же знает! Я же компьютерщик, так что могу только размышлять как манагер по продаже «железа» — сбой, и всё тут!). В общем — образовался пространственный пузырь, дырка, и в тот самый момент, когда я уже был близок к великой цели этого дня — сексу с Катькой.
Следующим шагом моим стал героический подвиг — типа спасения прекрасной дамы. Если быть честным — эта «дама» стояла на пути моего спасения, в противоположной стороне от этого хренова пузыря, полутора метров в диаметре, который не так уж и медленно двигался в нашу сторону с явно недобрыми намерениями, и чтобы спастись, мне надо было в первую очередь преодолеть барьер из стоящей как истукан с открытым ртом Катьки, прижавшей скомканный лифчик к голой груди. Я задержался на долю секунды, толкнул Катьку вперёд, послав её как мяч для регби (вроде он называется дыня?) вперёд. Этой доли секунды хватило, чтобы сфера коснулась моей спины.
Меня завертело, закружило, как кровать-вертолёт после попойки, и я потерял сознание. В общем — похоже, что я совсем не в Южной Америке, и не в Африке, а...я даже боялся сознаться, где я мог оказаться. Конечно, я прочитал множество книг про попаданцев, про великих магов и воинов, каковыми становились, по определению, все земляне, попадавшие в параллельные миры, но что-то как-то не чувствовал в себе великих магических сил — всё, что я чувствовал, это то, что какая-то тварь ползёт мне по ноге, что в шею впивается кусок коры дерева-великана,, в в руку...АЙ! — тварь мерзкая! — я раздавил на руке здоровенного комара, величиной с фалангу пальца, раздувшегося от моей крови. Кровь брызнула, залила мне руку, и на неё с жужжанием, похожим на звук вентилятора бросилось ещё несколько этих тварей, привлечённых запахом крови. Я яростно замахал руками, разгоняя кровососов, сбив в полёте нескольких и увернувшись от какого-то жука, величиной с мой кулак, тоже собиравшегося полакомиться моей сладкой, вскормленной на коле и бутербродах кровью.
Видя, что драмоедов-кровососов становится всё больше, я вскочил на ноги и помчался прочь от этого места, выбирая дорогу посуше. Вскочил и побежал — сказано громко, я с трудом поднялся, хромая, и накренясь, заковылял, как подбитый истребитель времён второй мировой войны.
Кровососы вроде как отстали, а сердце моё норовило выпрыгнуть из груди, когда я, неожиданно, наткнулся на тех, кто, собственно, и владел этим миром — передо мной стояли три человека — выше меня ростом, черноволосые, похожие то ли на тайцев, то ли на японцев, то ли на индейцев майя. Они ошеломлённо смотрели на меня, как бы не веря своим глазам — ну я бы тоже не поверил своему зрению, если бы возле речки Глязьмы встретил человека в набедренной повязке, шлеме, в панцире и с копьём в руках. Я остановился, тяжело дыша, и в гоове мелькнула дурацкая мысль — а может они сейчас брякнутся на колени, с криками: «Кетцалькоатль! Кетцалькоатль»! Вот было бы здорово и решило много, очень много проблем. Однако, я всегда был неудачлив — и когда шёл в школу и меня обдавал грязью проезжающий автомобиль, и когда разбивал папину вазу за ударный труд, и когда вместо Катькиной тёплой любви получал в спину портал между мирами — в общем, один из типов отдал резкий отрывистый приказ и второй, тот, который с копьём, врезал оным мне прямиком по тому месту, которое, ранее, прельщало Катьку.
Я выругался матом и свалился на землю, задыхаясь от боли и скорчившись, как зародыш в животе матери. Эти придурки засмеялись, один из них сказал что-то, видимо очень весёлое, в мой адрес, после чего они засмеялись ещё громче. Затем, тот, у которого на поясе я заметил что-то вроде длинного ножа, или меча, подошёл ко мне, схватил за волосы и оттянув голову назад приложил к шее лезвие своего мечете или как его там, с очевидной целью лишить меня вместилища разума. Так бы оно и случилось, если бы их командир не прикрикнул на него, остановив, и не подошёл ко мне. Он осмотрел моё небольшое, многострадальное тело, пнул его в бок и что-то сказал. Я ничего не понял. Тогда второй опять схватил меня за волосы и потащил вверх, после чего я вынужден был подняться на колени, а потом на ноги. Со стороны, наверное, это выглядело комично — этакий микро Пьер Безухов, стоял на цыпочках, перед, как гора возвышающимся, смуглым худым дикарём, держащим его за хвостик волос.
Надо сказать, я волосы свои отрастил довольно большой длины, так, что они легко складывались в хвостик сзади — такой, как у пленивших меня солдафонов (А кто же ещё они были, если обвешаны оружием и ведут себя как солдафоны?). Предводитель что-то с презрением сказал, и держащий меня солдат взмахнул своим мечом. Ну, тут я решил — мне конец! Однако, конец наступил только моему длинному хвосту из волос, полетевших в грязную лужу под дерево. Мои волосы рассыпались, и некоторое время я ничего не видел...до тех пор, пока не лишился остатков волос, срезанных почти под корень злостным «парикмахером». Процедура стрижки меня завершилась минут через пять — я не видел себя в зеркале, однако предполагал, что зрелище это было жалкое и отвратительное...
Меня ткнули в спину древком копья и я зашагал вперёд, сопровождаемый смехом и разговорами мучителей. Прислушиваясь к разговорам, я пытался понять — что за язык, есть ли какие-то знакомые выражения или фразы — ведь я много читал и о том, что параллельные миры время от времени общаются между собой, может и народы как-то роднятся с теми, что были и есть на Земле. А я всё-таки знал английский язык, ещё изучал немецкий и испанский — так, по приколу, чтобы материть противника в ролевой игре на их родном языке, вот теперь подсознательно искал знакомые слова в их речи. Но нет — язык был совершенно мне незнаком.
Через полчаса ходьбы, по еле заметной тропинке, мы вышли к опушке леса, за которой был виден лагерь, наподобие концентрационного, или же просто зоны, каких много на севере, этакий ГУЛАГ — присутствовало всё — вышки, солдаты на них, ворота, высокие заборы и толпы заключённых. Впрочем — не сказал чтобы толпы — лагерь был огромный, но заключённых было не очень много — они что-то перетаскивали, перекатывали, суетились — обнажённые, только в набедренных повязках, смуглые...и не очень. С удивлением я увидел людей, смахивающих на меня — русоволосые, довольно высокие, с более бледной кожей, не от природы тёмной, а загоревшей на солнце.
Наша странная процессия заинтересовала всех — даже заключённые (Или рабы? Скорее всего рабы, какие к чёрту заключённые...) остановились и заворожено смотрели на нас. Мои сопровождающие гордо и надменно прошли мимо голых рабочих, подталкивая меня вперёд, и остановились перед высоким смуглым мужчиной, в украшенных стекляшками (Или настоящими драгоценными камнями?) доспехах.
Он отрывисто спросил у них — видимо — что за чучело вы привели? Старший ответил, начальник пренебрежительно сплюнул, кивнув на меня, старший опять в чём-то стал убеждать и подтолкнул меня к лежавшему рядом бревну, толщиной сантиметров тридцать, показывая жестами — подними мол, и на плечо! Подумав немного, я решил — лучше бревно на плечо, чем меч на шее, подошёл к бревну и поднял его, и взвалил на себя. Все вокруг радостно закричали, старший развёл руками, как дрессировщик на арене, а главный хмыкнул, чего-то сказал и кивнул головой. Похоже, что меня продали.
Старший дал мне пинка, придавая направление движения, и я потащился в центр огромного периметра — видимо там было что-то вроде рабских казарм, или бараков заключённых — я так до конца не разобрался, кто есть ху.
Казарма оказалась длинным помещением, с сотнями, а может тысячами нар, сколоченных из грубо обработанных досок, на который лежали тюфяки, вероятно набитые соломой. Одеял, похоже, не полагалось — да и какие одеяла в такую жару — температура приближалась к тридцати градусам, понятно, почему тут все бегают голышом. Возле входа вытянулись столбами с десяток обитателей казармы — то ли дежурных, то ли постоянных, этаких завхозов, и старший что-то приказал им, после чего двое сорвались с места и побежали вглубь помещения. Мне же, опять же, жестами, было приказано раздеться догола, что я и сделал, под заинтересованными взглядами рабов. Всё, что я снял, тут же было реквизировано старшим воином. Так-то мне было наплевать — если забыть о том, что он забрал и очки, а без этих стёклышек я был практически беспомощен — не видел вдаль, дальше десяти метров — вернее видел, но без деталей — туманные фигуры и всё.
Убежавшие вдаль рабы прибежали, держа в руках какие-то тряпки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся набедренной повязкой, такой как у них, только ещё более затрёпанной. Впрочем — её, скорее всего, хоть плохонько, но стирали — по крайней мере она не воняла, и то ладно.
Я стал прилаживать к себе эту повязку, но долго не мог понять — как же она крепится и как её наматывать, потом сообразил — это просто два болтающихся спереди и сзади куска ткани, никак не скрепляющихся между собой, и соединённых верёвочкой, завязываемой на поясе. Почему-то я думал, что эти куски ещё и снизу, между ног крепятся или завязываются, чтобы любой ветерок не мог обнажить то, что нравилось Катьке...иногда. Однако, нет — просто тряпочки на бёдрах, и всё.
