– Внук, отпусти ребенка, – тихо велела я, перестав пыхтеть, как паровоз.
Дан вздрогнул, но мальчика не выпустил.
Сначала я даже не поняла, почему внук внезапно рванул со всех ног за маленьким оборванцем. Потом, логически поразмыслив, поняла, что стоит потомка догнать, и тут же вспомнила свои любимые туфли, которые нещадно натирали мозоли. Обувь, что была на мне сейчас, мозоли не натирала, она в принципе ноги стирала в кровь. А ведь в некоторых европейских странах в Cредние века простой люд носил что-то подобное моим нынешним деревянным калошам. Теперь понятно, почему тогда смертность среди населения была столь высока. Люди явно не переживали шикарных болевых ощущений в области ступней.
Да и одежда, которая сейчас болталась на мне, не добавляла приятных ощущений. Грубая ткань балахона постоянно путалась в ногах, мешая быстрому бегу. Так что забег у меня получился весьма своеобразный. Ковыляя и путаясь в собственных одеяниях, старалась держать темп и, не дай Чехов, не рухнуть на землю.
Но когда это меня останавливало? Особенно если я к внуку спешила? Да меня не может остановить даже обострившийся ревматизм в плохую погоду, правда, внук предлагал попробовать с танками. Данюшу я все-таки догнала. Вот он, рыжего парнишку материт. Хм. Я такому его явно не учила. Сколько раз говорила: матерщина – удел необразованных низших слоев. У которых имеется явная творческая жилка, открывающаяся в моменты сильнейших порывов души. Так что если фантазия убогая, то лучше молчать. Это же наш великий язык, наше наследие, ну кто так бездарно его растрачивает? Я же говорила этому неучу: верх искусства брани – это умение без единого матерного слова донести до оппонента мысль обо всех его недостатках, так, чтобы он согласился с вашим мнением. Эх, молодежь! Учить их еще и учить!
Мое мгновенно вспыхнувшее возмущение остудила фраза, произнесенная с жутким акцентом.
– Здравствуйте, почтенные, – на ломаном русском мявкнул рыжий.
Я не ослышалась? Смотрю на внука, тот ошарашенно сверлит взглядом ребенка.
– Данюша, я передумала. Держи его крепко и не отпускай.
– Ну привет, коль не шутишь, – говорит внук на родном языке.
– Здравствуйте, почтенные, – улыбаясь и кивая, как китайский болванчик, повторил парнишка. Он выглядел напуганным и отчаявшимся, но старался держать лицо.
– Малой, пластинку смени, – нахмурился внук.
Паренек продолжал непонимающе улыбаться. Паники в его взгляде прибавилось. Я так понимаю, он, кроме этой фразы, больше ничего не знает.
– Бабуль, ты уверена, что не была в этом мире раньше? – оторопело посмотрел на меня любимый потомок. Про воришку мы на время забыли.
– Не улавливаю сути вопроса, Данюш, – нахмурилась я.
– А как же твоя привычка обучать языку всех встречных иностранцев? – был мне ответ.
– И вовсе это не так, – справедливо возмутилась я.
– Это ты скажи обслуживающему персоналу той гостиницы в Риме, где мы отдыхали прошлым летом, – аргументировал потомок.
– Так, внук, не отвлекайся от насущных проблем. Лучше выясни, откуда такие познания у простого карманника.
Между собой мы общались на родном могучем. То, что парнишка карманник, можно было понять по зажатому в кулаке внука мп3-проигрывателю. За своим любимым плеером внук не только мелкого карманника преследовать будет, за медведем ломанется.
– Пацан, погоняло у тебя какое? – обратился внук к парнишке.
– Данюш, прекрати выражаться, сколько тебя просила, – поморщилась я.
– Пощадите, старшие господа, не распознал вас сразу! Я знаю законы: у своих не воровать. Я не беспредельщик! Знаков не заметил! Я лишь недавно в клане, не калечьте, прошу, смою оскорбление службою. Я знаю законы, – взвыл рыжий сорванец. Причем «старшие господа» он произнес почти без акцента на русском, тогда как фразу лепетал на местном.
– Напомни мне, внук, какое здесь принято обращение? – с сомнением посмотрела я на Дана.
– Саин – к мужчине, саира – к женщине, – недоуменно ответил мне он.
Я склерозом не страдаю, краткую лекцию о местных обычаях от Олуша помню. Спросила лишь для того, чтобы убедиться, что не только я все внимательно слушала, но и внук на основе полученной информации логический вывод сделать сможет.
– Наши новоявленные спутники нас с таким жаром не приветствовали, – задумчиво хмурюсь.
Внук на мгновение задумался.
– Значит, говоришь, из клана? – тряхнул потомок уличного воришку.
– Клан Воров и Дельцов, – икнул парень, размазывая сопли и слезы по лицу. А то я не догадалась. Ну и названия у местных банд.
– Не реви, – приказала я воришке. – Мужчины не плачут, а отвечают за свои поступки. Сам виноват, что попался.
– Это нас к местному криминалу приписали только что? – округлил глаза внук.
Ну что, Ирма Львовна, вспомним молодость? По роду своей деятельности я специализировалась не только на преподавании, но и на работе с трудными подростками. И таких вот детей я на своем веку повстречала достаточно. Воспитание улицы – это совершенно особое воспитание. Многие мои коллеги кривились при виде детей улиц, но не я. Я сама была беспризорником. После войны нас таких полстраны было.
Не думаю, что законы улиц в этом мире отличаются от наших. По крайней мере, маньяки такие же. А то, как себя ведет ребенок, напоминает мне кое-что. А если проверить?
Но каким образом связан русский язык и местный криминальный элемент?
– Ты так и не назвал своего имени, – холодно обратилась я к парню. Тот вмиг успокоился.
– Щетка.
– Я спросила твое имя, данное при рождении, а не прозвище.
– Тарк.
Послышался дикий свист. Нас окружила неизвестно откуда появившаяся компания явно недружелюбного толка. Пятеро. Вооружены. Какая прелесть.
А в этом мире о своих заботятся. Или элементарный расчет?
Наблюдаю за бабулей. Не люблю вот такой ее рассеянный взгляд – явный признак ностальгии. Я знаю, для чего ей этот мелкий. Ее интересует источник. Вполне возможно, этого оборванца обучал наш соотечественник. Да скорее всего так и есть. Но странное поведение парня вынесло мне мозг. Он нас явно за каких-то шишек принял. С чего вдруг? Его поведение изменилось, когда я начал ругаться на родном могучем. Увлекся, забыл про бабулю. Ее недовольный взгляд убил во мне всякий гнев. Стало стыдно. Ведь прекрасно знаю, что она не любит, когда настолько безыскусно ругаюсь. Но это мелочи.
Что значит – у своих не воровать? Это кого он не признал? Зашибись.
– Ты так и не назвал своего имени.
Знакомый тон. Ну все, бабуля включила рабочий режим.
– Щетка. – Рыжий рыдать перестал, но было видно, что ничего хорошего он от нас не ожидает.
– Я спросила твое имя, данное при рождении, а не прозвище.
– Тарк.
Пока я размышлял над понятием «свои и чужие», нас успели окружить пятеро представителей этого самого криминалитета.
Хари наглые, возмущенные. С чего бы? До них наконец дошло, что денег при себе у нас нет? Так это можно и по шмоткам определить.
Не сказать, чтобы они были внушительных размеров. Средний рост, средняя комплекция. По возрасту чуть старше меня. Но их пятеро. И пусть даже троих я уложу, но с бабулей что делать? Она сейчас мое слабое место.
– Отпусти мелкого, парень, – приказал мне коренастый. Вот и главный.
Остальные молчали, не гикали и не улюлюкали. Кроме свиста во время их появления, больше никаких
