собственного оружия, то служка, сопровождавший телегу, выдавал им оное и делал в пергаменте соответствуюшую запись, а берущий доспехи ставил какой-нибудь знак. Лица большинства горожан, отправлявшихся на стену, были по-суровому торжественны, хотя кое-кто и пытался выглядеть весёлым и бесшабашным. Однако в глазах и тех, и других Рин ясно видел затаившийся в сердцах страх, как бы глубоко его не пытались запрятать. Но не пойти было нельзя: ведь у служки был список, и он всегда знал, сколько человек должно быть выставлено от каждого дома, и если бы вдруг кого-то недостало, то он сказал бы об этом сопровождавшим его гвардейцам, а уже те, быстренько бы выволокли на улицу такого бедолагу, под неодобрительный крик и улюлюканье уже вооружившихся соседей. Никакой уважающий себя горожанин не мог себе такое позволить, ибо такой поступок лёг бы несмываемым пятном позора на всю его оставшуюся жизнь. Лишь тяжёлая болезнь, или же старческая немощь могли избавить мужчину от этой обязанности.
На этот раз калитка, рядом с воротами в замок, была закрыта. Рин громко постучал, и в двери открылось узкое, зарешёченное окошко:
— Чего надо?
— Я по приказу Файго Джегаза, командира второй четверти первой сотни гвардейцев герцога Индэрского, стоящего на защите стены у Пьертских ворот. Присланных от придворного волшебника чародейских средств не хватило, — Рин продемонстрировал пустые сумы с вензелем мага. — И я иду к господину Дэдэну за новыми.
— Проходи, — калитка отворилась, иунылый стражник, едва взглянув на него, отодвинулся в сторону.
Рина удивила та лёгкость, с которой его пропустили в замок. По его мнению, в условиях осады к данному вопросу следовало относиться гораздо серьёзнее. Миновав узкую калитку, Рин обернулся назад и тут же понял причину подобного легкомыслия: в нише, сбоку от калитки, стоял табурет, на котором восседал, в высокой шапочке Гильдии, незнакомый волшебник, видимо, из числа спутников ади Ранека, прибывшего этой ночью. А с другой стороны прохода, в привратной комнате, томилось с десяток гвардейцев в полном вооружении, чьи алого цвета доспехи с серебряным узором, указывали на то, что они из алой сотни — наиболее опытного отряда герцога.
Рин быстро пересёк двор и уже через пару минут поднимался по лестнице, в дальнем крыле замка, где находилась библиотека, за которой и были покои Дэдэна и его, знаменитая комната по изучению великих тайн Силы. Никто из встреченной им прислуги не знал, где придворный волшебник, поэтому Рин и решил, что он у себя. Однако открывший дверь на его стук преклонных лет луллиец, находившийся в услужении у волшебника, сказал ему, что Дэдэн сейчас у господина герцога, в тронном зале, и неизвестно когда вернётся, если вообще вернётся, поскольку не желает оставлять господина герцога в столь опасное для того время. Поблагодарив старика, Рин отправился в сторону тронного зала, не будучи, правда, уверенным, что его кто-нибудь туда впустит. Когда-то, давным-давно, герцогство Индэрнское было самостоятельным королевством, охватывающим и герцогство Уттриц и территорию вольных городов вплоть до Великой Пустоши, и даже город Рамагу. Вот, с тех самых пор, за главным залом дворца и осталось это название — тронный зал.
Как помнил Рин, ещё со времён своей службы в замке, быстрее всего попасть к тронному залу можно было, пройдя прямо отсюда через цветочную галерею в южную часть дворца, где располагались кухня и трапезные, а также, примыкающие к ним с противоположной стороны, казармы дворцовой стражи. Быстро перебежав галерею, он спустился на этаж ниже и оказался перед солдатской трапезной. Оттуда доносился какой-то непонятный рёв. Рин осторожно приблизился и заглянул внутрь.
— Ой! — испугался разносчик похлёбок, с пустым горшком на деревянной дощечке, чуть было не налетев на него.
— Кто это? — спросил Рин, с любопытством разглядывая аж четверых фарланян, сидящих вокруг стола с огромными кубками в руках и горланящих песни.
— Эти господа сопровождают ади Барго, который был в числе тех рыцарей, что прибыли сегодня ночью. Они из его личной охраны, и он очень ими гордиться, — охотно сообщил мальчик.
— Ещё бы! — понимающе усмехнулся Рин.
— Ади Барго, по приезду, излише налегал на вино и теперь всё никак не может прийти в себя. Вон он лежит на скамье, у самой стены! — указал мальчик на распростёртое грузное тело по другую сторону стола. — Вот они и скучают, — разносчик похлёбок виновато улыбнулся, а затем попытался обойти стоящего на его пути Рина.
Между тем фарлане затянули новую песню. Это была «боевая песнь». Но не просто одна из тех, которые фарлане пели, отправляясь на бой. Это была «песнь безнадёжной битвы»! Если уж фарлане вспомнили о ней, то ничего хорошего это городу не сулило. Рин не раз слышал её от Эрва и, так как она очень ему нравилась, Гшор сделал для него её перевод, весьма удачный, как сказал фарланин, но который, всё же, по мнению юноши, звучал не столь хорошо, как оригинал. Однако больше всего ему нравился припев, до которого они сейчас как раз и дошли:
…Не ищи отступленья, коль даже остался один.
Бой проигранный — вовсе не тот, где дано смерть узнать.
Пусть надежда мертва, и нет сил — но враги впереди.
Меч покрепче держи, чтобы жизнь подороже продать!
Рин озабоченно покачал головойи, ещё раз обведя взглядом прощальную пирушку фарланов, продолжил свой путь.
Дэдэн едва сдерживал себя, чтобы не начать орать на своего помощника прямо сейчас, в присутствии герцога. Ухватив Ивдура пребольно за локоть он потащил его к самому дальнему окну.
— Как это сбежал?! — зло прошипел он, не отпуская рукав молодого чародея.
Ивдур виновато пожал плечами — Он заколол стражника и сбежал, — и протянул Дэдэну уже высохшую кость черепа, всю в спутанных волосах северянина. — А это я нашёл в его яме.
Дэдэн схватил кость и потрясённо посмотрел на Ивдура:
— Проклятье! Этот хитрец обвёл меня вокруг пальца!.. Я думал, что он раб, а он всего лишь вплёл в свою причёску кость от черепа настоящего раба! — Дэдэн горько вздохнул, и обозрев длинные мысы своих сапог, грустно посмотрел на помощника. — Увы, Ивдур, мы упустили прекрасную возможность узнать кое-что интересное…
— Не расстраивайтесь, господин Дэдэн, — постарался успокоить придворного волшебника Ивдур. — Скорее всего этот Арутхи Роздлид, как и многие до него, тоже общался лишь с посредниками и не знал ничего интересного.
— Нет, Ивдур, нет… — печально покачал головой Дэдэн. — Я чувствую, что мы упустили что-то важное.
— Но, господин придворный волшебник, — вновь начал Ивдур. — Разве…
— О чём это вы там сплетничаете, Дэдэн? — окликнул их герцог. — Немедленно отвечайте!
— Ничего интересного, Ваша Решимость! — поклонился издали старый маг. — Воспользовавшись суматохой, вызванной осадой, из подземелья сбежал один из заключённых.
— Как я могу защищать целый город, если даже собственную тюрьму не в состоянии держать на крепком замке?! — тут же вспылил герцог.
Вопрос герцога попадал в самую точку. Как защищать город? Войско врага внушала Дэдэну нешутошный страх и уважение. Хотя стены Индэрна и славились во всей Имрии своей крепостью и высотой, а его камень основы был одним из самых сильных и прочных во всех прибрежных королевствах, но если доблестный король Эрро замешкается, излишне долго собирая армию, то для города это может обернуться настоящей катастрофой. Придворного волшебника пугало даже не столько само по себе вражеское войско, пусть даже столь огромное и, видимо, прекрасно обученное, сколько те магические силы, что прибыли вместе с ним, и которые постоянно ощущал Дэдэн. Кто такой этот Третья Длань Ойнар Рагс? Или, что более правильно — Воигу Тхана Ойнари Рагсу, что, в переводе с кивилийского, и означало Третья Длань Истинного Владыки? Что за волшебники сопровождают его? Насколько они сильны, и в каком виде магии они наиболее
