Владимир Высоцкий без мифов и легенд

в то же время пе­редавало страшную суть через комическую форму. Но этот фейер­верк, праздник фантазии никому из создателей славы не принес».

Для фильма Высоцкий написал пять песен и предложил в сце­нарий два эпизода —

«Лекция о динозаврах»

и

«Гадание цыганки».

Три песни вошли в фильм, а сценарные эпизоды не приняли.

Песню из этого фильма «О

вкусах не спорят...»

автор часто ис­полнял в своих концертах. В 67-м году «Мелодия» выпустила минь­он «Музыка из кинофильма 'Последний жулик'». Туда вошла фи­нальная песня

«Бот что, жизнь прекрасна, товарищи...»

в испол­нении Н.Губенко. Это была первая песня Высоцкого, вышедшая на пластинке, хотя и не в авторском исполнении.

Фильм быстро сошел с проката. Возможная причина — участие режиссера Михаила Наумовича Калика в правозащитном движении. Талантливый режиссер, автор знаменитых картин «Человек идет за солнцем», «До свиданья, мальчики», стал яростным сторонником репатриации евреев в Израиль. По тем временам это было тягчай­шим «политическим и нравственным преступлением». В СССР кла­ли «на полку» даже популярные фильмы после того, как кто-либо из принимавших в них участие уезжал из страны, или фамилии авто­ров и даже сценаристов безжалостно вымарывались из титров.

«РИЖСКОЕ ДЕЛО»

А потом мне пришили дельце

По статье Уголовного кодекса...

Забегая вперед, можно отметить, что Высоцкого по жизни ждут неприятные встречи с уголовным правом. Будет «ижевское», «мин­ское», «новокузнецкое»...

«и другие долгие дела».

В череде этих «дел» «рижское» было первым.

При работе в фильме «Последний жулик» Высоцкому несколь­ко раз пришлось посетить Ригу. Как раз в это время в окрестностях города начал орудовать сексуальный маньяк. Его жертвами стано­вились девочки от пяти до пятнадцати лет. Рассказы об ужасах, тво­рящихся в зеленой зоне вокруг города, передавались из уст в уста. Милиция фиксировала все новые жертвы и постепенно пришла к выводу о том, что все изнасилования совершал один и тот же че­ловек, что лишний раз подтверждали анализы спермы и крови — группа крови всех анализов совпадала. Из сбивчивых показаний жертв складывался весьма туманный образ молодого мужчины с буйной растительностью на голове.

За три месяца число жертв выросло до четырнадцати, два из­насилования закончились убийством. Всякий раз сценарий престу­пления был примерно одинаков: вежливый незнакомец подкарау­ливал момент, когда одинокая девочка играла вблизи зарослей кус­тов, и предлагал сходить с ним вместе, чтобы... посмотреть ежика. Доверчивые дети соглашались без всякой задней мысли. Их расска­зы почти не отличались: обещал показать ежика, пошли в лес, сры­вал одежду и...

Наконец очередная жертва маньяка — 14-летняя девочка — смогла рассказать о случившемся более подробно: молодой муж­чина, чья внешность хорошо запечатлелась в памяти жертвы, во время совместной прогулки декламировал собственные стихи: «Иди ко мне в парадную, люблю тебя нарядную...» И еще он обмолвился, что приехал в Ригу из Ленинграда.

Опытным работникам сыска стихи показались знакомыми — они им напоминали песни Высоцкого, которые распространились по всему Союзу. На запрос рижан ленинградские криминалисты прислали фото Высоцкого.

Портрет актера перемешали с фотографиями других похожих на него мужчин и показали подборку жертвам. Тут следователей ждала «удача» — все девочки показали именно на Высоцкого. Пе­риод приездов его в Ригу практически совпадал со временем боль­шинства изнасилований. Так что все улики настоятельно указыва­ли на одного человека. Следователь из Риги срочно собрался в Мо­скву и попросил московских коллег проследить за актером до его приезда...

Когда рижанин добрался до столицы, Высоцкий чуть не удрал от слежки. Он два дня «отлеживался» на квартире друга по Большо­му Каретному Юрия Гладкова. По приказу начальника Московского угрозыска его задержали в аэропорту, когда он садился в самолет, отправляющийся в Одессу. Свое задержание Высоцкий воспринял спокойно, четко и с достоинством отвечал на заданные вопросы. Постепенно следователь убеждался в том, что подследственный не причастен к преступлениям, а дальнейшее сопоставление дат пре­бывания Высоцкого в Риге и случаев изнасилования подтвердили его стопроцентное алиби...

Преступника поймают и расстреляют. Он писал стихи «под Вы­соцкого» и был весьма похож на него. Это «дело» и все другие бу­дут стоить Высоцкому многих часов, дней, месяцев эмоционально­го стресса, что, как известно, не продлевает жизнь.

5 апреля в Политехническом музее состоялся концерт бардов­ской песни. Председательствовал на концерте известный композитор-песенник Аркадий Островский, который с теплотой относил­ся к авторам- исполнителям. На этом концерте исполняли свои пес­ни В.Туриянский, Ю.Кукин, А.Городницкий, Е.Клячкин, М.Анчаров, Д.Межевич...

Высоцкий выступал одним из первых. Он исполнил пять пе­сен:

«На нейтральной полосе...», «Про сентиментального боксера», «Десять тысяч...», «Бал- маскарад».

А начал с песни

«Братские мо­ гилы»,

которая стала «визитной карточкой» на всех его последую­щих концертах. Его долго не отпускали, просили спеть что-нибудь из спектаклей театра. На что Высоцкий ответил, что в театре есть Б.Хмельницкий и А.Васильев, которых тоже можно пригласить в этот зал. Тогда же с чьей-то легкой руки появился термин — «ав­торская песня», часто упоминаемый Высоцким для обозначения его собственного песенного творчества. И чтобы понятно пояснить зна­чимость этого термина и его содержания, Высоцкий говорил: «

Ав­торская песня также отличается от эстрадной, как, скажем, клас­сический балет от присядки».

Как и в любом деле, в бардовской песне среди авторов-исполнителей существовало соперничество, а порой и зависть к чужой популярности. Выражалось это порой в невинных, а иногда и злых пародиях.

Рассказывает Александр Дольский: «Однажды у нас с ним слу­чился небольшой заочный конфликт. Я очень любил его и в 1966 году сочинил на него дружескую пародию:

В королевстве, где всем снились кошмары,

где страдали от ужасных зверей,

появился чудо-юдо с гитарой

под названием разбойник-Орфей.

Колотил он по гитаре нещадно,

как с похмелья леший бьет в домино.

И басищем громобойным, площадным

в такт ревел... Примерно все в до-минор...

Однажды мой приятель во время какого-то застолья загово­рил с ним обо мне и услышал в ответ:

«Передай Сашке, что нельзя так пародии сочинять. Они делаются на произведения, а не на лю­дей...» Я

тогда понял, что, сам того не желая, обидел его, перестал эту песню исполнять. А потом через десять лет (в 1976 году) посвя­тил ему другую песню:

На подмостках судьбы и театра

исступленно хрипит на весь свет

 осужденный на жизнь гладиатор,

обреченный на вечность поэт...