Я Боюсь…

неизменно слышала: волнуются всегда и все, так что возьми себя в руки. Мне, как и прежде, становилось безумно стыдно! Я думала о своих сокурсниках… Неужели им так же плохо, как и мне? Но почему же в таком случае они прямо перед самым экзаменом, сидя или стоя около двери в аудиторию, могут травить анекдоты и байки, хихикать и строить планы про «пойти вечером в кабак и оттянуться»? А некоторые девочки доставали зеркальца и начинали причесываться, подкрашивать губы… И руки у них при этом не тряслись. Что-то непостижимое для меня! Я не была в такие минуты способна ни на что. Мне лишь хотелось закричать громко-громко что-то вроде: «Помогите! Спасите! Мне страшно!»

Но раз мне говорят, что все так же, как и я, психуют, значит – это опять моя ничтожность, никчемность, мое уродство. Вот как успешно люди справляются со своим ужасом, даже не подумаешь со стороны! А я… Жалкое, отвратительное зрелище!

Когда я ушла из института, будучи почти абсолютной отличницей, мама мне сказала: «Ты просто лентяйка. Тебе лень учиться». Это ж надо так не знать свою собственную дочь! Вот уж лентяйкой я никогда не была. Но мне уже было наплевать, что думает обо мне мама. Инстинкт самосохранения был сильнее любого другого чувства, а я понимала, что если не уйду из института, не прекращу эту пытку сессиями, то однажды не выдержу. И шагну в окно с нашего десятого этажа. Я никогда никому этого не говорила, не пыталась никого «шантажировать» своим страхом, как могут подумать некоторые злобные читатели… Я молчала об этом. И просто спасала себя сама, спасалась, как могла, как умела. Я же была в полном одиночестве в своем кошмаре…

Когда же мне перестанут сниться экзамены? В старости? И даже лекарства не помогают. Примерно раз в неделю во сне я сдаю экзамен, и это всегда самая тяжелая ночь недели. Иногда снится период перед экзаменами, будто я опять в том юном возрасте, мне страшно и плохо. Рядом родители, и я умоляю их чуть не на коленях помочь мне. Но они, как и тогда, в реальности, воротят носы и фыркают. Меня начинает трясти, я рыдаю…

А иногда я уже на экзамене, тяну билет, сажусь за стол и с ужасом понимаю, что не знаю ничего вообще. Меня охватывает паника, и я думаю, ну почему я по сей день должна сдавать эти экзамены? Ведь столько лет прошло, у меня уже дочь выросла. За что? Почему?

Один психолог объяснил мне: это происходит потому, что я не смогла преодолеть тот страх, он так и остался победителем. Возможно… Очевидно, я обречена на эти сны до самой пенсии. Забавно! Согбенная старушка будет во сне со страхом тянуть билет и, поправляя выпадающую от волнения вставную челюсть, пытаться ответить на экзаменационный вопрос.

Детские страхи

(из рассказов знакомых и друзей)

«…Страх перед чужой рвотой – не могу видеть, до ужаса, до потери сознания… Это преследует меня везде: на улице, в транспорте… Стоит человеку закашлять, и я уже начинаю «стекать по стенке», вижу пьяного, или беременную, или просто кашляющего человека – перехожу, нет, перебегаю на другую сторону улицы, и плевать, что это может быть большой проспект – я уже просто не контролирую себя. Даже дома вечно боюсь, что муж чем-то отравится, боюсь нормально засыпать – а вдруг его вырвет? А вдруг моей кошке плохо? Боюсь нормально просыпаться – а вдруг кому-то плохо утром?

Никогда не смогу помочь человеку, когда его тошнит, никогда. Более того, ужасно боюсь, а вдруг кому-нибудь станет плохо как-то по-другому, но это приведет к рвоте? Причем я не могу на это смотреть нигде: ни в жизни, ни на экране (и почему так часто показывають, как кого-то тошнит и рвет). Я не могу видеть даже «блюющий смайлик» в компьютере.

Все это меня умучивает и очень сужает мой круг общения. Часто людей укачивает в машине: для меня это конец – я уже с ними никуда не поеду, а если поездку невозможно отменить, то всю дорогу мучаю попутчиков вопросами: «Тебе не плохо? Не тошнит?» Один раз мужа в пробках укачало, я еле дожила до конечной точки, у меня потом еще час руки дрожали. Что ж говорить об общественном транспорте… Да я лучше пешком пойду через всю Москву, чем поеду рядом с пассажиром, которого тошнит.

Я почему-то думаю, что подобным страхом заражены многие, и поэтому всегда скрываю собственную тошноту. Я доползу до укромного места, но никому не позволю это увидеть.

Откуда взялся этот страх? Это с детства: меня мама била за то, что я смотрю на папу, когда ему плохо бывало после пьянки или после самолета. Она меня даже не била, она меня избивала, за волосы таскала, и вот это ее «Не смотри! Не смей смотреть, убью!» до сих пор во мне живет.

Да, когда я стала взрослой, мы с ней обсуждали это, и мама говорила, что просто хотела меня уберечь от жуткой картины валяющегося в собственной блевотине отца. Но вот перестаралась чуток, и это реально испортило мою жизнь.

Умом я понимаю, что бояться нечего, что ничего страшного не будет, но… Я даже пыталась рисовать свой страх, заставляла себя смотреть в фильмах соответствующие сцены, но эти жалкие попытки ни к чему не привели».

ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД…

Страх всегда был и будет самым верным

средством обмана и порабощения людей.

П. А. Гольбах

Когда мы собирались уезжать в Израиль, я перебирала свои архивы, до которых не доходили руки уже много лет… И с удивлением обнаружила нечто типа дневника, отпечатанного на машинке, совсем небольшого, немножко даже беллетризованного. Это было в 90-91 годах, боже ж мой! Для чего я писала это? Для кого? Ведь никак и никогда не использовала и даже забыла! А документик оказался весьма любопытным и полезным. Кто знает, может, если бы я вовремя показала его своему врачу, то она многое поняла бы обо мне сразу, без моих сбивчивых рассказов сквозь слезы. Но я напрочь забыла про эту рукопись. И обнаружила ее лишь перед отъездом.

Пришлось набивать текст в комп… Забытое занятие! Но ведь тогда никаких компов в нашем домашнем обиходе еще не было. Машинописные странички стали серо-желтыми, текст виден плохо, а потому даже о сканировании не было речи. Итак, я перечитала, перепечатала и, благодаря этому, многое осмыслила заново.

ЭЙ, КТО-НИБУДЬ, ДАЙТЕ РУКУ, или ЖИЗНЬ СРЕДИ ПРИЗРАКОВ

Свято место пусто не бывает.

Пословица

При моей лени все-таки начать писать – подвиг. Шучу… Мне кажется, это последняя и единственная возможность, во-первых, разложить по полочкам в моем воспаленном мозгу все то, что я за долгий период перечувствовала и передумала, к чему пришла и во что тупо уперлась; во-вторых, – это моя последняя надежда найти руку… Понятно будет потом.

Я долго думала, с чего начать. И в этих своих размышлениях-воспоминаниях шла назад все дальше и дальше. Где же оно, начало? Что достойно быть им? Наверное, болезнь…