Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Ужель ты, сердце, лишь мешок фиброзный,
Вы, листья, – тонкие пластинки бронзы,
И бриллиант дешевый ты, слеза?

Я не пойму природы этой странной.
Как зверь, она зализывает раны,
Журча ручьями с гор бегущих вод,

Ворча сердито дальним громом дробным…
А этот чистый нежный небосвод,
Он слишком чист, чтоб быть правдоподобным!

7 июля 1947

'Вот древний лук длиною метра в два...'

Вот древний лук длиною метра в два.
В сравненьи с танком это прутик хрупкий!
У каждой оконечности зарубки,
Чтобы держалась жила – тетива.

А вот праща Давида, какова!
Она мне кажется смирней голубки,
А ей убит был Голиаф, – едва
Поверишь, разум требует уступки.

Я уступаю, это было так,
Как в сказке сказано, Давид мастак
Бросать был камушки да петь на лире.

Меня волнует пасынок судьбы,
Разумный зверь двуногий, первый в мире
Освободивший руки от ходьбы.

8 июля 1947

'По рынку книг на набережной Сены...'

По рынку книг на набережной Сены,
Где моет кисть неведомый Сезанн,
Эредиа могучий, как титан,
Сонет слагая, бродит вдохновенный.

Он выбирает старый том толстенный
И роется в пыли времен и стран,
Кровавый Рим он видит сквозь туман
И городов разрушенные стены.

А вечером, когда кругом Париж,
Как зачарованный, и море крыш
В лучах зари, он слово «император»

Рифмует с «ужасом» в сонете том,
Где в пурпуре крылатом триумфатор,
Как облако в закате золотом.

8 июля 1947

'Копаются в белье твоем, поэт!..'

Копаются в белье твоем, поэт!
«Наталья Николавна неопрятна:
На скатерти и на салфетках пятна,
В посуде, в мебели порядка нет».

Написано назад сто с лишним лет,