периода Ататюрка). Это позволило ряду исследователей говорить о полной несовместимости ислама с модернизацией, о его ущербности.
Между тем специалисты-исламоведы говорят, что подобный симбиоз вполне возможен. Ведь в чистом своем виде ислам не выступает против модерна. «В модерне и исламе действительно очень многие вещи совместимы. Если мы возьмем идеальную модель исламского государства и либеральную демократию, то увидим, что в них много общего. Например, принцип справедливого правления, разделение властей, принцип совещательности (Шура, прописанная в Коране), принцип выборности правителей (из четырех праведных халифов трое были избраны)», — говорит доцент кафедры регионоведения и исламоведения Института востоковедения и международных отношений Казанского федерального университета Ильшат Саетов .
Да и модернизация в исламском мире проходила — просто в иной форме, чем на Западе. «Есть некое ядро мирового капиталистического модерна, а есть эксплуатируемая периферия. И никто еще, в общем-то, не опроверг гипотезу, что модернизация внутри мусульманского мира по преимуществу преследовала цель встраивания его в эту мировую капиталистическую периферию, необходимую для дальнейшего развития западного ядра», — говорит директор исследовательских программ Фонда Марджани Игорь Алексеев . Модернизация осуществлялась, например, в виде создания современной нефтяной индустрии, обучения специалистов-нефтяников. Даже сейчас, во время «арабской весны», в исламских странах нет серьезного стимула заниматься экономической модернизацией. «В арабском мире есть запрос не столько на экономическую модернизацию, сколько на социально-политическую и духовную эмансипацию против тирании, против тоталитаризма, против засилья коррупции и всего прочего, за достоинство и честь, понимаемые каждым по-своему», — говорит Игорь Алексеев.
Нежелание властей проводить экономическую модернизацию отчасти и привело к сохранению на Ближнем Востоке традиционных консервативных общественных отношений. Ведь ближневосточные страны так и не прошли нормального процесса урбанизации. Поскольку они получили независимость в период перехода от индустриального общества к постиндустриальному, там не создавались масштабные производства. А именно такие производства, требовавшие множества рабочих рук, и должны были стимулировать переселение людей в города и ликвидацию традиционной патриархальной сельской общины. В результате «в отсутствие роста производства гиперурбанизация, которая началась с 1970-х годов и особенно активно шла в 1980-е и в 1990-е в Египте, приводила просто к тому, что люди целыми деревнями переселялись в мегаполисы, сохраняя деревенскую структуру. То есть сельская община переселялась на городскую окраину, строила там небоскреб и воспроизводила в этом небоскребе систему социальных связей своей родной деревни. Там был тот же сельский староста, который жил где-нибудь на верхнем этаже, распределял квартиры в доме и определял, кто будет сдавать, кто будет где жить. Исламский фундаментализм, исламский революционизм, исламский национализм — все это попытки как-то соотнести ислам с модерном», говорит Игорь Алексеев.
Когда говорят о политическом исламе, на ум приходят три страны Ближнего и Среднего Востока, где власти, по крайней мере на словах, сделали религию основной несущей конструкцией государства: Пакистан, Турция и Иран. Ни в одной из них симбиоза политического ислама и модернизации не произошло. И лишь в Иране он еще возможен.
Пакистанский провал
Наряду с ненавистью к Индии и культом армии ислам стал одним из столпов, на которых зиждется пакистанский государственный проект. Вера оказалась, по сути, единственным способом самоидентификации жителей независимого Пакистана после раздела Индии, их отличием от братьев по крови, живших по ту сторону границы. «Индуисты и мусульмане принадлежат к двум различным религиям, философиям и социальным обычаям. Они не могут заключать между собой браки, обедать в одном заведении, соответственно, они принадлежат к двум разным цивилизациям, которые основаны на различных идеях и концепциях», — говорил основатель Пакистана Мухаммад Али Джинна . В результате целый ряд религиозных норм (включая нормы шариата, а также перевод закята в разряд обязательных государственных налогов) перекочевал из Корана и Сунны в конституцию и уголовный кодекс. Однако несмотря на всю теоретическую совместимость ислама и модернизации, нынешняя Исламская Республика Пакистан находится в крайне плачевном состоянии.
Одной из основных причин краха Пакистана стало не просто игнорирование, а стимулирование государством различных исламских радикальных группировок. Сначала власти пытались использовать их для дестабилизации оспариваемого у Индии штата Джамму и Кашмир, где пакистанские боевики регулярно устраивали теракты. Затем пакистанская разведка выращивала радикальных исламистов для поддержания антисоветского джихада в Афганистане. В итоге пакистанские власти сами создали на своей территории целую россыпь радикальных исламистских организаций, а впоследствии уже не могли их контролировать.
Сочетание весьма сложной социально-экономической ситуации в стране с отсутствием сильной центральной власти и наличием мощных и пассионарных исламистских группировок на местах привело к созданию в Пакистане параллельной структуры власти и даже к полной замене гражданского права шариатом в ряде областей страны. И через какое-то время местные исламисты решили, что гораздо легче и безопаснее устраивать джихад не за границей, а на родине. Причем объектами джихада стали как собственно взрастившие их центральные власти (исламисты обвиняли их в продажности и в союзе с врагами ислама — Соединенными Штатами), так и сограждане-мусульмане, прежде всего шииты, которые составляют до 20% населения страны.
По данным правозащитников, только в 2012 году в Пакистане 425 человек было убито по религиозным причинам, 320 из них — шииты. Для обеспечения безопасности шиитского населения руководство страны вынуждено идти на беспрецедентные меры. Например, чтобы предотвратить возможные нападения на шиитов во время их ежегодного оплакивания мученической смерти внука Пророка Хусейна, власти были вынуждены запретить в целом ряде районов использование мотоциклов (террористы любят начинять их
