Тайной вечери предатель виден анфас, а не со спины. В тот момент он еще не совершил предательства, и потому нет оснований скрывать его лицо.
«Тайная вечеря» выполнена на пространстве 4 метра 60 сантиметров в высоту и 8 метров 80 сантиметров в длину. Примененная Леонардо техника письма темперой позволяла ему не только вносить дополнения и исправления, но и менять цветовую гамму ради достижения хроматической гармонии целого. Продолжая творческие поиски, он достиг такой степени элегантности и ясности стиля, которая резко контрастировала с темной и тяжелой манерой письма, присущей эпохе Средневековья. Наложение темперы, смешанной с маслом, на двойной слой штукатурки явилось действительно революционным, но вместе с тем и фатально рискованным приемом, учитывая крайне неблагоприятные атмосферные условия. Из-за повышенной влажности в трапезной со временем стал меняться первоначальный цвет красок, а затем началось и отслоение красочного слоя. Негативные изменения начались уже в 1513 году, и далее состояние этого знаменитого произведения Леонардо неуклонно продолжало ухудшаться. Как если бы хрупкость творений рук человеческих предвосхищала их судьбу, образы апостолов блекли по мере старения их моделей. «Тайная вечеря» мало-помалу покрывалась шрамами, наносимыми временем, тускнела, пропадала на глазах у публики, бессильной воспрепятствовать ее исчезновению.
Трагический финал этого последнего произведения, созданного Леонардо в Милане, заставил мастера критически пересмотреть весь миланский период его жизни. Это время вдруг представилось ему наполненным бесполезными трудами и тщетным упорством и отмеченным запоздалым признанием ввиду слишком малого количества завершенных произведений — правда, ответственность за это он не возлагал целиком на себя. Его переполняло горестное чувство, брала досада за бездарно растраченное время. Таков был итог его жизни в Ломбардии!
Утешением могло служить лишь то, что Леонардо непрерывно пополнял свой интеллектуальный багаж, продолжал научные наблюдения, служившие основой его концептуальных выводов. Действительно, что представляла бы собой «Тайная вечеря» без его размышлений о движении души и без его теорий относительно распространения звука и рассеивания света? Помимо своей «официальной», видимой для всех деятельности Леонардо продолжал серьезную мыслительную работу, размышлял о природе искусства, о теории перспективы, о путях развития живописи, о полетах человека…
В монастыре Санта-Мария делле Грацие Леонардо написал не одну только «Тайную вечерю». Согласившись с предложенным ему в 1495 году званием «придворного декоратора», он декорировал три люнеты, расположенные поверх его главного произведения. Он нарисовал там гербы рода Сфорца, украшенные фруктами, растениями и надписями, прославляющими представителей этого рода. На другой стене трапезной Леонардо изобразил всех членов герцогской семьи во главе с Лодовико Моро, коленопреклоненно предающихся молитве. Никогда еще не представляли их такими красивыми, и Леонардо заметно вырос в их глазах!
Одна из тем, которыми он увлекался в те годы, касалась символических форм — плетеных узоров, узлов, изогнутых, взаимно проникающих линий, которые находили свое воплощение в изображениях змей, буклей, прядей волос, искривленных волют, вьющихся растений, вихревых движений воды в реках и бурных потоках, встретившейся с препятствием на своем пути… Он видел перекличку и соответствие во всех этих вещах.
Из всех декоративных находок Леонардо наиболее оригинальной, даже поразительной является та, которую можно видеть в большом зале дворца Сфорца — ла Сала делле Ассе. Примененные здесь решения предвосхищают маньеризм и концепцию искусственной природы: мощные корни выступают между скал, стволы деревьев, высотой не уступающие колоннам, с которыми они искусно перемежаются, устремляются к сводам зала, целиком покрытым плетеными узорами, кои образуют ветви деревьев и листва. Поразительное произведение, которое, увы, также пало жертвой времени по причине неудачно примененных Леонардо живописных техник.
Однако ничто, даже гений Леонардо, не могло скрыть обреченность политического режима, стоявшего на краю пропасти. Лодовико Моро приближал собственную гибель бесконечной чередой празднеств, поглощавших последние средства герцогства. Обратив свой взор в пустоту, погрузившись в пучину доходивших со всех сторон слухов, герцог вслушивался в смутное эхо судьбы, не постигая его смысла. Все повторяли одно и то же: «Французские армии готовятся к новому вторжению на Апеннинский полуостров, намереваясь овладеть Неаполем, Венецией, Миланом» (слова из записных книжек Леонардо). В этой обстановке конца правления Лодовико Моро последняя официальная поездка Леонардо, предпринятая в Геную, символическим образом прозвучала похоронным звоном дому Сфорца.
«Прекрасная Ферроньера»[26] Леонардо сумел вновь обрести благорасположение Лодовико Моро, написав роскошный портрет его новой метрессы. Гордая уроженка Ломбардии Лукреция Кривелли была последней из известных нам фавориток Моро. Этот портрет ассоциируется со скульптурным изображением, бюстом — таков динамизм сосредоточенного взгляда глаз, обращенных в сторону, вправо от зрителя, словно передающих за пределы пространства картины некое не выраженное словами сообщение. Как и в «Даме с горностаем», изображенная увлечена неким внешним событием. В обоих случаях эти женщины как будто чего-то или кого-то ожидают или же к чему-то или к кому-то прислушиваются: вероятно, их внимание приковано любимым человеком. Эти глаза, обращенные вовне, молчаливо указывают на вездесущего герцога.
Именно тогда Лодовико Моро болезненно переживал неожиданно постигшую его трагедию. Беатриче д'Эсте, его молодая двадцатидвухлетняя супруга, беременная их третьим ребенком, измученная непрерывной чередой праздников, распорядителем которых был Леонардо, внезапно почувствовала себя плохо как раз в то время, когда она от всей души веселилась, резвилась и танцевала… Она скончалась прежде, чем успели оказать ей необходимую помощь. Так 2 января 1497 года Милан потерял свою герцогиню, а Лодовико — супругу, которой он беспрестанно изменял. Внезапная кончина Беатриче едва не подкосила его. Он вдруг почувствовал раскаяние за все свое греховное прошлое и обратился к религии, удалившись в монастырь Санта-Мария делле Грацие, украшенный «Тайной вечерей». Там он похоронил свою супругу, возле которой собирался и сам обрести вечный покой, а пока что посвящал все свое время усердным молитвам в стенах монастыря, который должен был стать семейной усыпальницей рода Сфорца. Сменив игры и праздники на благочестивые обряды, он вместе с тем стал проявлять и повышенный интерес к астрологии и магии, которые и прежде привлекали к себе его благосклонное внимание. Леонардо был страшно раздражен этим, будучи уверен в том, что грядущее неведомо. Астрологи снимали обильный урожай доходов, баснословно богатея. Все, от аристократии до самых низов общества, безоговорочно верили в их прорицания, сулившие всякого рода катаклизмы и смуты в неумолимо приближавшейся новой эре. Близившийся 1500 год вдохновлял пророков апокалипсиса, в своем шарлатанстве норовивших перещеголять один другого. Разыгрывалась своего рода прелюдия конца времен. Вольнодумец Леонардо валил в одну кучу пророков и некромантов, магов и шарлатанов, которые все как один преднамеренно поддерживали суеверия народа, чтобы легче было помыкать им.
Именно тогда шутник и насмешник Леонардо стал сочинять свои самые злые пророчества. Эти короткие тексты предназначались для того, чтобы произносить их, «имитируя неистовство и безумие, душевное расстройство, как если бы произносивший пророчество пребывал в состоянии крайнего возбуждения чувств и воображения, под воздействием умопомрачения и галлюцинаций». И Леонардо делал это превосходно, изображая оракула! Он предлагал вниманию публики длинный ряд загадок, решение которых несло в себе комический заряд, присущий пародии. Самые жуткие сцены оборачиваются банальнейшими ситуациями повседневной жизни. «Увидят, как кости мертвецов быстро решают участь тех, кто тревожит их». Кости мертвецов в действительности оказываются не чем иным, как игральными костями. «Увидят, как люди шагают по коже крупных животных» — обувь на кожаной подошве. «Много таких, кто режет свою мать и выворачивает ей кожу», — это, как мы уже знаем, земледельцы, возделывающие свои поля. «Люди будут наносить жестокие удары тем, кто обеспечивает их существование: они дробят зерно». «Одного художника спросили, почему он наделал таких уродливых детей, тогда как изображения на его картинах столь прекрасны. Он ответил, что свои картины он сотворил днем, а детей своих — ночью», и т. д. Его загадки и фацеции не просто служат средством сделать явным
