Но нет и однозначного линейного процесса снижения значения религии в общественной жизни и на индивидуальном уровне. Число последователей различных религий продолжает расти. Так как же связаны между собой религия и модернизация, как меняется религия и ее роль в современном обществе?
Наиболее адекватной для понимания этих связей представляется концепция «множественных современностей» (multiple modernities) Шмуэля Эйзенштадта . Она утверждает, что у всех современных обществ есть некоторые общие элементы или общие черты, которые помогают отличить их от их «традиционных» или «досовременных» форм. Но эти характерные черты или принципы современных обществ приобретают многообразные формы и различные институционализации. Более того, многие из этих институциализаций продолжают традиционные исторические цивилизации или соответствуют им. Таким образом, это одновременно и цивилизация современности, и непрерывная трансформация досовременной исторической цивилизации под влиянием современных условий, которые помогают оформить разнообразие современных обществ. Большинство характерных черт модернити впервые появилось на Западе, но даже там можно обнаружить многообразие современных обществ. Это разнообразие становится еще более очевидным, когда незападные общества и цивилизации приобретают и институционализируют характерные черты современных обществ. Характерные черты модернити вовсе не обязательно развиваются в противоречии или за счет традиции, но скорее через трансформацию и прагматическое приспособление к традиции.
Американский социолог Хосе Казанова на основании концепции «множественных современностей» Эйзенштадта утверждает, что не существует глобального правила в изменении роли религии в современном обществе. Сегодня все мировые религии радикально трансформировались под воздействием процессов модернизации и глобализации, поскольку везде была распространена европейская колониальная экспансия. Но они трансформировались различными и многообразными путями. Все мировые религии вынуждены отвечать на глобальную экспансию современности, также как и на взаимные и обоюдные вызовы, поскольку все они проходят сложные процессы осовременивания и вынуждены конкурировать друг с другом в связи с появлением глобальной системы религии.
На то, как развивается религия в обществе, в каких формах это происходит, определяющее влияние оказывают культурные и исторические особенности развития страны. В случае США имеет значение, во- первых, традиционно важная роль религиозных организаций в процессах социализации американцев, включения человека в общество, в формировании групповой солидарности; во-вторых, принцип плюрализма, характерный для всей американской культуры, и в-третьих, в США религия исторически сопутствовала модернизации. Но сложившаяся в этой стране модель «религиозной экономики» вряд ли будет столь же эффективной в странах Европы.
Грейс Дейви, говоря о роли религиозных институтов в Европе, отмечает такое явление, как «замещающая религия» (vicarious religion), «замещающая память» (vicarious memory). Когда значительная доля европейцев делегирует своим церквям, часто государственным, то, что они больше не могут или не хотят делать сами. От церквей ожидается, например, артикулирование священного в течение жизненного цикла человека или семьи (рождение, смерть), во время национальных кризисов или празднований, формирование общих задач от имени всего населения. Отказ выполнять эти функции может нарушить индивидуальные и коллективные ожидания.
В европейских странах, оказавшихся в условиях цивилизационного конфликта, религия формирует и укрепляет идентичность (страны, входившие в состав бывшей Югославии), иногда тем самым усугубляя конфликтную ситуацию.
В странах Латинской Америки распространяющееся движение евангелического протестантизма меняет отношение людей к семье (отказ мужчин от традиционного латиноамериканского «мачизма», от алкоголя, переустановка на семейные ценности), образованию, собственному социальному статусу, что в целом способствует более активному экономическому поведению, росту материального благосостояния людей.
Большое значение имеют религиозные организации для увеличивающихся иммигрантских сообществ в Европе, в США, способствуя облегчению социализации в новых условиях, формированию групп поддержки и солидарности.
В современном российском обществе сложилась ситуация, когда гражданская составляющая идентичности не развивается в должной мере, что обусловлено и слабостью гражданского общества, и отсутствием адекватных светских альтернатив. Проблема с определением четких гражданских оснований консолидации общества, формированием гражданской идентичности приводит к возрастающему влиянию религиозной и этнической идентичности. В каком-то смысле религиозные институты в условиях глобализации и кризиса старых идентичностей вынужденно берут на себя эти функции, поскольку нет других альтернатив.
Если же задаться вопросом, зачем вообще современному человеку нужна религия, то, по Питеру Бергеру, современность, по вполне понятным причинам, подрывает все старые, не требующие доказательств определенности, с которыми люди жили большую часть своей истории. Неопределенность — это состояние, которое многим людям очень трудно перенести, поэтому любое изменение (не только религиозное), которое обещает обеспечить или обновить определенность, имеет спрос.
Религиозный импульс — поиски смысла, который выходит за пределы ограниченного пространства эмпирического мира, — был исконной чертой человечества. По мнению американских социологов Уильяма Сватоса и Кевина Кристиано , экзистенциальные вопросы вечны, и их решение всегда находится за пределами рационального определения. Для религиозных ответов всегда найдется место в человеческом опыте. Поэтому религия в целом возрождается, а секуляризация имеет свои пределы.
График
