Давно, уж давно это было. Но кажется – только вчера. И сердце еще не забыло О том, что забыть уж пора. У моря, где нежится пена, Мы долго бродили вдвоем. Всё море играло Шопена, И волны плясали кругом. Как дивно светло на просторе! Тебе я в восторге сказал. И сердце шумело, как море, Как полный шампанским бокал. Ты чем-то ответить хотела, Но я говорить не давал. Как ветер, безумно и смело Я долго тебя целовал. И нежно, играя Шопена, И море и синяя высь, И солнце и белая пена – В одном поцелуе слились. Давно, уж давно это было. Но кажется – только вчера. И сердце еще не забыло О том, что забыть уж пора.
1918. № 6, окт. С. 6–7; подпись: Т. Ширмант.
'Мы шли опустелой аллеей...'
Мы шли опустелой аллеей, Шурша золотыми листами; Ты яркую сказку плела. И Солнце смеялось теплее, И высь голубела над нами И розами тучек цвела. Потом, свою сказку кончая, Головку ты вдруг опустила И нежно сказала: люблю. То слушала ветка сухая И лист золотой уронила Как раз на головку твою.
1918. № 7, окт. С. 3; подпись: Г. Ширмант.
ОСЕНЬ И ВЕСНА
На старом престоле, на небе седьмом, Скучая, сидит одинокий Творец. Он знает давно всё, что видит кругом, И рвет Он от скуки свой старый венец. Лениво на землю обрывки летят, Пестрея цветами в холодном саду. И небо седеет. И слезы дрожат. И воздух, вздыхая, хохочет в бреду. И некуда деться. Душа – сирота. Единственный друг мой – осенний цветок. Листва под ногами. Аллея пуста. И нет никого. Я, как Бог, одинок.
