Теперь снасти Феденьку…
Предупредить о своем провале Вилли…
Как это осуществить?
Что потом?
Передать последнее «прощайте» в Центр…
Сделать это сейчас? Но что?то остановило ее, что-то такое, что не оформилось в четкую мысль, а потому и не толкнуло на конкретное действие…
Снова и снова приходило на ум беспомощное напоминание: у нее нет никакого оружия… Она старалась не думать об этом, но мысль возвращалась, потому что оружие — кардинальное средство, чтобы сразу оборвать все концы…
И еще: надо уничтожить рацию…
А может?..
Не лучше ли ей самой инсценировать собственный арест? В глазах врагов, разумеется. Заставить их думать, что она захвачена внезапно, как они, очевидно, и планируют? Но как их убедить? Они могут поверить в свой успех, если схватят ее непосредственно за работой на передатчике. А шифр? Но она могла и не иметь шифра! Просто радистка, и больше ничего. Шифровки получала из тайника… Из какого? Придумать не трудно… Когда пользовалась тайником? Во время прогулки с ребенком. Почему никто ничего не замечал? Собака не подпускала близко…
Да, в ее положении будет лучше, если ее схватят на «горячем». Разумеется, она будет выглядеть совершенно ошеломленной таким печальным для нее финалом. Ее испуг будет воспринят как естественный.
Шансы есть… На что?
На игру, которая ввела бы врага в обман. Если она добьется своего — это уже победа…
Она все взвешивала спокойно, без отчаянья. Почему? Не потому ли, что не раз размышляла, как она поведет себя в случае провала? Возможно. Иначе ей трудно было бы объяснить себе свое удивительное состояние.
Она словно раздвоилась, словно сама за собой придирчиво наблюдала со стороны. Как бы сама для себя превратилась в постороннюю особу.
На прогулку она вышла за час до назначенного Майеру времени. Желательно, чтобы наблюдатели свыклись с ее присутствием на улице. Дважды она оставляла коляску под охраной Вита — заходила в аптеку и парикмахерскую. Зачем? Чтобы в решающий момент ее возвращение домой без коляски не насторожило преследователей.
Ее присутствие на улице — сигнал опасности. И весь ее замысел, его успешное осуществление зависели от сообразительности Вилли. Остановит ли он машину? Поймет ли, что произошел провал? Не бросит ли на произвол судьбы Федю? Ее пронизывал ледяной холод от одной лишь мысли, что Феденька попадет в застенок гестаповских убийц. Все, что могла, сделала. Дальнейшее зависело от ума и быстроты действий Майера. О старике из овощного магазина она не думала: не знала его как человека. Видела всего лишь раз, когда приходила к нему за рацией.
Но хватит об этом!
Машина Майера остановилась.
Ну, Вилли, действуй! Твоя очередь… Она стремительно повернулась и направилась к дому.
Делая вид, что не замечает подозрительных взглядов Барбары, поднялась на третий этаж, где прятала рацию. Услышав шорох за дверью, застучала ключом рации, посылая в эфир шифровку, которую передала две недели назад. Шифровка о Хейнише. Только сейчас она пропустила строку: «Источник Ника». Пропуск этой обязательной строки — сигнал беды… Повторная передача принятой в Центре шифровки — сигнал ее провала. Теперь в Москве будут знать…
Двери распахнулись.
Кристина вскрикнула. Вскочила. Ей заломили руки. Худосочный, веснушчатый немец бесцеремонно снял с нее наушники, сел к рации и переключил на прием.
В этот момент в комнату вошел чудовищно иссохший, похожий на мертвеца человек. При его появлении все вытянулись. Одна Кристина осталась сидеть на диване, на который толкнули ее. Живой труп скользнул по ней взглядом.
— Хорошо, — сказал он удовлетворительно, — Ответ был?
— Жду, господин старший криминальный советник, — отозвался остроносый радист.
— Подождем вместе.
Патциг молча Ъел на диван рядом с Кристиной и застыл. Через минуту передатчик заработал. Радист поспешно записывал сообщение. Кристина знала эту шифровку на память: «Студентке. Принято. Проф.». Короткое «проф.» означало, что ее поняли.
— Хитро придумано, — отметил живой труп. — Такое алиби! Крайне преступный замысел! Господа, обратите внимание, все соседи в один голос будут утверждать, что во время работы передатчика наша милая дама прогуливалась на свежем воздухе. Представляете? Кстати, где ее ребенок сейчас?
— Еще на улице.
— Немедленно заберите.
— Слушаюсь!
— Там здоровенный пес, — подсказал кто?то из громил.
— А, — небрежно махнул рукой здоровяк, собравшийся идти за ребенком. — Ну что может собака против «вальтера»?
И он исчез за дверями, чтобы через несколько минут вернуться обеспокоенным.
— Господин зондерфюрер, ребенка нет! — доложил он.
— Как это нет?
— Коляска пуста.
— А пес?
— Тоже пропал!
— Интересно…
Патциг с подозрением уставился на Кристину.
— Что вы скажете об этом?
Слезы оросили лицо женщины.
— Ясно, — хмыкнул советник. — Позовите эту… как ее?
— Служанку Барбару?
— Да, ее…
— Одну минуту!
Вошла Барбара и сразу бросила победный взгляд на заплаканную хозяйку.
— Куда пропал ребенок? — спросил советник.
— Как пропал? — округлила она глаза.
— На улице нашли пустую коляску. Ни младенца, ни пса!
— Не знаю, господин…
— Не знаете… Кто мог взять дитя?
— Никто! — горячо заверила Барбара, — Пес даже меня не подпускал…
— А фрау Шеер?
— Уехала навестить подругу. Вернется вечером.
— Кто еще?
Барбара наморщила лоб.
— Есть еще один…
— Кто?
— Но он же на службе!
— Я спрашиваю: кто?
— Гауптштурмфюрер Майер. Такой длинный и рыжий…
— Еще кто?
— Представления не имею!
