должны гордиться честью, которую вам оказали воспитатели… Вы спросите, какого такого я всю эту муть запомнил? А попробуйте послушать этот бред ежедневно три года по одному конспекту повторяющийся, и тоже выучите дословно!
— Бла-бла-бла! И так далее и тому подобное и каждый день по часу до занятий! Как надоело – до скрежета зубов! Еще скажи, что мы должны радоваться, что у нас нет близких родственников, которые могли бы заткнуть тебе пасть и вытащить отсюда, жаба мерзкая! Или хотя бы тебя за тридевять земель закинуть – в болото, ждать иван-царевичей. Не, я согласен – надо стремиться стать нормальным человеком – все от нас в этой жизни зависит. Но почему некоторые так называемые «взрослые» в тебе человека в упор не видят? Не, по приколу, — пришел я к Жанне Боруховне Болотовой, и спрашиваю: «А правда, что Моисей специально водил евреев сорок лет по пустыне потому, что искал место, где на Ближнем Востоке нефти нет?» А она:
— Заткнись, ты позор нации, ты – скрытый антисемит, тебя удавить надо было, шо ты не сдох там вместе со своими поцами-родителями! Ты вообще не еврей!
И причем тут моя нация? Я единственный еврей в интернате, а она – единственная еврейка. И делает все, чтобы опустить меня ниже плинтуса! И конкретно – Финкель то, Финкель се, Финкель! Жаба. Точняк. Не видать ей ивана-царевича, как своих тупых ушей – это надо – типа, как она говорит – я с инЧелиХеннтной се-е-миии, а сама не знает, что такой композитор был Берлиоз, и путает его с Михаилом Александровичем Берлиозом, и когда я ей сказал, что играю пьесу Берлиоза, подняла меня на смех, заявила, что это мол, герой Булгакова! И никаких пьес он не писал. А я сыграл «Марсельезу», и спросил, шо, вИ таки вы не знаете, что ее автор как раз тот самый Берлиоз Гектор? Как она вскинулась! Чуть не убила и настучала директору, после чего я «таки имел неприятности», но Жаба показала свой натуральный цвет – аж позеленела вся. Сказала, что по ее предмету у меня никогда положительной оценки не будет! Забыла, видимо, что я немецкий учу, а она – английский преподает! Ха!
Только из-за нее чуть не сорвалась поездка на остров Веры. Мы давно с пацанами на лето хотели, куда-нибудь в поход, ну тут эта поездка и подвалила. Нас одиннадцать ребят собиралось – двое девчат и пацанов девять. Тут и подвернулась эта путевка – в турлагерь на остров. Только эта жаба с нами намылилась, могла весь отдых отравить, зараза. Накроется медным тазом весь кайф. «Шаг в сторону – попытка к бегству, прыжок на месте – попытка улететь!» Но мы с Хромым и Доком провернули дело – когда все уже в автобус сели, а билеты на поезд были отданы Хромому как старшему от воспитанников, воспитатели собрались в кабинете директора на инструктаж. Мы такие подходим к водиле – он не наш был, и говорим, что старшие мол, на совещании, велели ехать на станцию, а они, мол, догонят нас на машине директора – им, типа, обсудить надо че-то. Ну, он и купился. Мы поехали. Аха. Догонят. Счаз. Догонят, когда за высоковольтными проводами пешком с директором в Манино – поселок у интерната, за десять километров всего от нас, сходят, и поставят новые провода и ключи от тачки найдут в учительской. Мы их в сейф засунули, под журналы – типа кто-то нечаянно задвинул. Хорошо, что автобус к нам не поворачивает, до остановки тоже – будь-будь, и ближайший – через час! Поезда же через полустанок на Затонск и дальше вообще по расписанию два раза в неделю ходят… конечно, всыплют, когда догонят, но так – хоть недельку оторвемся без этой морды. Ловите нас майками. Дети то, дети се! Ненавижу!
А в лагере повезло. Нас к группе исторического клуба подключили, ребята ништяк оказались – мы с ними быстро общий язык нашли, и дальше все время – вместе. И учитель у них невредный, и училка. Хотя, конечно, кто бы мне сказал, что я с охотой бегать-прыгать с утра по часу буду – я прикололся бы. Мы в интернате на зарядку через раз ходили – оно нам надо? Не, вы сами посудите – мне с моими горбом и лапой вывернутой! Ха!
Только Сергеич может и спорить, и поболтать – на равных, а может… Ну, это такое че-то типа поглядит, скажет два-три слова – и ты уже впереди собственного визга бежишь и наизнанку, чтобы сделать, че он сказал, вывернешься. И со мной он тоже так – подошел и говорит:
— А что это я вас, молодое дарование, в строю на зарядке не видел утром?
Ну я, конечно, «убогого» врубил, типа да куда, мне, да я вот сами видите, а он:
— Ну и что? Будешь всю жизнь себя жалеть и от мрази всякой шарахаться? А хочешь, я тебя по своей методике научу приемам посильным и обращению с пригодным для тебя оружием?
Ну, я типа ломаться начал, и вообще – оно, говорю, мне надо? Я в консерву (консерваторию) после интерната поступаю, или в мед – еще не решил, но мне там мое «теловычитание» поможет, инвалидность, там, я все просчитал – на бюджет точно возьмут… А он:
— Хорош придуриваться, я же вижу, что ты болтаешь не то, что думаешь.
А пацаны его мне:
— Козел, такой шанс раз в жизни бывает, соглашайся, и дальше я… Согласился, в общем.
Ну и начались мои мучения на тему топора и кистеня. Дмитрий Сергеевич показал, как в старину пользовались таким оружием тати с большой дороги, ну, разбойники. Приемы – во! Смотрите сами – он один против троих выходил. А против него – оба Кима и Игорь Терехов с мечом, все его ученики. У братанов Кимов – шесты. Ну и что? Где они, а где их палки? Я не думал, что топор-секира такое страшное оружие в умелых руках, чесслово! У них все учебное – шар кистеня – литая резина, губчатая, топор – тоже литой резины, но такой, пожестче – им специально на тренировки делали, нетравматическое называется. Когда начал меня натаскивать учитель, я столько раз себе этим шариком прикладывал – несчетно. А сейчас… Да, как-то все получилось – раз, и мы тут приземлились. Только и помню, что Дмитрий Сергеевич орет: «Все вон!», мы было вскочили, а эта дура желтая – воронка нас раз – и мы тут как тут. Принимай, Одесса-мама!
Не, я конкретно, наверное, от этого переноса, больше всех выиграл. Когда Эльвира нашла способ выгонки этого эликсира и предложила, после того как я налопался этих ягод с медом, продолжить лечение, я, конечно, сомневался. А что сомневаться-то было? И сразу понятно – что на пользу пошло. Сейчас я – такой же как все ребята… А Дмитрию Сергеевичу – «особое» спасибо за то, что он приставил ко мне этих извергов с одинаковой фамилией – никогда не скажешь что братья – один молчит, другой все время подкалывает, Антон, собака. Они из меня душу скоро конкретно вытащат. Их никакие уговоры не берут, типа отдохнуть – учитель сказал из тебя мастера сделать – сдохнешь, но – мастером. Спасибо вам от всего моего большого сердца музыканта и медика… Сволочи!
А тут еще прикалываться начали – давай, типа, сделай оркестр из неандертальских девушек? Мы, мол, видим в них талант… Ну, насчет похохотать – я всегда с душой. Только девчонки чем виноваты? Ну, я и сделал… Видели бы рожи приколистов, когда девчата стали подпевать и подыгрывать! Как говорят в Одессе-городе – «И кто с того смеяться будет?» То-то.
Одно плохо – никак я разорваться не могу – и медицина мне нравится, и музыка… Вот и разрываюсь – сна не вижу… Куды ж бедному еврею податься, так и хочется за Шолом Алейхемом возопить!
Забегая вперед, скажу, что Роман все-таки сумел совместить впоследствии свои две великие страсти – к музыке и медицине, вплотную занявшись арттерапией как средством психической гармонизации и развития человека. Он дал научное обоснование арттерапии и обосновал ее связь с народным художественным творчеством через музыку и танец, и действительно создал работающую методику серьезного совершенствования человеческого организма комплексным воздействием музыки, запахов, медитации, физических упражнений и массажа с иглоукалыванием. Я понять не в силах ничего, а его ученики вовсю народ пользуют и еще удивляются – как это можно не понимать таких простых вещей!
Глава 15
Для кого мастерил свои барабаны Страдивари?
Купил братан квартиру и позвал пацанов.
Пришли, посидели-выпили, потом на обход территории.
— Здесь гостиная, здесь спальня, а вот и барабан Страдивари.
— Как, — говорит один из гостей. — Страдивари же скрипки делал?
