте! — пытался перекричать этот всеобщий гвалт командир. Он вскочил и побежал за незнакомцем вдоль улицы, сбивая с ног последних оставшихся зевак. Впрочем, тех было уже совсем немного, ибо едва только начался пожар, как люди тотчас же бросились к своим домам — спасать имущество.
Лже купец, перепрыгнув на очередную крышу, ещё раз оглянулся, и что-то, синевато блеснув, вылетело из его руки и ударилось в кирасу командира гвардейцев. Того окутал ослепительный сноп искр, и, тяжело охнув, он опрокинулся навзничь.
Ещё пару залпов стрел ни к чему не привели, но уже из следующего, одна из них ударилась в спину убегающего, но тут же со звоном отскочила. Лучники немедленно удвоили свои усилия, но стали теперь стрелять в голову и по конечностям. Наконец, сразу две стрелы воткнулись в правую ногу лже купца, и тот, болезненно вскрикнув, упал на колено. Неловко взмахнув рукой, в надежде сохранить равновесие, он, всё же, не удержался и быстро заскользил вниз, выворачивая из крыши куски черепицы. На мгновение он повис, держась за желоб водостока, но в ту же секунду ещё несколько стрел ударились в него, и лже купец, не в силах больше сопротивляться, упал на землю. Его тут же окружили, подбежавшие солдаты. Не пытаясь даже выяснить жив ли он, они принялись яростно втыкать в него свои копья, желая быть уверенными, что тот наверняка мёртв.
— Слава Господу нашему Игуну! — прошептал непослушными губами командир гвардейцев и спрятал обратно под кирасу, висящий на цепочке амулет. Всё-таки, чтобы не говорили попы, а все эти волшебные штучки чрезвычайно полезны! Правда, и стоил он, как два боевых коня. Но разве это так уж и важно, когда речь идёт о твоей собственной жизни?
Глава 8
— Два древа Хонхора! — выругался Дэдэн и, подбросив лист в воздух, дунул. Тот изящно изогнулся, а затем бесследно исчез.
Нехорошие новости. Предстатель воли Игуна пригласил к себе верховного квистола Имрии. Тот, естественно, не явился. Тогда предстатель лишил верховного квистола сана и приказал тому отправляться в какой-то дальний монастырь, на самом юге Онгуна. Однако строптивый священнослужитель подчиниться отказался и, в свою очередь, обвинил предстателя в сговоре с Гильдией и в измене делу веры. Возмущению предстателя не было предела, и он, заручившись поддержкой имератора Атурии, тайно послал верных ему священнослужителей, во главе с квистолом Иска Атурийского и усиленных отрядом имперской армии, дабы схватить и доставить для церковного суда непокорного священника. Но, видимо, у того было много сочувствующих и при дворе самого предстателя, ибо кто-то его предупредил, и квистол Имрии, не мешкая, удалился в Пьерт, где его популярность делала невозможным применить по отношению к нему силу. Посланцам предстателя ничего не оставалось, как отправиться в Тирль, к Эрро Второму, и передать тому требования главы церкви о доставке преступного квистола в столицу Атурии. Король Имрии, разумеется, пообещал сделать всё от себя зависящее, но не предпринял ровным счётом ничего: Атурия далеко, а, зная популярность бывшего отца Тила среди народа и своих собственных церковных иерархов, он понимал, что всё это неизбежно приведёт к жестокой междоусобице. Он предпочёл переждать и посмотреть как будут развиваться события дальше. Единственное, что он сделал, так это послал письмо своему верховному квистолу с требованием, чтобы тот явиться ко двору, прекрасно понимая, что тот, всё равно, его не выполнит. Так оно и вышло: верховный квистол сообщил, что его здоровье, в силу обрушившихся на него, благодаря проискам Тёмного, тяжких испытаний пошатнулось, и он никак не может сейчас приехать в столицу, о чём бесконечно сожалеет. На том всё пока и закончилось. Квистол Иска Атурийского продолжал гостить при дворе короля Имрии, неустанно докучая тому своими требованиями, а тот, в ответ, кормил его обещаниями, да развлекал парадными пирами. Но чем дольше всё это затягивалось, тем большей грозой могло обернуться. Только последний дурак не чувствовал, что что-то, да непременно случиться. Во всяком случае, для Дэдэна уже случилось: Гильдия решила, что данная ситуация очень серьёзно затрагивает её интересы и чревата, по отношению к ней, непрекрытой угрозой, а потому, Верховному Иту Западного Инклифа надлежало предпринять всё возможное, дабы оградить Гильдию от какого-либо ущерба. Это означало, что Нгунги теперь будет не до него, о чём он и не преминул известить в своём письме, внезапно появившемся перед старым чародеем.
Дэдэн порывисто встал из кресла и, заложив руки за спину, принялся раздражённо ходить по своим покоям.
Разумеется, то, что делал квистол Имрии, представляло для Гильдии, да и вообще для всех государств Ирвира, большую опасность. Но это, по крайней мере, была опасность знакомая и вполне предсказуемая. А вот о том, что может произойти здесь, в Индэрне, приходилось только догадываться. И очень может быть, что это окажется настоящей катастрофой… Вряд ли, предсказания имели в виду религиозные междоусобицы в Ирвире. А потому, наверняка, то, что должно случиться, так или иначе, затронет весь обитаемый мир.
Дэдэн тяжело вздохнул. Быть может, напрасно, он не рассказал о Рине в Гильдии, или, хотя бы, Нгунги?.. Впрочем, с его точки зрения, того, что произошло здесь, в течение последних нескольких лет, было вполне достаточным для того, чтобы признать это чем-то чрезвычайно важным и удивительным. В чём он,
