Питер налил ему еще вина и мужчина сказал: «Понимаешь, меня ведь еще никто не любил.
Я, — он, на мгновение прервался, любил, да не судьба была. А она…., - Джон вздохнул. «Да уж и не полюбят, наверное».
— А этого, — сказал Питер, глядя на него, — ни ты, ни я знать, не можем.
Николас Смолл полюбовался поднимающимся вверх на стапелях силуэтом корабля и задумчиво сказал помощнику: «Или все-таки сегодня доделать эти крепления, а?».
— Да идите уже домой, — рассмеялись плотники, складывающие инструменты. «Хоть на сына посмотрите».
— А кто это там, в доке стоит? — Николас прищурился, глядя на берег Темзы. «Из наших, кажется, никто не должен вернуться?».
— Это «Сьюзен Констант», сегодня после обеда пришла, из Нового Света, — услышал он сзади, и, потянувшись, сказал: «Ну, пусть с ней другие разбираются, а я, ребята, и вправду, — к семье отправлюсь».
— На крестины зовите! — крикнули ему, уже, когда он выходил на широкую улицу, что вела от верфей к поселку.
— А как же, всех и пригласим, — рассмеялся мастер.
В палисаднике пышно цвели розы. Николас поднял голову и посмотрел на черепичную крышу дома — изящная чайка, что опустилась на нее утром, когда он уходил на верфи, так и сидела на своем месте.
Миссис Стэнли открыла аккуратную, выкрашенную яркой, синей краской дверь и улыбнулась:
«Да все хорошо, мистер Николас, могли бы и не приходить раньше, спят они. Мальчик большой, здоровенький, все быстро прошло, и миссис Марта себя хорошо чувствует».
— Ну как же, — Николас вдохнул запах свежего хлеба и цветов, наполнявший дом, — хочется посмотреть-то на малыша, миссис Стэнли. Можно к ним?
— Конечно, — разрешила акушерка. «А потом спускайтесь, миссис Марта рагу из почек сделала, и устрицы свежие есть. А за пивом я сходила».
В опочивальне было тихо. Николас поднял свечу, и, присев на кровать, посмотрел на младенца, который спал, прижавшись к смуглой, маленькой груди. Марта открыла один темный глаз, и тихо рассмеялась: «Десять фунтов, как и Грегори. Только я твой обед с очага сняла — так схватки и начались. А от тебя деревом пахнет, свежим».
— Крепления заканчиваем, — он поцеловал нежные, полные губы и тихо сказал: «Спасибо тебе, любовь моя».
Томас пошевелился и отец, погладив его по голове, велел: «Поешь и спи. Оба спите.
Бабушка твоя завтра приедет, — смешливо сказал он Марте, — и Грегори привезет.
Марта дала сыну грудь и сонно, устраиваясь на подушке, пробормотала: «Ну и хорошо».
За большим столом орехового дерева вкусно пахло жареным беконом. Мистрис Доусон внесла серебряный кофейник, и. присев, сказала:
— Миссис Мияко забрала детей на реке погулять, сказала, как вы готовы будете в Дептфорд ехать, она и вернется уже. А мистер Питер в шесть утра уже к лодке своей ушел, как всегда.
Она разлила кофе и улыбнулась: «Пойду, пожалуй, из кладовой еще колбасок принесу, а то мужчины сейчас спустятся, наверное».
Марта усмехнулась, и, поиграв изящной, с резной ручкой вилкой, сказала Юджинии: «Я смотрю, муж твой тоже — заспался».
Женщина ярко покраснела и что-то пробормотала, комкая салфетку. Марфа зорко взглянула на жену внука, — обе женщины были в утренних, шелковых, просторных платьях, отделанных брюссельским кружевом, и спросила: «Кашляешь?».
Юджиния помотала головой: «Я же вам говорила, бабушка, с того Рождества — ни разу. И снадобье пью, каждый день».
— Ну, ты не молчи только, — попросила Марфа.
— Тут же у нас сыро, ты к такой погоде не привыкла. Мало ли что, девочка моя. У тебя же дочь, и еще дети будут — она посмотрела на белокурые, укрытые кружевным чепцом волосы, на каштановые, большие глаза и сказала: «Как Тео постарше станет, тем летом, езжайте с Дэниелом в Париж, погуляете там, свекор твой порадуется, и Стивен тоже».
Юджиния улыбнулась и ахнула — муж, неслышно зайдя в столовую, наклонился и поцеловал ее в затылок.
— Надо побольше поесть, — весело сказал Дэниел, устраиваясь за столом, — а то в моих комнатах в Дувре меня так не кормят, а скоро и обратно уже.
— Так ешьте, мистер Дэниел, конечно, — ахнула экономка, заглянув в столовую «Еще и пирог есть, с бараниной, хотите?».
— А как же, — отозвался юноша. Он искоса взглянул на бабушку, что просматривала какие-то бумаги, и, потянувшись, положив жене руку на колено, шепнул: «И еще чего-то хочу, тоже побольше».
— Куда уж больше-то, — на ухо ему рассмеялась Юджиния и тут же зарделась — Марфа поднялась, и, собрав документы, попросила: «Придет мистер Джованни, скажите ему, что я у себя в кабинете буду».
Уже на пороге, обернувшись, она подумала: «Два года женаты, а как будто — первый день.
Ну и, слава Богу, еще бы девочка покрепче здоровьем стала. Как раз после родов кашлять начала. Отправить бы их обратно в Новый Свет, хотя бы в Джеймстаун этот, пусть бы там жили, все погода для нее привычней».
Дэниел посмотрел вслед бабушке и сказал жене на ухо: «Вот сейчас поем и поднимемся обратно в спальню. Тео гуляет, а в Дептфорд мы только к обеду поедем. И я тебя люблю».
— Я тоже, — отозвалась Юджиния и едва успела оторваться от его губ — мистрис Доусон внесла большой, свежеиспеченный, еще горячий пирог и румяные колбаски.
В кабинете — изящном, обитом шелком цвета старой бронзы, с золоченой, резной мебелью, неуловимо, тонко пахло жасмином. Марфа откинулась на спинку кресла, и, сложив кончики пальцев, задумчиво проговорила: «А если это был не Николас, а Майкл? Ну, как в тот раз.
Тогда же он тут всех обманул, мог и де Шамплена тоже. Их ведь не различить, Джованни, у них и почерк одинаковый».
Мужчина потер короткую, темную, с легкой сединой бороду и возразил: «Де Шамплен ведь видел корабль, и узнал его. Вряд ли Майкл построил еще одну «Независимость» и нанял на нее команду. Марта, но ведь Полли не знает, что Николас — ее брат…
— Как будто я об этом не думаю, каждый день, — женщина поправила очки в золотой оправе.
«И Лиза еще — один Господь ведает, что там сейчас на Москве и в Польше, война ведь идет». Она покрутила изящный, отделанный самоцветами глобус и вздохнула:
— Ну, куда они могли податься? Близнецы знают испанский, как родной — скорее всего, все-таки Новый Свет, Джованни. Будем надеяться, этот список колонистов все-таки привезут, посмотрим, может быть, они в Джеймстауне.
В дверь постучали, и мистрис Доусон радостно сказала: «Мистер Мэтью приехал, он в столовой, с адмиралом!»
— Пошли, — Марфа поднялась, — может быть, брат мой что-то посоветует, сам знаешь, свежая голова лучше всего.
Джованни поднялся и, помолчав, пропустив Марфу вперед, глядя на то, как она запирает дверь кабинета, проговорил: «Там ведь еще и внук мой, Марта, де Шамплен сказал, что все вместе они отплыли».
— Я помню, — Марфа повесила ключ на изящный, золотой, с изумрудами браслет. «И не надо тебе самому ничего делать, Джованни, тебе седьмой десяток идет, у тебя дети маленькие».
Мужчина взглянул на нее сверху вниз и коротко сказал: «Это моя дочь, Марта».
— И моя тоже, — отрезала женщина, и, подхватив темно-зеленое, шелковое платье, стала спускаться по лестнице.
Она вошла в столовую, и, увидев поднявшихся ей навстречу мужчин, ахнула: «Капитан Ньюпорт! Очень, очень рада вас видеть! Вы знакомы с моим братом? Мистер Мэтью».
— Как раз на дворе усадьбы и познакомились, — рассмеялся Матвей, целуя сестру в щеку и пожимая
