творят. Коммунисты делают вид, что возмущаются, защищают, но не могут «защитить интересы народа». А земля тем временем — тю-тю… Как заводы и недра. Потому и торопятся. Пока мы не разобрались, в чем суть дела…
Ти-ши-на
Внимательно прочитали? И это было написано давно, четыре года назад. И тоже не опубликовано. Сказали: «Ну, старик, это для «Правды» или «Советской России»… А какая разница, если это правда?.. Поправлюсь: это было опубликовано в газете «Северный Казахстан», в моем родном городе Петропавловске. Тотчас же редактору отдела Татьяне Журавской сделали втык: прекрати мутить народ, иначе вылетишь… Казалось бы, Казахстан и Россия — разные страны. Но хозяева жизни — одной породы, и они сразу же чувствуют, когда их бьют туда, куда надо. А мы все еще играем в «демократов и коммуняк»? Так над нашими играми настоящие хозяева жизни не смеются даже, а просто животики надорвали. Потому что новый Земельный кодекс уже тихо проведен через Думу. И никто в громадной стране и не пикнул. Земля практически продается и покупается, точнее будет сказать — скупается по дешевке. Вполне законно — через законную процедуру банкротства. За несколько лет сельхозпредприятие доводится до ручки, увязает в долгах. Потом приходит человек, который говорит: так и быть, куплю вас вместе с вашими долгами. Но отныне я ваш хозяин.
Когда волна банкротств захлестнула золотую землю Ставрополья, встревожился президент В. В. Путин. Цитирую газету «Известия» от 29 июля 2003 года: «
Но это, простите, похоже на бессильное словесное заклинание для успокоения общественного недовольства. Потому что абсолютно непонятно по юридической сути. Что это будет на практике? Разовая акция? Мгновенная посадка купленного на корню и зарвавшеюся конкурсного управляющего, который почти миллионный комбайн продал за пятьдесят тысяч? Или же начнется пересмотр всех дел о банкротстве всех сельхозпредприятий? А по словам депутата Госдумы Николая Коломейцева, «
И как будут определять, фиктивное банкротство или «стоящее? Ведь для обвинения в фиктивном банкротстве необходимо наличие умысла. То есть юридически неопровержимое доказательство, что руководитель нарочно, намеренно превратил бывший колхоз-совхоз в руины, которые потом скупили скоробогачи. А он, руководитель, скажет на суде, что дни и ночи не спал, дома не ночевал, лицо жены родной забыл, но, увы, сил и знаний не хватило поднять хозяйство, ошибался от чистого сердца, да и цены на горючее растут постоянно, сами знаете, вся пресса об этом пишет… И предъявит справку о разводе, и бывшая жена выступит, скажет, что ушла от мужа потому, что он всего себя отдавал общему делу и на нее у него мужских сил уже не оставалось. А она женщина в соку, сами понимаете…
Я ведь не ерничаю: доказывать фиктивное банкротство, да еще в массовом масштабе, да еще в наших условиях, при наших следователях-прокурорах — процедура долгая, мучительная, а главное, без видимых перспектив. Впрочем, можно бы и не говорить об этом. Потому что слова президента тут же канули в неизвестность. Никаких расследований и уголовных дел не было. И все это прекрасно понимали. Иначе бы не объявились уже сейчас в стране латифундисты, признанные самим …министром сельского хозяйства.
Сельский министр наш с экрана телевизора рассказывает, как приходит к нему человек и говорит, что возьмет триста тысяч гектаров. А министр ему: да ты что, это ж такая работа, ты попробуй хотя бы сто тысяч!
У меня полное ощущение, что кто-то из нас, я или министр, инопланетянин. Простите, но сто тысяч гектаров — это пашня десяти Тарусских районов Калужской области! Не говоря уже о том, что это жизнь, память, наследие Поленова, Борисова-Мусатова, Цветаевой, Паустовского, а также жизни десятков тысяч других людей, ныне там обитающих. А тут сидят два человека и запросто говорят другу другу: да не надо тебе тридцать Тарусских районов, ты хотя бы с десятью управься…
Они уже привыкли действовать в таких масштабах… Потому что такова политика государства. Начиная с приватизации недр, заводов, фабрик и заканчивая землей. Скоро олигархи будут вести счет, наверно, не на сотни тысяч гектаров, а на сотни тысяч душ. Впрочем, это уже им решать, как считать нас, на гектары или на души…
И прокуроры тут не помогут.
Еще немного времени пройдет — и все привыкнут, смирятся с фактом…
А пока все тихо. Но скоро хозяева объявятся.
Заводы и фабрики у нас забрали. Теперь нас и земли лишили. И — что? И — ничего. Многие даже и не догадываются о том, что произошло.
Где вы, коммунисты, — «защитники прав трудящихся»?
Где ты, «свободная пресса»?
И, наконец, где ты, народ, со своим гласом?
И появляется ощущение нереальности. Почему вся страна молчит о самом главном русском вопросе — о земле и воле? Допустим, журналистам запрещают хозяева. Допустим, и сами журналисты не знают и не понимают сути происходящего. Но не могут же запретить всем и не могут же не понимать все журналисты? А если даже и так, то почему молчат крестьяне, рабочие, учителя, агрономы, депутаты?..
Это загадочно, непостижимо. Вот почему я и говорю об ощущении нереальности… Как будто живешь. в заколдованной стеклянной стране, где каждый из 145 миллионов жителей существует в своем стеклянном колпаке. Всех видно — никого не слышно.
Ти-ши-на.
Конец истории
У меня такое ощущение, что на этом закончилась история длиною в 600 лет. Князья, бояре, цари, коммунисты и новая власть России, названия которой нет, совместными многовековыми усилиями уничтожили то, что, казалось бы, неистребимо. То, что, казалось, от природы заложено в русском мужике.
600 лет русских страстей-страданий по земле и воле, начиная с Юрьева дня, закончились ничем. Как будто растворились в воздухе.
Земля есть.
И воля есть.
Но людей, которым эта земля и эта воля нужны, на Руси практически не осталось.
Глава 26
ЛЕНИН И ТРОЦКИЙ ― ОСЛЕПИВШИЕ СЕБЯ ПОВОДЫРИ СЛЕПЫХ
Ленин хотел отомстить соратникам?
