– Почему?
– Как почему?! Это же САМ ИИСУС! А Иоанн был простой чел…
– Не, я спрашиваю, почему Иоанн фар и сад не хотел крестить?
– Он хотел, чтобы они сначала покаялись!
– Аони чо?
– Ну они кто как. Кто покаялся, того крестили.
– А Иисус чо?
– Иисуса крестили, конечно!
– Значит, он тоже покаялся?
– Евгения, я от твоих выводов скоро сам пойду каяться!!! Если выживу!!!)))
В автобусе Салиму удалось немного поспать. Соседнее сидение оказалось не занятым, поэтому можно было неплохо устроиться – по диагонали, и ноги вытянуть. Нормально. Куртку свернул под спину. Нормально. Только есть ужасно хотелось. Перед въездом в Москву Салим пересчитал деньги, отложил на дорогу в Елец, и решил не завтракать, а лучше купить Стасу игрушку – не идти же в больницу с пустыми руками. Потом он проверил остатки на обеих мобилках и позвонил Фомину. Голос у Фомина был такой, словно он только что проснулся.
– Да, слушаю!
– Дядь Веля, это я, Салим!
– А, Санек, привет! Ну, как у тебя дела?
Санек доложился: отца не нашел, в Москву вернулся, собирается навестить брата – и домой, в Елец, пока баба Вера ничего не заметила. О предстоящей встрече с таинственной Евой, изучающей Библию по телефону, Салим, разумеется, даже не заикнулся.
– Тут, Алексан-дер, такая закавыка вышла… – Фомин, видимо, окончательно проснулся и говорил уже бодро, как всегда. – Бабушка твоя вчера к Стасу пошла, да ее не пустили. Не пустили, ну она и это… Уехала домой, так-быть…
– Упс…
– Вот те и упс! Но ничего, я сказал, что ты со мной, в Москве. Так что обошлось. Она даже и рада, что я тебя одного не отпустил, а то мало ли чего.
– И что теперь?
– А что теперь, теперь всё тип-топ. Ты ей тока это… О Владимире-то не говори.
– О каком Владимире? – растерялся Салим.
– В который ты ездил.
– Так я в Рыбинск ездил.
– Ну, значит, про Рыбинск не говори.
– Не скажу. А что сказать?
– Что со мной был. Она когда мне позвонила, я так и заявил, мол, со мной, тут, в гостинице, спит на соседней койке.
– Спасибо.
– Да ничего. Ты ей позвони.
– Как же я ей позвоню, у нее ж мобилы нет!
– От чудак, она ж уже дома, в Ельце. На домашний и позвони. Хоть и дорого, но ты на минутку, чисто успокоить.
– Дома… Точно. А чего она мне сама тогда не позвонила? Из дома?
– Не знаю.
– Ладно, ну ее. Я как Стаса проведаю, позвоню.
– А чо его проведывать, тебя к нему все одно не пустят.
– Пустят.
– Это с каких тараканов?
С каких тараканов – Салим не знал. Он пообещал Фомину не пропадать и перезвонить попозже и стал натягивать куртку – автобус приехал. «Не выспался конкретно!» – подумал он, заметив, что куртка натянулась наизнанку.
Ева выдрыхлась, выпила шоколаду с гренкой, слегка цапнулась с Инной по поводу нежелания идти к репетитору, поднялась в библиотеку и позвонила Салиму.
– Ну что, планы не изменились, встречаемся?
– Ага. Только я еще у брата не был.
– Ну это ясно. Как от него выйдешь – звони.
– Ага. Только это… меня к нему могут и не пустить. – И Салим рассказал, что их бабушку вчера к внуку не пустили.
– Ничего себе! – возмутилась Ева. – К больному малышу не пустить ближайших родственников! Вопиюще!
После их ночных разговоров Ева представляла себе Стасика, словно была знакома с ним с самого его рожденья.
– А в какой он клинике?
Салим назвал.
– Я там была, ходила к подруге года два назад. Значит, действуй так…
Аттракцион под названием «МиГ-29» начался с подробного инструктажа и измерения давления. Для «Яка» такого вчера не требовалось. Вчера Максу тоже, конечно, маленько объяснили, что нельзя ставить ноги на педали, касаться тросов, которые тянутся к педалям вдоль пола, и что надо нажимать на кнопку на рукоятке слева, чтобы ответить пилоту, и тэдэ. Но объяснили так, между прочим, будничным усталым тоном, уже после того, как они с инструктором лихо запрыгнули на крыло, с которого – по кабинам.
С «МиГом» шняга была другая: подобрали специальный комбинезон, примерили кислородную маску… Круто!..Ого, тут даже катапульта есть!
– А ты думал! – фыркнул Стеллз.
Крыло оказалось расположенным высоко, на такое не запрыгнешь. Долговязому Максу пришлось пригнуться, чтобы пройти под ним. Но прошел! А низенький механик – не из вчерашних, другой, вообще прошел только так.
– Надо же, а по телевизору когда смотришь, не скажешь, что так высоко! – Макс уважительно погладил пузико крыла ладонью.
– А ты думал! – повторил Стеллз.
В кабины поднимались по приставным металлическим лесенкам типа стремянок. Пять высоких ступенек, Макс непроизвольно их считал, пока поднимался: раз, два, триче…
– А это… ну…
– Все будет о’кей. У меня уже сто лет приступов не было.
Стеллз ничего не ответил, отошел. Макс механически было продолжил считать ступеньки в небо, но сбился.
В кислородной маске он стал немного похож на Энакина Скайуокера, когда тот уже стал Дартом Вейдером. Только у Дарта маска была черная, а у Макса – белая, и глаза видны.
С подсказки Евы Салиму удалось повидать брата. Встреча получилась нелепой. В присутствии слегка подкупленной дежурной медсестры и в отсутствии врачей по случаю воскресного дня Салим протягивал Стасу малинового зверя неопределенного пола и возраста, в клетчатых штанах, и спрашивал:
– Ну как ты тут?
Стас не отвечал, и зверя не брал, и на зверя даже не смотрел, и на брата тоже. Смотрел вбок.
– Ну как ты тут, поправляешься?
«Надо было бананов ему купить, а не зверя!» – думал Салим. Они стояли в коридоре, возле выхода к лифтам.
