диктатуры стало совместное с Францией подавление в 1926 г. восстания рифов в Марокко (поражение Испании в Марокко в 1922 г. стало одной из причин установления диктатуры).
Устойчивость режима сохранялась до 1929 г. Начавшаяся Великая депрессия показала, что относительное процветание времен Примо — мыльный пузырь. Государство оказалось на грани банкротства. От Примо отвернулись даже правые политики. 26 января 1930 г. диктатор запросил капитан- генералов (военных губернаторов) и командующих о том, считают ли они необходимым сохранять дальше диктатуру. Ответ был отрицательным. В этой обстановке диктатор 28 января 1930 г. подал в отставку, а король с удовольствием ее принял. Он хотел править сам. Но почва уходила из под ног монархии. Консервативные военные не простили королю отставки Примо, а либералы и социалисты, заключившие «Сан-Себастьянский пакт» между собой, развернули республиканскую агитацию. В декабре 1930 г. была предпринята плохо подготовленная попытка республиканского переворота, которая была быстро подавлена. Но монархия не решилась на суровые репрессии против республиканцев, опасаясь, что это вызовет взрыв возмущения.
Глава II
Революция под спудом (1931–1936)
В маленькой андалузской деревне я присутствовал при жарком споре учителя с мэром: учитель был за Третий Интернационал, мэр — за Второй. Вдруг в спор вмешался батрак: «Я за Первый Интернационал — за товарища Мигеля Бакунина…»
12 апреля 1931 г. на муниципальных выборах монархисты одержали ожидаемую победу, заняв 22150 мест. Республиканцы получили только 5875. Но зато свои победы они одержали в крупнейших городах. Их сторонники с ликованием высыпали на улицы и стали требовать республику. Командующий гражданской гвардией генерал Хосе Санхурхо сообщил королю, что не сможет разогнать возбужденные толпы. Король Альфонс XIII с печалью констатировал: «Я потерял любовь моего народа» — и отправился в эмиграцию.
Консервативный автор Л. Пио Моа пишет, что «если республика и была установлена мирным путем, то не благодаря республиканцам, которые пытались установить ее в результате военного переворота или выступления, а благодаря монархистам, которые позволили республиканцам и социалистам участвовать в выборах всего лишь четыре месяца спустя после неудавшегося выступления. И, несмотря на то, что эти выборы были муниципальными, а не парламентскими, а республиканцы их проиграли, реакция поспешила передать власть, отказываясь от насилия»[35]. Здесь Л. Пио Моа «забывает» (как «забывают» об этом нередко, когда речь заходит о начале Российской революции в марте 1917 г.), что монарх отдал власть не по доброте душевной, а оценив неблагоприятное соотношение сил в ходе начавшихся в столице и других городах массовых революционных выступлений.
Так выяснилось, что и в Испании судьба страны решается в крупнейших городах. Лишь через несколько лет стало ясно, что вслед за городской революцией может прийти общенациональная, и тогда провинция скажет центрам страны все, что она о них думает. С провинцией не посоветовались. Это, конечно, не значит, что республика была провозглашена «практически против воли большинства испанцев»[36], как полагают некоторые исследователи. Ведь никакого массового движения в защиту монархии не возникло, и в дальнейшем большинство испанцев, имевших право голоса, поддержали новые «правила игры». Испания не была настроена против республики, но республика еще не сделала ничего, чтобы массы испанцев были «за». И когда у низов будут возникать претензии к республике, наиболее активная их часть двинется не к монархическим, а к анархическим идеалам.
14 апреля лидеры основных партий страны создали Временное правительство и провозгласили республику. Население городов ликовало, крестьяне в некоторых местностях захватили у грандов часть арендованной земли, но остальные ждали указаний. Так началась революция, которая продолжится до 1939 г. Но до 1936 г. революция будет удерживаться в либеральных рамках, лишь изредка вспыхивая более радикальными социальными выступлениями.
Начавшаяся демократическая революция не изменила социальную структуру общества, но породила надежды низов на улучшение их жизни. В стране продолжало править неподконтрольное народу чиновничество. Самостоятельную силу представляла офицерская каста, обладавшая унаследованными от монархии привилегиями. «Республика мало что изменила: голодные продолжали голодать, богачи глупо, по-провинциальному роскошествовали»[37], — рассказывает посетивший Испанию советский писатель и журналист И. Эренбург.
28 июня 1931 г. прошли выборы в Учредительное собрание. В них приняли участие 65 % граждан, а 35 % не пошли голосовать. Но не пришли не только сторонники монархии, отрицавшие республику «справа», но и те, кто отрицал ее «слева». Республиканские партии получили 83 % мест, что подтвердило — большинство испанцев приняло республику если не как свой идеал, то как новую реальность. Самую большую фракцию (116 мест из 470) составили социалисты.
9 декабря 1931 г. была принята республиканская конституция, вводившая ответственность правительства перед парламентом, основные гражданские свободы. Конституция провозгласила Испанию «демократической республикой трудящихся всех классов, построенной на началах свободы и справедливости» (Ст. 1) и отделила Церковь от государства (Ст. 26). Ст. 44 конституции предусматривала возможность отчуждения собственности (за вознаграждение) и ее обобществление.
К власти пришло либерально-социалистическое правительство Мигеля Асаньи. Президентом стал Нисето Алкала Самора.
В своей агитации монархисты и фашисты изображали лидеров Республики в виде якобинцев и чуть ли не коммунистов. Сегодня этот миф получил второе дыхание, не перестав, впрочем, быть мифом[38]. Между тем, Алкала Самора, противник отделения Церкви от государства, сам признавал, что его роль состояла в том, чтобы «обеспечить консервативный характер республики»[39]. Он мог с удовлетворением констатировать, что министры-социалисты готовы ради укрепления нового строя «оставить свои социалистические принципы у порога». Когда министр-социалист Индалесио Прието предложил ввести прогрессивный налог на крупные доходы, Асанья сместил его с поста министра финансов, дав «безопасный» портфель министра общественных работ. Впрочем, здесь Прието развернул бурную деятельность. Только на общественные работы в Бильбао было выделено более 16 млн песет. Однако в этом не было ничего собственно якобинского.
Когда региональный парламент Каталонии принял радикальный аграрный закон, Мадридское правительство заблокировало его осуществление. Это лишь усилило каталонский автономизм.
2 августа 1931 г. по инициативе национальной партии «Эскерра републикана де Каталунья» (Каталонская республиканская левая)[40] и ее харизматичного лидера Франсиска Масиа на референдуме был утвержден статут Каталонии. Его параграф 1 гласил: «Каталония есть автономное государство внутри Испанской республики»[41]. Однако общеиспанские политики не собирались терпеть государство в государстве.
Под давлением Мадрида в сентябре 1932 г. Учредительные кортесы Каталонии приняли статут в более умеренной редакции. Каталония стала автономной областью, отказавшись от упоминания в статуте самостоятельной школы, суда, территориальной армии и социального законодательства[42]. Но сам факт федерализации вызвал недовольство в остальной Испании. Уж не начался ли процесс распада страны? В результате баски не получили автономии, а у каталонцев ее фактически отобрали в 1933 г.
