являются для других людей показателем того, что такое христианство.
Любой христианин, где бы он ни был, остается христианином, и за ним очень внимательно наблюдают. И если он делает какую-то ошибку, какой-то грех, то судится совсем по-другим меркам, чем совершивший этот грех мирской человек. С него спрашивают как с христианина, и об этом нужно всегда помнить. Поэтому, с одной стороны, будет фарисейством считать себя образцом праведности: «Вот, смотрите на меня, какой я». Проще надо быть. А с другой стороны, нужно крайне бояться соблазнить своим поведением ближних – нецерковных людей, интересующихся, стремящихся к Церкви.
Поэтому всегда нужно искать Божию волю: насколько есть Божия воля общаться с тем или иным человеком, поехать к кому-то в гости. Все вы, конечно, свободны, но да не будет ваша свобода претыканием в Божием деле; как говорит апостол:
Кстати, один из необходимых вопросов к духовнику – это вопрос о том, что допустимо в жизни мирской, а что недопустимо; с кем общаться, а с кем не общаться, в каком деле принимать участие и насколько, а в каком – не принимать. Это каждый должен обсудить со своим духовным отцом.
– Бывает, конечно, и такое, но у людей, нетвердых в вере. Все-таки когда христианин живет Евангелием, живет Христом, постепенно его христианство, его вера становится главным содержанием его жизни. Об этом повествует Евангелие, которое говорит, что вначале царство Божие бывает как маленькое горчичное зерно, которое меньше всех семян, но когда из него вырастает растение, оно становится великим деревом, в ветвях которого селятся небесные птицы (Мф. 4, 31-32).
И у большинства из нас вера, наверное, чуть побольше горчичного зерна, но поменьше, чем великое дерево. Постепенно вырастает наша вера, меняемся мы, и насколько мы христиане, настолько вся наша жизнь начинает освящаться, начинают приобретаться понятия евангельские, христианские.
Вместе с этим приходит осознание того, что допустимо, а что нет, что позволительно, а что нет. За то, что вчера считалось позволительным и в чем мы не видели греха, сегодня нас уже, начинает обличать совесть. А в чем-то – наоборот. Например, мы вчера заблуждались, считали, что в Великий пост нужно есть раз в день, соблюдать сухоедение. По прошествии некоторого времени мы видим, что сейчас уже другие времена и здоровье у нас другое и что мы не погрешим, если будем поститься Великим постом даже с постным маслом, но хотя бы не вкушая скоромных продуктов. Так меняются наши взгляды.
Христианин должен везде быть христианином. А когда христианин в храме один, на улице другой, а еще где-то третий, то это свидетельствует о слабости веры, о том, что христианин этот еще не совершенный.
Если в общине разногласия?
– К счастью, в нашей общине пока не было разногласий. Поэтому у меня нет опыта объединения ссорящихся духовных чад. Слава Богу, у нас все едино. Может быть, пока, может быть еще впереди какие-то испытания, но пока все – слава Богу. Были люди, которые уходили, которым что-то не нравилось, которые считали, что другая община лучше или другой пастырь лучше. Или, может быть, они перерастали своего пастыря и потому уходили в другой храм. Это не возбраняется, это их право. К сожалению, некоторые из них не очень хорошо отзывались о той общине, в которой были, но это опять-таки их право.
Что делать, если начнутся такие разногласия? Наверное, надо очень терпеливо, кротко отнестись к таким проявлениям нетерпимости со стороны некоторых людей. И наверное, сначала пастыри должны договориться между собой. Тогда и среди духовных чад наступит мир. Но опыта такого умиротворения людей у меня нет; не миротворец я пока.
– Здесь нужно прежде всего решить, он ли прав, ему ли что-то открылось, или, наоборот, он не прав и, говоря молодежным языком, как-то «заехал». Действительно бывает, что человек перерастает общину, в которой оказался. Как это бывает? Человек пришел к вере, стал ходить в конкретный храм, там у него был духовный отец. Потом он стал замечать, что в этом храме несколько суетно, что не всегда есть возможность попасть к батюшке.
Достаточно часто приходят люди, которые говорят, что их духовный отец – очень известный пастырь, но к нему всегда столько людей, что надо ждать несколько недель, чтобы спросить, что делать, как быть. А человек имеет достаточно серьезные, глубокие духовные потребности, и в общем-то, думаю, ему не возбраняется искать другого пастыря, другую общину, где ему смогут уделить больше внимания, где, скажем, в большей степени монашеское направление. Думаю, что это вполне естественно. Но, кстати, достаточно часто бывает, что в такой ситуации, когда по несколько недель приходится стоять в очереди к своему пастырю, человек оказывается потому, что не слушается. И пастырь сам уклоняется от него и творит свое пастырское дело с воздыханием, как говорит апостол (Евр. 13, 17). Поэтому если человек погрешает нерадением, непослушанием, то нужно указать ему на эти ошибки – может быть, он их исправит. Хотя по опыту я знаю, что нерадивых людей очень трудно исправлять, да и вряд ли возможно исправить вообще, если они сами этого не хотят.
Человек сам должен понять свое нерадение, свою теплохладность. Вообще теплохладность – хуже всего. Не холоден, не горяч, но тепл;
Поэтому человек, который оказался в изоляции в какой-то общине, должен решить для себя вопрос: он ли что-то понял, чего не понимают другие, или куда-то уклонился. Чаще всего происходит последнее. Не возбраняется обратиться на сторону за разрешением этого вопроса. Если не удастся найти взаимопонимания с пастырем или с другими членами общины, которые, может быть, могут что-то объяснить, то можно пойти к другому пастырю, поехать в монастырь, объяснить ситуацию, но рассказывать о том, что произошло, нужно как можно более подробно. И когда все прояснится, либо остаться в этой общине и попытаться преодолеть себя, либо поискать другую общину.
Бывают такие случаи, когда человек сам виноват в том, что попал в такую изоляцию, причем он это сознает, но сделать ничего не может. В некоторых случаях я даю совет перейти в другой храм – по немощи, потому что человеку тяжело в этом храме, его не устраивают тот настрой, те порядки, те
