маху упали на землю, пронзённые шоэнскими стрелами, с характерным полосатым оперением.
— Взиу! — просвистело опять, и новые враги повалились, словно подкошенные.
Обессилевший Рин коротко бросил взгляд по сторонам и увидел, что десятка два шоэнов, чуть ли не быстрее собственных стрел, мчатся к ним на помощь.
— Йом раггису! — подобно мощному морскому валу пронеслось над сражающимися.
— И нофт ани сэ рэкэцу![26] — издал звероподобный рык Хайес.
— Шан дрог, оддтут вирга! — в сердцах ругнулся на оддтов Осса Та, которому те несказанно надоели. Неизвестно кем сотворённый купол света окончательно опустошил нлинлинум, и те заклинания, которыми могли теперь обмениваться волшебники не тянули даже на школярские шутки. Подумав так, айвонец тут же схватился одной рукой за пылающий на груди алым пламенем камень, а другой — изобразил сложное заклинание.
— Ис рхата одирити туна эсэба! Ис рхата ай куна и туна отэра! Ис рхата о сэ ойри туна эльсин! Ис рхата нно рада эпоку о дин! — упопомрачительной скороговоркой выпалил Оссу Та.
Его тут же окутало одно из самых мощных защитных заклинаний, какое он только знал, а камень на груди, на миг вспыхнув, сразу же потух. Та Сила, что хранилась в нём и предназначалась именно для Оссу Та, высвободилась, благодаря произнесённому им заклинанию, насытив вызванное к жизни волшебство.
— Ндха! — радостно хмыкнул айвонец и, выхватив из ножен меч, ринулся на ближайшего оддта. Двое остальных, убедившись, что ничего больше не могут противопоставить противнику из магии, не стали дожидаться своей очереди и тот час же прыснули в разные стороны.
За пределами сияющей сферы давно уже наступила ночь, когда сражение, наконец-то, закончилось. Уцелевшие после битвы чужеземцы сбежали вслед за оддтами, оставив на земле десятки убитых, или тяжело раненых. Северян тоже осталось мало — чуть больше десятка, не считая чародеев, которые куда-то подевались. А шоэнов, включая новоприбывших, набралось десятка два. Видя, что теперь преимущество явно не на их стороне, северяне забеспокоились.
— Ну, что, рыцарь? Как теперь порешим? — выступил вперёд Арутхи Роздлид.
— А вот так и порешим! — зло сверкнул на него глазами Хайес, и два десятка луков нацелились на северян.
— Проваливайте на все четыре стороны, треклятые дикари! Ежели ещё раз наши дороги пересекуться, то на дороге останется только кто-то один! И, готов поспорить, это будете не вы! — рявкнул Хайес.
— Не сей зерно, коли снег не сошёл!.. Рыцарь… — огрызнулся Арутхи Роздлид и, поворотив коня, махнул за собой рукой. Северяне, все, как один, устрашающе сверкая на шоэнов глазами, неохотно поехали прочь, увозя поперёк сёдел своих павших товарищей.
— Аллав, Майас, Сахо… — улышал Рин, как Борг перечисляет рыцарю погибших шоэнов. Всего бой стоил жизни восьмерым из них, а значит, в живых осталось девятнадцать шоэнов.
«Слава Всесущному, что хоть Борг и Йо остались живы!» — порадовался за знакомых ему шоэнов Рин.
— Ну что, как тебе первое сражение? — устало подошёл к нему и присел рядом Хайес, пока шоэны торопливо хоронили своих погибших товарищей.
Рин, совершенно опустошённый, сидел на поваленном чародеями стволе липы и задумчиво оттирал от запёкшейся крови самых разных цветов свой меч. Услышав рыцаря, он поднял голову и ещё мгновение осмысливал то, что тот сказал ему, ибо в мыслях своих он, видимо, всё ещё пребывал в самой гуще битвы.
— Сперва я очень разволновался, — немного смущённо пожал плечами юноша, а затем улыбнулся и почесал пальцем под носом, пытаясь скрыть эту свою улыбку. — А потом всё было так, как меня и учил ади Питри.
— Да ну? — недоверчиво хмыкнул Хайес. — Что-то я не припомню, чтобы старик Фрогган, когда-либо скакал, стоя на крупе коня, словно бы всамоделешний кахт! Зато в Оленьей Тропе один кахт, давеча, был точно! Уж не он ли, юноша, обучил тебя этому воинскому искусству кочевников? свой меч, не зная, следует ли рассказывать о своём обучении ади Даггемо. Не сочтёт ли он, полученные Рином знания и навыки, порочащими доброе имя ирвирского рыцарства?
— А ещё там, помниться, был рокканец и, даже, фарланин! Пронзи меня рог Тёмного! — хлопнул себя ладонью по колену Хайес. — Я ещё тогда весьма подивился подобной кампании в гостях у ади Питри!.. Что скажешь, оруженосец?
Рин ещё ниже опустил голову, не решаясь взлянуть на рыцаря и ещё усерднее принялся начищать клинок.
— Ну да Бог с тобой! — разочаровано выдохнул Хайес, поднимаясь. — Я в чужие тайны не лезу. А то, что старик Фрогган всегда поступал не так, как все, так о том тебе всякий скажет! И чему я, право, удивляюсь? Ведь и первый его оруженосец был для всех, что бельмо на глазу. А теперь он, видать, и со вторым начудил!
— Неправда! — закричал Рин, вскакивая. Рука его, сама собой, стиснула рукоять меча. Заметив это, юноша смутился и повторил, уже заметно тише. — Неправда! Ади Питри никогда не учил меня чему-нибудь недостойному! И Таркуд, хотя, может, и не блещет хорошими манерами, но по части доблести не уступит никому! — и добавил, еще тише. — Ади Питри полагал, что мне, возможно, потребуются такие знания и умения, которые обычному рыцарю и не к чему. Поэтому и пригласил и кахта, и рокканца, и фарланина, чтобы они обучили меня всему, что им сами ведомо.
— Вот ведь как занятно! — воззрился на него в полном изумлении Хайес.
— И долго ли они тебя обучали, отрок? — как-то осторожно спросил он затем.
— Да, почитай, четыре года, — вновь опустил голову Рин.
— Гхм!.. Однако… — тихо пробормотал Хайес, терзая себя за бороду. Затем он ещё раз внимательно оглядел, с головы до ног, юношу и похлопал того по плечу. — Пусть ади Питри и был странным, но дураком- то его уж точно никто не назвал бы! Если он так считал, то, полагаю, у него на то были веские причины. Не так ли? — и Хайес вновь пытливо уставился в лицо Рина.
Рин нахмурился.
— Об этом он мне не говорил, — ответил юноша.
— И ты поклянёшся мне в том своей честью? — схватил его за плечо рыцарь, так и буравя своим взглядом.
Рин открыл было рот, а потом вновь молча закрыл его, растерянно моргая.
— Х-ха! Наглый юнец! Думал меня перехитрить? — рассердился Хайес, надув от обиды щёки. — Хорошим же оруженосцем ты мне был, если начал прямо с вранья!
— Простите великодушно, Ваша Решимость! — смиренно склонил голову перед рыцарем Рин. — Ежели бы это было лишь моей тайной, то я, видит Бог, ни секунды бы не колебался в том, чтобы начистоту всё вам рассказать! Но это была тайна ади Питри. А кроме того, — Рин на мгновение запнулся, не зная, можно ли считать Иару Прекрасную дамой, или же нет, но, решив, что она, без сомнения, дама, и, более того, в вышей степени благородная, пусть даже и богиня, уже увереннее продолжил, — в ней напрямую замешана одна… одна черезвычайно благородная дама!
— Что за чушь ты несёшь! — вспылил, наконец, рыцарь. — Слыханное ли это дело — ади Питри и невообразимо благородная дама! Да я скорее поверю, что свиньи вьют гнёзда, а волки несут яйца в курятнике! — заорал на него Хайес.
— Я готов вам поклясться честью, что это так! И призову в свидетели всех искуплённых и самого Всесущного! — насупился Рин, и сам начиная злиться.
Хайес тут же замолчал и лишь беззвучно открывал и закрывал рот.
— Ну и дела! — наконец, тихо произнёс он. — Видно, и в правду, конец света наступает! — Внезапно какая-то догадка осенила его, и он радостно хлопнул себя по лбу. — Послушайка! А ты, не ровён час, не сыном ли его и той благородной дамы будешь?
Столь нелепое предположение так рассмешило Рина, что он не удержался а расхохотался во всё горло.
