— Денег… нет.
— Ничего, я заплачу, — отец Василий мягко улыбнулся. — Садитесь.
Я повиновался.
— А куда мы едем? — с детской непосредственностью полюбопытствовал я, когда он, захлопнув дверь, уселся рядом.
Он назвал остановку. Непосвященному это название ничего не говорило, но я знал: это черт-те где… Ой! Бог знает где — на самых затворках «Московки»: есть такой район в городе Омске. Доводилось приезжать раньше — к маминой тетушке в гости.
А святой отец, наклонившись ко мне, вполголоса объяснял, что нужно сделать в ближайшее время. Я же просил совета?
Первое, и самое главное, мне был необходим пост. Пост издавна использовался Человечеством как средство очищения от скверны нечистых мыслей и достижения благодати.
Во-вторых, следователо молиться. Молиться по возможности чаще. Молитва — есть оружие против бесов. Слова молитвы успокаивают, развивают любовь к окружающим, к Миру.
В-третьих, всегда есть люди, которым нужна помощь. Нужно стремиться помочь как можно большему количеству людей. Через помощь другим мы наполняемся благодати. Благословляем кого-то и частичка благословления остается с нами.
Все это помогает бороться с негативными мыслями. Много, очень много зла происходит из-за потакания человеком своим ярости, ненависти, отвращения. Бог любит нас и такими. Но он страдает, когда мы слушаем голос страстей. Мы должны отвечать Ему любовью, жить по Его заветам.
— То есть любить Бога, а не людей? — не утерпел я: слишком уж спорной показалась последняя фраза.
— Любить Бога — значит любить его создания, — отец Василий посмотрел на меня каким-то особым, странным взглядом. — Если любишь кого-то, то любишь полностью, без делений на «нравится» и «не нравится». Написано: человек подобен Богу. Он сотворил нас похожими на Него, а потому, отрицая людей — мы отрицаем Бога.
— Как можно отрицать Бога, отрицая людей? — удивился я.
— Человек был создан по Его образу и подобию.
— Ну и что! Это ведь подобие! И почему-то все люди разные.
— Тело — разное. Но душа — божественна. Душа важнее тела, потому что человек — это еще не тело. Это — душа
— Ну, так и души разные!!! — горячился я. — И тело, и мысли, и идеи. Все разные во всем! Мое отношение к Богу абсолютно не зависит от моего отношения к людям!
— Можно ли относиться к творениям иначе, чем к Творцу? Если Творец заслуживает моего уважения, моей любви; если я верю в нужность Его действий, то я должен с уважением относиться и к тому, что Он создал
— Можно уважать Творца, но при этом не относится с уважением к его творениям! — непреклонно заявил я.
— Почему? Разве он несовершенен? — мягко спросил отец Василий.
— Несовершенны творения.
— Может быть, они несовершенны, потому что таков Его замысел. Но, живя по Заповедям, любой человек может развиваться, становиться чище, возвышенней. Разве маленьких детей надо любить, только когда они повзрослеют?
— Как он мог создать что-то по своему подобию, если большинство его творений абсолютно не похожи на него? Что общего между ним и каким-нибудь маньяком?!
— Люди были созданы по Его образу и подобию. Но он не сделал нас марионетками. Люди — существа со свободной волей. Они сами выбирают, кого слушать Бога — или Денницу.
— Вот! Как я могу любить каких-нибудь моральных уродов? — поинтересовался я. — Вот, например, если кто-нибудь задавит моего друга машиной, мне что, надо будет подойти к водителю и извиниться?!
— Нет, — его мягкий, кроткий голос действовал на меня успокаивающе. — Но ты не должен держать зла на этого человека. Если твой друг погиб, значит, так было угодно Богу. Не лучше ли посочувствовать водителю: ведь, сам того не желая, он стал убийцей…
Набычившись, я молчал.
— Хорошо, вздохнув, священник сдался. — Если для тебя так сложно перестать гневаться, то хотя бы откажись от ненависти.
Как это? Я вопросительно поднял взгляд.
— Перестань ненавидеть. Откажись от ненависти.
— Как я могу отказаться? — я недоумевал. — Если я злюсь на кого-то — то я злюсь! Это не зависит от меня!
— Все в твоих силах. Если захочешь — сильно захочешь — ты сможешь контролировать и злобу, и ненависть. Ты можешь навсегда избавиться от них, просто прогнав вон.
— Как?? Это же чувства! Я не могу их прогнать!
— Просто захоти. Откажись от гнева. Действительно откажись, по-настоящему, — и он уйдет.
— Не верю.
— Когда Спаситель шел по воде, апостолы тоже не верили. А потом какие чудеса совершали Его именем!
— А Вы — можете ходить по воде? Не верю!
— Почему?
— Потому что я этого не видел, — на нас косились другие пассажиры, но мне уже было все равно. — Человек не может управлять чувствами!
— А ты пробовал? — священник требовательно глядел на меня. — Ты сделал хоть что-нибудь?
Что я должен тебе сделать?! Как можно обуздать ярость, когда она рвется наружу?
Я поглубже вдохнул и попытался успокоиться. И вдруг нахлынула такая тревога…
— Остановите! — крикнул я водителю. — Прямо здесь — остановите!
Водитель выругался и сдал вправо. Мне было не до его обиженных воплей. Я уже развернулся к двери. Сейчас…
— Выходим, — я потянул священника за рукав. — Выходим скорее!
Пресловутые чувства подсказывали мне, что надо торопиться. Очень сильно.
Глава 11
Священник подчинился. Закрывая за собой дверь в салон, спросил:
— Что случилось?
Я решил не отвечать. Во-первых, сильно торопился; во-вторых, сам не знал ответа. Вместо этого ухватил отца Василия за рукав, принуждая торопиться. Тот послушно побежал следом. Куда ему было деваться? Из моей хватки не вырваться.
Я спешил, подгоняя себя изо всех сил. Этот был один из тех немногих случаев, когда интуиция бьет набат и только наивный дурак отказывается прислушиваться к этому зову. Я дураком уже не был: жизнь научила…
Время неумолимо кончалось. Еще немного, еще несколько секунд — и произойдет непоправимое. Сжавшееся сердце молило поторопиться. Я бежал изо всех сил.
Бросив священника пыхтеть за спиной, я резко ускорился. И все же двигался медленно, недопустимо медленно. Рыча сквозь зубы, я продирался через воздушную преграду. Сейчас, сейчас…
В темном закутке, между стеной дома и покосившимся сараем… меня ждал старый знакомый. Нехороший знакомый. С потерявшей сознание девушкой на руках. Приподняв голову, чтобы взглянуть на наглеца, он предупреждающе оскалил клыки. Решив, что предупреждения достаточно, продолжил трапезу.
