проходе, ввалилась толпа бригадников, явно перепуганная и в растрепанных чувствах, почти полностью заполнив пространство перед шахтой. А второе – с басовым звоном лопнувшего троса, со звуком, заполняющим маленькое пространство, на площадку ворвался свет. Волна звука и света поглотила находящихся рядом людей, и ослепляющий столб рванулся вверх по шахте подъемника – вверх на сорок метров. Оператор и солдаты, прибывшие по распоряжению начальника колонии на помощь начопероду, стоявшие наверху, на мгновение ослепли, а потом – конструкции подъемного механизма рухнули вместе с клетями вниз, увлекая за собой направляющие рельсы, тросы, срывая куски породы и порождая на пути обвал, стремительно несущийся вниз. Гора как бы вздохнула тяжело, и по контуру бившего из шахты светового круга из свода шахты рухнула вниз многотонная лавина камня, засыпавшая шахту наполовину. Так прекратил свою работу рудник, помнивший еще, наверно, декабристов. Выработку восстанавливать не стали – вяло проведенные спасработы не обнаружили даже тел ни зэков-горняков, ни капитана, увязавшегося по оперативной необходимости за ними. На горнорабочих по известным администрации адресам ушли похоронные документы, на капитана – дополнительно к похоронке направилось уведомление о представлении к медали за отличие в воинской службе… Дело, как водится, закрыли. Виновных нет.
Глава 7
Робкие исследования окрестностей
Плыть необходимо, жить нет необходимости
Navigare necesse est, vivere non est necesse
Итак – плот окончен строительством, ходовые испытания вокруг острова завершены. Теперь – вперед, гордый 'Кон-Тики', к противоположному берегу. Там нас ждут приключения и возможно, то что нам жизненно необходимо – металлы, медь и железо (надеюсь, что приключения – не нашу голову и противоположную ей часть организма).
На плот мы поставили щиты из тальника – на переднюю часть. Из-за этих щитов можно было управлять неповоротливой махиной плота, кое-как грести импровизированными веслами, но со стороны было абсолютно не видно, сколько человек на нашем плавсредстве, и где они находятся. Я полагал, что лук и стрелы скорей всего, изобретены и поставлены на вооружение пытливым человеческим умом, постоянно измышляющим способы укокошить себе подобных, а уж копье с копьеметалкой – тем более[5]. Пока я придерживался теории, что нас бросило по времени именно на восемь- двенадцать тысяч лет назад, и люди на планете есть. Получить по голове даже просто метко брошенным булыжником абсолютно не хотелось. Такой предмет запросто отправит получателя на тот свет.
Мне в поля счастливой охоты не хотелось, как самому, так и отправлять туда моих учеников никакого резону не было. Поэтому пассивная защита, скрывающая от возможных стрелков возможные цели – наши тушки, мне показалась вполне себе полезным девайсом. Неожиданно выяснился факт того, что при попутном ветре защита эта еще и добавляет хода нашему плоту, что вообще есть хорошо и положительно. Мы погрузили на плот пустые корзино-подобия, закрепили их, взяли несколько рыб, приготовленных с вечера девчатами, и не откладывая в долгий ящик, двинули в составе команды из пятерых, выбранных по жребию, к противоположному берегу. Ветер дул благоприятный, и нас тащило к противоположному берегу, потихоньку приближая к нему, при этом давая возможность хорошенько все рассмотреть. Мы двигались направо от острова, по направлению к речке, которую когда-нибудь, назовут Бобровкой, в сторону Угольного ручья. Заплыв в небольшой залив, огляделись. Опасности не наблюдалось, но лучше было перебдеть, чем кусать потом локти, как говорится. Стояла та особая летняя тишина, когда все вокруг вроде бы наполнено звуками, а прислушаешься – все они сливаются в тишину, Тишину именно с большой буквы, пение птиц, легкий ветерок в кронах, шелест листьев в кронах, жаркое марево над водой – и тишина, расплавленная, разлитая в воздухе. Был полдень – все замерло до вечера, когда спадет жара, пойдут на свои поляны травоядные лоси и олени, за ними на след выйдут хищные звери, рыба станет бить и всплескивать поверху водяного зеркала… а сейчас была именно первобытная тишина. Нас тихо выносило к устью Бобровки, уже доносился шум речки по камням переката перед устьем и приближался небольшой галечный пляж, где я хотел покопаться в образцах, с хорошей перспективой найти пусть небольшие, но выносы рудных пород.
Находясь в центре богатейшей рудной кладовой, нельзя не найти чего-нибудь полезное.
Однако судьба нам послала недурной подарок. Мы слегка расслабились, наслаждаясь тишиной и покоем. Все молчали – разморенным жарой и греблей даже говорить было лень. Вдруг с шумом и треском ветвей с некрутого берега вывалился некрупный северный олень, двух-трех лет, бросился в воду, и не видя людей за плетением наших щитов, поплыл прямо к плоту. Все притихли. Я поудобнее перехватил дубину, и ожидая когда испуганное животное подплывет поближе, тем не менее, внимательно наблюдал за берегом – ведь что-то испугало животное. Причина испуга выяснилась быстро – на берег вынеслась пара крупных волков. Один из них, скорее всего самец, он был, покрупней, сразу бросился в воду, видимо рассчитывая догнать травоядное в воде. Я, дождавшись, когда копытное подплывет поближе, метнул копье, вложив в него… Да нет, не «всю силу», как любят выражаться некоторые, описывая подобные охотничьи эпизоды, а «все желание отведать мясца», которого не видал много дней – с момента переноса, то есть.
Если рассказчик повествует о своих охотничьих подвигах, то далее он сообщает слушателю, что «копие» пробило-де, насквозь тушу, ну и так далее по теме. Куда уж мне. Копье просто удачно попало, вонзилось на полнаконечника, и задержало самца на недолгий срок. Уже уставшее животное было неспособно сопротивляться и сразу стало тонуть. Разумеется, экипаж нашего плота подобного допустить не мог, бросившись выручать неожиданный трофей. Волчара, увидев, что на месте событий стало слишком людно, решил уступить и не доводя дело до греха, повернул, вылез на берег, и потрусил через галечник к подруге, а потом вместе с ней удалился в лес с видом: «не больно-то и хотелось, но встретьтесь мне в лесу поодиночке…».
Мы затащили оленя на плот и, благо уже было не очень глубоко, шестами и веслами подогнали плот к берегу. На берегу произошел наш первый в жизни опыт ошкуривания оленя. Олень расставаться со шкурой не хотел, даже будучи покойником. Инструменты оставляли желать лучшего, но Егор взамен затупившихся тут же скалывал новые ножи скребки, и под усилиями пятерых атлантов шубу сняли и очистили от мездры. Шуба была в дырках от оводов, сами личинки мы по-быстрому повырезали вместе с мясом из тех мест, где они обитали в олене, мясо, внутренности и шкуру погрузили на плот, и занялись геологическими изысканиями. Россыпь почти оправдала мои надежды. Было даже немного самородной меди, много кусочков малахита, подозрительные бурые тяжелые куски, напоминающие железняк (сложили в отдельные корзины). Не нашли только оловянной руды и соли ну да не все же мед – и ложками!
Довольные, уже в ночь отправились домой – ориентируясь на костер, за пару часов догребли до лагеря, закинули добытое мясо на дерево – от мелких хищников, и свалились спать.
На следующие дни, пользуясь попутным ветром, исследовали весь берег озера. Спасибо Елке – она нашла таки небольшое количество касситерита – оловянной руды, тоже в малых количествах, но нам хватит на первое время с лихвой, в верховьях речки Крутая. Этот небольшой запас здорово выручил нас при производстве бронзы.
Лето, стоящее вокруг, немного отличалось от привычного южноуральского. Погода была более влажной, чем привычная для этого времени в нашем измерении. Немного – но отличалась флора, было больше широколиственных деревьев, много орешника, встречался клен, бездна самых разных ягод от малины до шиповника – со сладким соком, из которого наши девочки сразу приспособились делать сладкий сироп. Немного необычный вкус, напоминающий патоку, но не неприятный – и это уже хорошо.
Золотой пляж оправдал свое название – помимо золотого цвета песка, на нем встречались самые настоящие самородки. Но специально золота мы не добывали – медь и бронза были нужнее гораздо.
Непуганые животные дали возможность обеспечить достойное питание нашей команде. Лучшими охотниками показали себя Сема Серегин и Сережа Степин. Редкий день, как только сделали приличные луки
