шамана.
Понравилась ему однажды девушка — дочь охотника Тэркинто. Глянул на нее Мэнгылю своим единственным глазом и сказал:
— Тэркинто, дочь твоя будет моей третьей женой.
Больно стало Тэркинто; еще больнее ему стало, когда увидел он, как заплакала с горя его дочь. Но Тэркинто покорился и отвез свою дочь в ярангу[2] Мэнгылю. Мог ли он, простой охотник, ослушаться всесильного шамана!
Понравилась однажды шаману собака охотника Кооро. Взял шаман бубен, вошел в ярангу Кооро и сказал:
— Посмотри, Кооро, на свою собаку, хорошенько посмотри, и ты увидишь, что это совсем не собака.
— А что же это такое? — спросил перепуганный Кооро.
— О, это страшное существо! — ответил шаман и вдруг ударил в свой бубен.
Жутко стало охотнику Кооро. А шаман продолжал:
— Это совсем не собака. Это злой дух в образе собаки. Я заберу его с собой. Я — великий шаман, и никакой дух мне не страшен. О! Шаман Мэнгылю умеет как следует обращаться со злыми духами.
— Бери, бери его скорей! — закричал Кооро, совсем забыв о том, что любил свою собаку, как лучшего друга.
Ненасытным был шаман Мэнгылю. Чем больше он грабил народ, тем сильнее разгоралась его жадность.
Шел год за годом, и никто не становился на пути грозного и алчного шамана Мэнгылю.
Но однажды по стойбищу разнеслась поразительная новость: Мэнгылю явился к охотнику Ако и стал требовать, чтобы он отдал свою дочь, красавицу Вияль, в жены Экэчо. Злобный был человек Экэчо, брат шамана. Никто не любил его в поселке.
И вот поднялся Ако во весь свой богатырский рост, посмотрел в единственный глаз шамана и сказал, указывая рукой на выход из яранги:
— Убирайся сейчас же отсюда! С сегодняшнего дня я не позволю тебе обижать ни меня, ни других!
Шаман явно оторопел. Засмеялся Ако ему прямо в лицо, взял его за шиворот и вытолкал вон.
Не раз с тех пор выступал богатырь Ако в защиту бедных людей. Много чудесного говорилось о нем в чукотских стойбищах у охотников и оленеводов. И трудно было понять, где в рассказах начало легенды, а где конец точно поведанного события.
Слава Ако бесила Мэнгылю. Много бессонных ночей провел он в тревожных думах, тщетно пытаясь понять, в чем же сила Ако: «Не стал ли он шаманом? Не посетил ли его какой-нибудь могущественный дух? Не победит ли меня Ако в единоборстве?»
И так шаман был занят своими мыслями, что даже во сне искал ответа на них. И вот однажды приснилось шаману, что явился к нему вещий дух Кирвир. Склонился Кирвир над ухом шамана и шепчет: «Пусть отныне тебе, Мэнгылю, станет известно: сила у Ако от его богатырского лука. Тот, кто луком его овладеет, — тот и силой его овладеет, и тогда неразумный Ако станет беспомощным, как детеныш оленя в первый день появления на свет».
Обрадовался Мэнгылю. Так обрадовался, что даже проснулся. Соскочил с постели и закричал:
— Да, да, все дело в его луке! Лук у него и в самом деле богатырский, и стреляет его лук так далеко, так метко, словно винчестер...
На второй, на третий день от яранги к яранге, от стойбища к стойбищу новость пошла: «Чудесный лук у Ако! Волшебным луком обладает Ако! Вся сила Ако — от его богатырского лука!»
Дошла эта новость и до самого Ако. Случилось это так.
Вбежал в ярангу сын Ако, десятилетний мальчик Гоомо. Сбросив с головы волчий малахай, он заговорил торопливо, возбужденно, порой поглядывая на чернобородого гостя, с которым беседовал его отец:
— Глаза мои нехорошее увидели, а уши нехорошее услышали: шаман Мэнгылю за своей ярангой делал заклятье перед мертвой головой оленя. На тебя, отец, он порчу наслать решил. Страшно мне было, очень страшно! Но я подполз по снегу к самой его яранге и стал слушать, о чем шаман с мертвой головой оленя разговаривал. И вот что он сказал: «Ко мне ночью вещий дух Кирвир явился и поведал о том, что вся сила Ако от его лука идет...» А дальше шаман стал вокруг мертвой головы оленя прыгать, в бубен колотить и заклятия выкрикивать. И понял я, что хочет шаман овладеть твоим луком, отец.
Ако посмотрел внимательно на своего сына и сказал, обращаясь к гостю:
— Послушай, Виктор, какая новость обо мне пошла! Не знаю, хорошо ли это...
У гостя засветились в улыбке голубые глаза:
— Все дело в луке, говорят? А вот сам ты как думаешь, Ако, в чем твоя сила?
Крупное лицо Ако с чуть горбатым носом, с черными в длинном разрезе глазами стало как-то по- особенному задумчивым.
— Пусть сила моя будет в луке, — наконец сказал Ако. — Но лук мой — сердце мое, а стрела его — это великий гнев мой. Долго не знал я, куда стрелу направить. Но вот я тебя, Виктор, встретил. У тебя точный глаз, рука у тебя твердая, и ты показал, куда мне стрелу направлять...
Человек с голубыми глазами улыбнулся и сказал:
— Вижу, ты хорошо знаешь, в чем твоя сила. Теперь уже много, очень много простых людей обладают такой же силой, как и ты, Ако. Там, на Большой земле, уже закончилась великая битва. Выгнали простые люди таких богачей, как американский купец Кэмби, как шаман Мэнгылю. Наступило время сделать то же самое и здесь. А то, что говорят про твой богатырский лук, — пусть говорят. Пройдет немного времени, и люди поймут, в чем твоя сила. Поймут, что лук твой — это действительно большое сердце твое, а стрела — великий гнев твой...
Не простые слова сказал человек с голубыми глазами, по имени Виктор Сергеевич Железнов. Бывший политический ссыльный, а тогда уполномоченный Чукотского ревкома, он был представителем новой власти, сметавшей прочь эксплуататоров на дальних окраинах молодого Советского государства.
Еще не всем на чукотской земле ясна была происшедшая перемена. Долго не мог да и упрямо не хотел понять эту перемену американский купец Кэмби. А когда наконец понял, решил как можно скорее убраться с чужих берегов восвояси.
Пригласив к себе шамана Мэнгылю, Кэмби долго уговаривал его покинуть Чукотку и перебраться на американскую Аляску. Шаман упрямился.
— Пойми же, ты здесь не можешь остаться! — убеждал Кэмби.
Был купец еще молод, но хитер, как старая лиса. Ему нужны были попутчики для бегства в Америку, и он решил найти их во что бы то ни стало.
— Пройдет месяц, пройдет другой, и они заберут у тебя всех собак, не позволят шаманить, не дадут собирать пушнину, и ты погибнешь, — не унимался Кэмби, пододвигая к Мэнгылю стакан с виски.
Единственный, налитый кровью глаз шамана немигающе уставился в одну точку. Скуластое лицо его, расписанное густой сетью татуировки, выражало злобу и растерянность.
— А там, на Аляске, ты станешь еще богаче, — вкрадчиво говорил Кэмби. — Там ты снова будешь великим шаманом. Там уже не станет поперек твоей дороги этот проклятый Ако, отнявший у тебя славу...
Шаман вскочил, стукнул ладонью об стол, топнул ногой, по шаманской привычке завихлял бедрами, загремел бубенцами на поясе и закричал:
— Едем! Я буду им мстить! Великий шаман Мэнгылю будет им мстить с того берега!..
А через несколько дней в поселке Рэн поднялся переполох.
Ако и его русский друг Виктор Железнов ушли в соседние стойбища для организации местных Советов. Шаман Мэнгылю решил воспользоваться удобным моментом. Он спустил на воду свою огромную байдару. Вместе с братом Экэчо и купцом Кэмби, угрожая оружием, посадил в нее нескольких здоровых мужчин: в опасном пути нужны были сильные, умелые гребцы.
Но не хотел покинуть чукотский берег Мэнгылю, не отомстив Ако.
— Я увезу с собой его красавиц дочерей и сына! Пусть сердце Ако почернеет от горя, когда он увидит
