— А зам боссозама?
— ОРЗ, как и у тебя.
— Не контора, а инвалидный дом! — буркнул Егор. — Ну ладно, пока.
— Пока, Гоша, — Кира положила трубку прежде, чем из нее успел вырваться возмущенный вопль собеседника, и принялась снова перепечатывать документы, щуря глаза и раздраженно думая, что не мешало бы посетить окулиста — в последнее время ее зрение немного ухудшилось, и иногда буквы и вовсе расплывались и ей приходилось чуть ли не утыкаться носом в документы. Но через пятнадцать минут зазвонил ее сотовый, и документы опять были забыты.
— Солнышко, привет! — сказал в трубке печальный голос Сергея. — Слушай, так получается, что я сегодня не смогу за тобой заехать.
— Почему?
— Да тут, короче, кой-какие дела нарисовались… Халтура одна, короче. Так что…
— Так что я, короче, должна остаться одна в такой чудный майский вечер! — перебила его Кира. — И уже второй раз за эту неделю?! Сережа, мне это не нравится — я тебя брошу!
— Кира! — печаль в голосе Мельникова сменилась испугом, смешанным с черной меланхолией. — Ты ведь… Просто мы ведь тогда сможем на выходных в Ялту прокатиться, вот почему я и… Нет, но если ты так ставишь вопрос, то я все отменю и…
— Не надо ничего отменять! Господи, ты что — шуток не понимаешь? Должна же я как-то отреагировать на испорченный вечер!
— Почему испорченный? — облегченно отозвался Сергей. — Если останется время, я заеду к вам домой… а если, все же, нет, то завтра на танцах железно встречаемся. Завтра ведь латина?
— Да. А еще завтра у Ромки день рождения и он выставляется.
— У-у, так тем более!.. Кир, не сомневайся, я сумею загладить свою вину… Ну, я все-таки постараюсь найти сегодня время и заехать. Все, пока, солнышко! Целую!
— Чмок-чмок! — басом сказала Кира, отключила телефон и раздраженно бросила его на стол. Опять пододвинула к себе документы и хмуро уставилась на монитор. Чудесный вечер, как любила литературно выражаться Минина, накрылся медной уткой. И Егор, как назло, до сих пор не выздоровел! А Вика — ну, конечно же, Вика встречается со Стасом. И Стас, соответственно, с ней. К тому же, наверняка в их с Кирой квартире, как они это делают в последнее время. Конечно, Кира обычно все равно укатывает с Сергеем гулять или к нему домой, так зачем брату с подружкой ютиться в однокомнатной Викиной хижинке? Хотя, Кира подозревала, что Стас перенес место свиданий не только для удобства, но и для того, чтобы она пореже сидела в квартире.
И не выискивала на стенах тени, существующие только в ее воображении.
Но ведь она больше их не видела, не так ли?
Но ведь она и свечей больше не зажигала, не так ли?
И по-прежнему рано отправляется спать, если находится дома, словно квартира сговорилась с заботливым братом и специально навевает на нее сон.
— Кира!
Она обреченно вздохнула и подняла голову.
— Что ты делаешь?
— Да ничего, Иван Анатольевич. А что?
— А что! Ты должна что-то делать, не так ли?!
— Я имела в виду, что я работаю и не занимаюсь ничем предосудительным! — обиженно сказала Кира, поспешно хватая документы со стола. — Египетские рабы не могли бы похвастаться таким усердием! Я практически все уже сделала! А если ты о том, что у вас не существует секретарской должности и вместо нее я занимаю должность маркетолога, в которой ничего не понимаю, так не моя тут вина!
— Ты все сказала? — поинтересовался Иван Анатольевич. Кира развела руками, уронив при этом часть документов под стол и, наклонившись за ними, приглушенно сказала из-под столешницы.
— Дядя Ваня, ты задал мне слишком глубокий философский вопрос, и мне надо подумать пару дней, прежде чем ответить на него.
— Если ты моя племянница, то это вовсе не значит, что я не могу лишить тебя премии, — заметил Иван Анатольевич. Кира вынырнула из-под стола, положила документы и по-школьному сложила руки — одну поверх другой.
— Все, я мила, нема и послушна.
— Возьми вот это, — дядя протянул ей файл с бумагами, — съезди к Денису Олеговичу и отдай ему, только смотри, чтоб он не надышал на тебя своими вирусами. Хватает и его с Михеевым… А после этого сделай так, чтобы я тебя сегодня не видел!
— А-а, и ты вычтешь эти два часа из моего…
— Кира, когда отпускают, надо не возмущаться, а выкатываться как можно быстрее!
— Да, босс. Конечно, босс.
— В гости бы зашла, — вдруг сказал Иван Анатольевич совсем другим голосом. — Тетка переживает за вас со Стасом. Того, что я рассказываю, ей мало… Хм-м, ну ладно, все, — он развернулся и ушел в свой кабинет. Кира, прищурившись, посмотрела ему вслед.
— Тетка, тетка… — пробормотала она. — И чего ж она переживает…
Контору Кира покинула без всякого сожаления. На улице было очень тепло, все вокруг было одето зеленью и цветами, и сильный запах сирени соперничал с запахом выхлопных газов. По дороге к остановке она сорвала три пышных ветки темно-фиолетовой махровой сирени — такой душистой, что и пока она ехала в топике, и пока шла к дому зам-зама, ей казалось, что сиреневый аромат окутывает ее плотно, как силовое поле, не пропуская внутрь скверных запахов улицы.
— О! — удивился Денис Олегович в дверном проеме, принимая сирень вместе с документами. — Мне? Спасибо. Здорово на улице, а?
— Не знаю, — деловито сказала Кира, — я на работе.
Неторопливо шла она к остановке. Да и куда, собственно, торопиться? Рабочий день закончился, друзья заняты либо болезнями, либо друг другом, бойфренд, видите ли, халтурит, а ей что делать? Скорей бы уже лето, тогда таких вопросов возникать не будет. Если что, так домой за купальником — и на море! Чтоб купаться, ей компания не обязательна!
Проходя через дворы, она нарвала еще сирени — на этот раз белой. У этой запах был нежный, прозрачный, задумчивый. Дабы срезать дорогу и не пересекать чересчур оживленную спортивную площадку, Кира свернула на узкую тропинку между гаражами, и не пройдя и половины ее, замедлила шаг, пробормотав:
— До слез знакомый образ…
Прислонившись к одному из гаражей, прямо на траве сидела Влада в джинсовом костюме. Ее яркая майка задралась почти до груди, и между полами расстегнутой куртки был виден не слишком чистый живот. Волосы были встрепаны, глаза, как обычно, густо накрашены, а выражение лица было совершенно идиотским. Губы распухли и расплылись в бессмысленной улыбке. Рядом с Владой стоял дистрофичного вида паренек лет шестнадцати и тряс ее за левое плечо, плаксиво приговаривая:
— Где?! Где?! Где?!
Влада болталась из стороны в сторону безвольно, как кукла, то и дело гулко стукаясь затылком о железную стенку. Казалось, она совершенно не замечает того, что происходит.
— Все сама?! Все сама, сука?! Где?! Где?!
Влада, в очередной раз стукнувшись головой, разлепила губы и нецензурно ответила известной рифмой, после чего паренек как-то по-девчоночьи ахнул и вяло треснул ее по лицу. Влада снова приложилась затылком о гараж и засмеялась.
— Да забей, все равно она была беспонтовая!
— Да?! А что ж тебя так вставило?! Говорил же, дождись!
Кира остановилась совсем. Она бы не сделала этого ни в какой другой вечер, но сегодня остановилась, сама толком не зная, почему. Уж точно не из жалости к Владе, которая, судя по ее виду, далеко и надолго отъехала. Может, подумалось о женщине, которая сегодня будет одна смеяться в своей квартире, и никто не поведет ее сегодня на улицу? Эта тропинка между гаражами — место далеко не глухое. Заметут дуру — и неизвестно, когда она вернется домой.
— Сидишь?! — громко спросила она. Паренек отпустил Владу и уставился на Киру — раздраженно, но без особого удивления. Влада приоткрыла глаза и медленно поднялась, цепляясь за стенку гаража вывернутыми руками. Это далось ей нелегко, и Кира, оценив ее усилие, почти не придала значения появившемуся на лице девчонки давным-давно знакомому выражению страха и ненависти.
— Что надо?! — процедила Влада сквозь зубы. — Че — жалостливая?! А ну вали, сука, отсюда!
— Я-то, может, и сука, ну а ты-то кто? — поинтересовалась Кира с материнским добродушием. После чего неторопливо переложила сирень из правой руки в левую и так же неторопливо отвесила Владе такую крепкую пощечину, что та опять стукнулась многострадальным затылком и шлепнулась на траву, где и завозилась, извергая из себя причудливую смесь мата и хихиканья.
— Так, я не понял! — сказал паренек и недвусмысленно, но как-то заторможено потянулся к Кириной сумке.
Кира и ему отвесила пощечину — на всякий случай. Тот не устоял на ногах и удивленно рухнул на спину с таким звуком, будто упал набитый тряпками и газетами мешок. Лежа на спине и глядя куда-то в безоблачную высь, паренек сипло и отрешенно сказал:
— Ну, все!
После чего перевернулся на живот и встал на четвереньки. Помотал головой, кое-как принял совершенно вертикальное положение и, прислонившись к соседнему гаражу, устало произнес в пространство:
— Че надо тебе?! Че надо?!
— У меня сегодня плохой вечер! — Кира ухватила хихикающую Владу за шиворот и поставила на ноги. Это оказалось легче легкого — девчонка весила не больше, чем узелок белья. — Хочу, чтоб еще у кого-нибудь был плохой вечер. Понял?
— Нет, — честно ответил оппонент, скользнул в щель между гаражами и пропал из вида.
— Ну, все, сейчас он Шмеля приведет, — пробормотала Влада, перестав хихикать. — Пусти меня, мне плохо…
— Сейчас еще хуже будет. Пошли!.. Да не туда — туда! — она пихнула Владу в нужную сторону, и та попыталась возмутиться.
— Слушай, чего ты толкаешься? Чего тебе надо от меня?! Ведьма! И твоя бабка… — Владу мотнуло в сторону, и она стукнулась плечом о гараж, после чего раскинула руки и попыталась его обнять.
