Тайна была раскрыта, охрана консулов усилена, и 1 января 65 года ничего не произошло.[166] Сенатское дознание, которое могло бы выявить имена основных виновников, было приостановлено, поскольку один из трибунов воспользовался правом интерцессии. Сенат избавился от Пизона, направив его в Ближнюю Испанию, где тот был убит, несомненно, группой верных Помпею «коммандос».[167] Ситтию тогда попасть в Африку не удалось, и от плана окончательно отказались. Цезарь, хотя и поддерживал Красса, не разделял в полной мере ни его иллюзий, ни его жажды мести, которая заставила бы его погубить своего родственника Л. Аврелия Котту. Цезарь добился отсрочки исполнения задуманного до февраля, чтобы одновременно поднять восстание в Испании и в Цизальпинской Галлии в районе озера Комо. Гибель Пизона послужила ему предлогом для того, чтобы вообще не приступать к активным действиям, и Цезарь отказался от дальнейшей поддержки Красса в борьбе против сената и Помпея. Его отступничество ободрило нобилитет и принесло успокоение в Город, сам же он стал готовиться к тому, чтобы снова взяться за планы Красса, но уже ради себя самого.
Цезарь в полной мере сохранял свою популярность среди народных масс, пораженных пышностью Мегалезий[172] в апреле 65 года, а затем и Римских игр, которые курульный эдил обязался организовать в сентябре этого же года. Устроив их в складчину со своим коллегой по должности М. Кальпурнием Бибулом[173], плоды успеха Цезарь пожинал единолично[174]. Он дополнил Римские игры боями гладиаторов, в ходе которых выступило 320 пар, хотя ему пришлось подчиниться наложенным ограничениям. Цезарь одел гладиаторов в серебряные доспехи. Кроме того, немалую часть своего состояния он пожертвовал на ремонт Аппиевой дороги. Наконец, в нарушение всех запретов, он восстановил на Капитолии трофеи Мария,[175] и, несмотря на возмущенные протесты Катула, это сошло ему с рук. Благодаря такой дерзости и своему умению обставлять все с великолепием он превратился в неоспоримого кумира плебса.
Не имея права выставить свою кандидатуру на выборах высших магистратов ранее, чем через два года, Цезарь вполне мог совершать разные маневры ради того, чтобы тормозить продвижение своих возможных конкурентов, усиливать развал республиканского государства и обеспечивать продвижение своих собственных пешек.
Цезарь пробудил воспоминания о сулланских проскрипциях, предъявив весной 64 года судебной коллегии по делам об убийствах (quaestio de sicariis) список наиболее скомпрометировавших себя сулланских убийц. Несколько раз он был назначен iudex quaestionis[176] и сумел добиться осуждения двух убийц. С одной стороны, он таким образом потакал настроениям народа, с другой стороны, походя и вроде бы ненароком компрометировал кандидатуру Л. Сергия Катилины, замешанного в одном из дел об убийстве,[177] совершенном по приказу Суллы. Таким образом на глазах у всех Цезарь набирал силу, карая и убирая со своего пути того, кто мешал.
На выборах консулов 63 года в противовес кандидатуре Цицерона, который в своем «Наставлении о соискании консульства» (De petitione consulatus) простодушно выражал надежды на объединение всех со всеми — муниципиев и любознательного юношества, всадников и простонародье, приверженцев сената и почитателей Помпея, Цезарь и Красс выдвинули Л. Катилину и Г. Антония Гибриду, такого же раскаявшегося сулланца, как и первый, к тому же крупно задолжавшего Крассу. Цицерон восстал против обоих кандидатов, которых поддерживал один из трибунов, Кв. Муций Орестин,[178] и это резкое выступление обеспечило ему 29 июля избрание подавляющим большинством голосов в 35 трибах.[179] Цезарь провел удачный маневр. Цицерон сбросил маску популяра, а став консулом и столкнувшись лицом к лицу со «снедаемым желчностью и жаждущим мести» Катилиной, был бы обречен на бездействие.
Цезарь поставил ему первую подножку, подсказав трибуну П. Сервилию Руллу[180] 40 статей законопроекта, опубликованного 10 декабря 64 года. Позднее Цезарь вновь обратится к этому законопроекту для того, чтобы воплотить в жизнь его основные пункты. Речь шла о разделе государственного земельного фонда (ager publicus) — участки этой земли предлагалось раздать всем бедным гражданам для образования колоний. Цель была в том, чтобы лишить сенаторов их владений, отнять у всадников возможность брать на откуп подати с этих земель, разрушить политическую власть сената, передав ее децемвирам. Цезарь хотел распространить миф о разделе земли для того, чтобы привлечь на свою сторону народ. Он спровоцировал реакцию Цицерона, который в речи «Об аграрном законе» («De lege agraria») обнаружил перед всеми многие свои недостатки: служа интересам оптиматов, он явно измельчал и лишился уважения значительной части своих избирателей.
Другим, уже не спровоцированным Цезарем, промахом был судебный процесс консуляра Г. Кальпурния Пизона[181], по возвращении из Нарбонской Галлии обвиненного во взяточничестве и злоупотреблении властью. Обвинение выдвинул Цезарь, а Цицерон выступил в роли защитника и в результате потерял симпатии романизированной провинции. Тогда Цезарь решил, что теперь он уже достаточно силен, чтобы попытаться нанести серьезный удар.
Будучи с 73 года членом коллегии жрецов-понтификов[182], в которой он сменил своего родственника Г. Аврелия Котту, консула 75 года, Цезарь пожелал стать верховным понтификом вместо только что умершего Кв. Цецилия Метелла Пия, занимавшего эту жреческую должность с 81 года[183]. Однако сулланское законодательство предусматривало выборы посредством кооптации, а при таких условиях, учитывая состав коллегии понтификов, Цезарь не имел никаких шансов. Один из трибунов, Т. Лабиен[184], внес закон, возвращавший право назначения великого понтифика народу: для голосования было достаточно созвать только 17 триб, предварительно отобранных по жребию. Тогда Цезарь выставил свою кандидатуру против П. Сервилия Ватии Исаврика и принцепса сената[185] Катула. Эти выборы обошлись недешево: пришлось покупать голоса всех 35 триб, поскольку никто не знал, которым из них выпадет жребий голосовать. Как правило, должность великого понтифика венчала долгую карьеру, а Цезарь еще не поднялся выше курульного эдилитета. Деньги и популярность сотворили чудо: Цезарь с легкостью победил на выборах 6 марта, набрав в трибах своих соперников больше голосов, чем оба они во всех трибах вместе взятых. Должно быть, его мать и весь семейный клан хорошо «обработали» избирателей, но при этом Цезарь все же многое поставил на карту в своей судьбе. «Сегодня, мать, ты увидишь своего сына либо верховным жрецом, либо изгнанником», — будто бы сказал он Аврелии[186]. Блестящие результаты выборов,
