— Месяц назад.
— Как там?
— Большинство жителей уехало… Осталось с десяток семей… И семья Берса дома…
— Как же нам поступить с этими детьми?
— Я их увезу… в Кабарду… в санаторий… Там безопасно… И в школу пойдут…
— Тогда быстрее собирайся в дорогу, — сказал Довт. — Скоро должны прийти мои товарищи. Мне трудно будет их удержать.
Зачем он это сказал? Да, ему не хотелось, чтобы Дени знал, что он один как перст.
Дени и сам не намерен задерживаться.
— Дети, собирайтесь! Мы уходим.
— Куда? — спросил Шама.
— Туда, где нет войны.
Двинувшийся было в сторону выхода Дени вдруг застыл на месте, заслышав гул грузовой машины. Машина остановилась.
— Слезайте! Прочешем это место! — раздалась команда на русском языке.
Дени и Довт на мгновение замерли.
— Подождите пока, я пойду, посмотрю. — Когда Дени вышел, Довт с пистолетом в руках стал за дверью и, приложив палец к губам, попросил детей не шуметь.
«Сейчас мы увидим, Дени, насколько тебе можно верить», — прошептал он.
Снаружи послышались голоса:
— Стой! Ты кто такой?
— Я заместитель начальника райотдела милиции Денисултанов Дени.
— Документы!
На какое-то время установилась тишина.
— Что ты здесь делаешь? — задал вопрос тот же голос.
— Проверяем этот квартал силами милиции.
— Помощь нужна?
— Спасибо, нет.
Когда шум машины стал отдаляться, Дени вошел.
— Уехали? — засунул свой пистолет за пояс Довт.
— Уехали.
— Милость Бога не знает границ!
— Алхамдулиллах! Пошли, дети!
— Счастливого пути! — протянул Довт руку Дени.
— Счастливо оставаться! — пожал ее Дени. У двери Дени вдруг оборачивается.
— Довт, я не убивал Берса.
— Теперь я верю тебе.
— В тот день мое оружие не стреляло.
— Я верю… А кто его убил?
— Когда погас свет… Тот, кто привык вершить свои дела в темноте…
— Значит, кто-то третий сеет между нами вражду…
— Да, Довт. Я давно это понял, — с этими словами он направился к двери. Пропустив вперед детей, вышел сам.
— Да хранит вас Бог! — произнес Довт. Потом, прохаживаясь по комнате, добавил: — Опять я остался один. — И продолжает размышлять вслух: «Много удивительного пришлось сегодня увидеть. Человек, который воевал против меня, которого я считал своим злейшим врагом, спас меня. Не выдал солдатам. Мы помирились, помирились из-за этих детей. Значит, не такими уж и врагами мы были…»
Куда идти? Он стоял на улице мертвого города. На некоторое время установилась необычная тишина, слышался только шум ветра, круживший снег.
Неожиданно вспомнились слова Дени: «И семья Берса дома». Выходит, Камета в селе, со своими детьми. Да, он любит ее и теперь. Оказывается, все, что бы он ни делал, воюя, скрываясь от карателей, приходя на помощь нуждающимся, было всего лишь попыткой забыть эту девушку, забыть раны, нанесенные ею. Что он делает здесь, если односельчане его вернулись, если та, которую он любит больше жизни, дома?! Значит, нужно отправиться домой. К счастью, она жива. Нужно поговорить с ней хоть теперь. И ее дети ему будут так же дороги, как и она. Правда, люди дадут волю языкам…
Он злился на себя. Всегда он так: «Люди скажут это, скажут то…» До сих пор он жил, не прислушиваясь к своему сердцу, остерегаясь людских пересудов.
Но в последние годы он хорошо узнал этих людей. Редко кто из них не нарушил пределы дозволенного… Если на то пошло, какая разница, что будут думать эти люди? С этой минуты ему все равно, что они будут думать о нем. Бог все видит. Если Богом не запрещено то, что он задумал, какая разница, что будут думать люди?.. Он очень истосковался по дому, близким, по уюту, состраданию.
Ходивший последние два года обычно пригнувшись, таясь, Довт свободно шел посреди улицы, окрыленный своим решением.
И почти дойдя до окраины, вдруг заметил, что на улице стало слишком светло. «Что это?» — успел он подумать, прежде чем услышал окрик:
— Стоять!
Обострившимся зрением различил блокпост, улицу осветил свет прожекторов с бронетранспортеров, стоящих по обе стороны дороги.
Довт резко отскочил в сторону и бросился бежать, чтобы скрыться, к развалинам за поворотом.
— Стоять! — раздалось снова.
Но останавливаться нельзя, тем более теперь, он должен достичь своей цели, цели, определенной им сегодня. Раздался выстрел. Он обжег левое плечо. Довт упал, словно подкошенный. На белом снегу разошлось темное пятно крови. Оно стало расти. «Неужели попался?» — мелькнула мысль. Потом… Потом все исчезло, покрывшись мраком. В этом мраке была видна только одна ослепительно-яркая снежинка, которая устремилась в бездонную глубину черного неба. Потом в этом мраке стала различима светлая, прозрачная река, неторопливо несущая свои воды вдоль зеленого луга. На берегу ее росла высокая дикая груша. В тени дерева сидел Берс и ел маленькие плоды, омывая их в чистой воде. Довту захотелось поскорее дойти до него, чтобы, сидя рядом с ним в тени груши, на берегу светлой реки, вкушать маленькие желтые плоды, окуная их в реку.
Примечания
1
Народный суд.
2
Дед Мороз
