меня выходов нет… Сериозно — ничего не поделаешь…» — звучат сигналами бедствия во все более удушающей общественной атмосфере.
Гонения и расправы следовали без перерывов, нарастающими ударами. В 1922-м Ленин и Троцкий руками ГПУ обескровили нашу философскую и научную мысль, изгнали из страны цвет интеллигенции. С конца 20-х годов — новая кампания против мыслящих, независимых художников, зачисленных в «попутчики», открывается массовый счет их уничтожения. Вслед за коллективизацией, разорением крестьянства — кормильца страны — была успешно проведена и коллективизация литературы, духовной житницы — упразднением всех писательских организаций и созданием единого и единственного Союза писателей — своего рода зоны ГУЛАГа, без колючки, но со своим карательным режимом. Дальше — больше, уничтожали уже не одних «попутчиков», а и своего брата — коммуниста. Коса смерти размахалась, валит почти без разбора. Из шестисот делегатов Первого съезда писателей СССР казнили более трети. Тогда же в кровавом кошмаре Большого террора погибли герои этой книги: Бабель, Флоренский, Пильняк, Мандельштам, Клюев…
Диапазон репрессий против писателей был всеохватен. Не только расстрелянные и заточенные в тюрьмы и лагеря, не только высланные на окраины страны и за ее пределы, а и те, кто сам не был за колючей проволокой, но чья жизнь исковеркана, чьи книги запрещались, чье творчество репрессировано. Одни доведены до самоубийства, как Марина Цветаева, другие долгие годы не печатались, подвергались травле, как Михаил Булгаков, Андрей Платонов, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Александр Солженицын. Репрессии и то, что многие художники вынуждены были «встать на горло собственной песне» и, начав ярко, многообещающе, кончили бледными здравицами во славу. Убили в себе талант, чтобы сохранить жизнь. Репрессии и то, что множество «искр божьих» вообще не смогло вспыхнуть — при удушье. И если мы скажем, что всякий талант был обречен у нас на репрессии, уже по самой природе творчества, противной насилию, — это будет страшная, но правда.
Метя в талант — казнили саму душу народа.
Это строки узницы Колымы Елены Владимировой. Звучат как завещание, послание в сегодняшний день. Кажется, не написано на хрупком листке, а высечено на камне. На камне, поставленном у распутья человеческой истории.
Иллюстрации
Подготовка очередного процесса над «врагами народа»
Так создавались архивы Лубянки — гробница нашей исторической памяти
Изучение следственных дел репрессированных писателей
Сотрудники КГБ, Прокуратуры и автор книги. Лубянка, 1990
A. M. Горький, А. Мальро, И. Э. Бабель, M. E. Кольцов
Тессели, Крым. 1936
И. Э. Бабель на похоронах И. Ильфа. Москва. Апрель 1937
Исаак Эммануилович Бабель. 1939
Фото из следственного дела
Всеволод Эмильевич Мейерхольд. 1939
Фото из следственного дела
И. В. Сталин и Л. П. Берия. Конец 1930-х
Михаил Афанасьевич Булгаков. 1926
И. Н. Никитинский, М. А. Булгаков и Е. Д. Понсова
На даче в Крюкове. 1926
М. А. Булгаков (сидит в центре), только что вернувшийся с допроса на Лубянке, среди участников спектакля «Дни Турбиных»
Московский Художественный театр. 1926
Михаил Афанасьевич Булгаков. 1929
Отец Павел Флоренский. 1912
Отец Павел Флоренский. 1933
Фото из следственного дела
Отец Павел Флоренский в лагере на мерзлотной станции
Сковородино. 1934
Соловецкий монастырь, в котором в 1923–1939 гг. размещался первый в СССР концлагерь
