— А что такое лифт? — тут же полюбопытствовал Маар.
Но ответить Василиса не успела: земля под ногами загудела и задрожала, а скалы, небо и сосновый лес подернулись дымкой и сильно искривились, словно кто-то провел по ним огромной малярной кистью.
Наступила темнота. Вибрация усилилась. Вспыхнул свет и снова погас.
— Прошли проходную, — прокомментировала Черная Королева откуда-то справа. — Я схожу на следующей станции… Маар, не забудь, у вас на экскурсию не более полутора часов.
— Хорошо, ваше величество.
Свет снова вспыхнул и погас, а потом еще раз. Сходство с лифтом увеличивалось. Василиса затаила дыхание, прислушиваясь к своим ощущениям. Но так и не смогла понять, как происходит перемещение между системами. Наконец дрожание прекратилось, и темнота вокруг медленно переросла в обычную с виду комнату, слабо освещенную. В углу стояла обычная деревянная лавка со свечами в небольших плошках и напольные часы в человеческий рост.
Маар взял свечу, зажег ее щелчком пальцев и направился прямо к часам.
— Так, какой же там код? — забормотал он. — Ага…
Он перевел стрелки на несколько кругов вперед, после чего поднес огонек свечи к самому циферблату и четко произнес:
— Переход на первый этаж. Время — ноль.
Василисе это живо напомнило впервые увиденный ею переход отца на Эфлару из домашней библиотеки.
— Ноль — потому что мы перемещаемся в настоящем, — не совсем правильно истолковав ее изумление, пояснил мальчик. — А вот если бы мы захотели попасть в прошлое или будущее, то пришлось бы добавить или убавить требуемое время. Впрочем, вряд ли бы нам дали здесь такое разрешение.
— Да, я знаю, — снисходительно отозвалась Василиса. — Мы уже проходили с Мендейрой нулевые переходы.
Между тем стена за часами опала, открывая длинный коридор, похожий на узкую трубу, загибавшую куда-то вправо. По полу пролегал узкий настил из дощечек, плотно подогнанных друг к другу.
Маар пошел первым, а Василиса пристроилась за ним, поглядывая вперед в ожидании чего-нибудь интересного.
Несколько дверей мальчик пропустил, лишь мимоходом указывая на них: «цех сырья», «цех деревообработки», «мастерская по металлу», «склад».
Наконец перед одной дверью он остановился.
— Сейчас я тебе покажу лучшее место на всей фабрике.
Маар хитро улыбнулся, напустил на себя важный вид и вошел вовнутрь.
Заинтригованная Василиса последовала за ним, быстро проходя аж через три двери, открывающиеся перед ней одна за другой, но в следующую минуту чуть не выскочила обратно.
Ее оглушил шум, лязг и скрежет самых разнообразных механизмов: вертелись огромные шестерни и колеса, пыхтели от натуги трубы, визжали сверла и свистели ножевые инструменты. По всему огромному залу на специальных канатах сновали лебедки кранов, перенося грузы на транспортеры. Василиса насчитала шесть этажей, и на всех кипела бурная деятельность.
Смеющийся Маар ухватил ее за руку и потащил прямиком через механический ад. В воздухе витал резкий запах гари, нагретого железа и машинного масла, на полу валялись куски каких-то непонятных конструкций, повсюду были рассыпаны щепки, металлическая стружка и другой мелкий мусор. Невольно девочка вспомнила мастерскую Данилы — да у того идеальный порядок был по сравнению с этим цехом!
Всюду сновали клокеры, контролируя те или иные работы, следя за погрузкой или принимая новые части. Некоторые из них отдавали приказания громкими, скрипучими голосами. На Василису с Мааром никто не обращал внимания, и они беспрепятственно прошли через весь зал.
Взобравшись по узкой винтовой лестнице аж на последний шестой этаж и пройдя по еще одному коридору-трубе, они попали в совершенно другое помещение. В отличие от нижнего цеха, здесь было светло, просторно и уютно. За столами тоже сидели клокеры, занимаясь каждый своей работой. При появлении гостей никто из них даже не поднял своей механической головы.
— Это художественный цех, — пояснил Маар. — Здесь красят, разрисовывают, покрывают лаком. Жалко, в механический цех нам не попасть, туда не пускают посторонних.
Некоторое время они понаблюдали, как на одном из столов красят маленькие механические детали в золотой и серебряный цвета, а потом пошли дальше.
Цеха чередовались один за другим: в одном изготавливали часовые пружины и шлифовали камни, в другом вырезали из жести часовые стрелки, а в третьем полировали стекла для часов. Василисе особенно понравился цех гравировки, где клокеры выводили специальными инструментами — граверами различные надписи и рисунки на корпусах часов и других часовых механизмах.
Но больше всего ей понравилось в контрольном цеху, где проверялись на качество готовые часодейные товары. Только в этом помещении Василиса наконец-то увидела работающих людей.
— Это часовых дел мастера, — шепотом представил их Маар. — Каждый из них — настоящий профессионал. Именно здесь собирают самые надежные часолисты, инерциоиды или часоходы.
Они пошли вдоль длинных столов, на которых стояли открытые коробки с самыми разнообразными часами — карманными, настольными, настенными, наручными, встроенными в статуэтки, светильники, книги или шкатулки. На отдельном столе Василиса заметила хрустальный шар — один из мастеров водил над ним странным прибором, похожим на тонкую спиральную проволоку.
— Вот, что я тебе говорил, — взволнованно зашептал Маар. — Смотри, он настраивает инерциоид, проводит временную связь.
На другом столе некая хрупкая на вид женщина в шапочке, стягивающей волосы, работала над часолистом — прилаживала стрелку к циферблату. Неожиданно у нее в руках что-то треснуло и с часолиста ворохом посыпались листы бумаги, словно из какого-нибудь взбесившегося принтера.
— Вот тебе и школьная модель! — в сердцах высказалась мастер. — Придется заново перечасовать всю прошивку.
— Эх, отдала бы мне эту модель, я бы в два счета ее перечасовал, — с видимым сожалением сообщил Маар Василисе.
— Так у тебя же есть часолист? — удивилась та.
— Да старый совсем, — отмахнулся мальчик. — Хорошая вещь, не спорю, но я бы не отказался его обновить.
— А, понятно.
Они вышли в коридор-трубу.
— Нам осталось зайти в отдел уникальных часодейств, и все, бежим во вторую тайм-систему. Черная Королева уже посылала мне предупредительный сигнал. — Маар для наглядности потряс рукой с часовым браслетом.
Отдел уникальных часодейств оказался небольшим помещением, где все — потолок, стены, мебель — было деревянным. Поэтому здесь вкусно пахло сосновым деревом, можжевельником и чуть-чуть свежей краской.
На длинных стеллажах стояла масса самых разнообразных вещей и поделок: заводные часы с крыльями, механические игрушки — в основном зверьки, среди которых были даже тонкороги и треуглы, музыкальные шкатулки и кукольные домики, светильники причудливых форм, посуда разного вида, предметы одежды — жилетки, перчатки, шарфы, пояса и пуговицы. На полках одного из шкафов выстроилась целая коллекция ножей с искусной гравировкой на лезвиях и ножнах.
— Каждая вещь здесь особая, — рассказывал Маар, пока Василиса восторженно ахала почти над каждым экспонатом. — Это значит, что у любой из них есть своя часодейная начинка. Например, этот маленький треугл утром всегда будет появляться в одном и том же месте, где бы его ни оставили. Детям любят дарить такие игрушки. В черной шляпе есть встроенный часовой механизм, который записывает твои воспоминания в виде эскизов. Правда, не всегда точно, я проверял… А это пуговицы — ключи к секретному коду вот этой шкатулки. Ключи от семейных сейфов, например, часто маскируют под запонки или булавки
