чести, по добру делу, по сватовству. А Феодул Змеуланович нанес чести великую поруху, стал браниться, кричать: «Знать-де его, прощелыгу, не знаю, ведать не ведаю и на глаза не пущу. Скоро на ваше царство войной пойду, всю Русь повоюю, а русских богатырей в полон возьму». И послал мне навстречу войско. Напало на меня войско, а ведь известное дело: кто меч первый поднял – от меча и погибнет. И побил, повоевал я Змеуланову рать, а он вслед другую послал. И ты сам ведаешь, что с ней сталось. Вот и надумал я сказать ему: «Совсем напрасно ты, Феодул Змеуланович, на свою силу понадеялся! Хвастал, что Русь повоюешь, богатырей русских полонишь. А вышло не по-твоему. Так не лучше ли нам замириться подобру- поздорову? Отдай своей волей дочь за меня, а не то силой возьму». Поедем со мной, Еруслан Лазаревич, мой названый брат, к стольному городу Феодула Змеулановича. Коль станем свадьбу играть, так на свадьбе попируешь. Снарядились богатыри и поехали. Подъехали к городу на полпоприща [44], и затрубил Иван, русский богатырь, в боевой рог.
Прискакал вершник из пригородной заставы к королю:
– Иван, русский богатырь, всего на полпоприща от города стоит. А с ним приехал какой-то чужестранный богатырь.
Всполошился Феодул Змеуланович:
– Ох, беда какая! Он один две рати побил, а теперь, коли их двое, все наше королевство в разор разорят!
Потом мало-помалу опомнился, слез с теплой лежанки, корону надел, приосанился:
– Эй, слуги! Зовите скорее королеву, пойдем с хлебом-солью встречать, авось замиримся. – Послал своих князей да бояр: – Ступайте на заставу, ведите Ивана, русского богатыря, в город, а мы с королевой у ворот встретим.
С почестями да с хлебом-солью встретили названых братьев.
– Что между нами было, то прошло, пусть быльем порастет, – сказал король, – а мы с королевой радырадехоньки честь по чести гостей принять. Раздернули во дворце столы, и пошел пир горой. А в скором времени и свадьбу принялись играть. На свадебном пиру Еруслан Лазаревич улучил время и спросил невесту Ивана, русского богатыря:
– Прекрасная королевна, есть ли на свете кто красивее тебя?
Смутилась королевна от этих слов:
– Про меня идет слава, что я красивая, но вот, слышно, за тридевять земель, в тридесятом государстве живут три сестры, так младшая из трех сестер краше меня.
– А не слыхала ли ты, кто, кроме Ивана, русского богатыря, твоего супруга, сильнее меня?
– Про тебя и про твою силу и храбрость, Еруслан Лазаревич, тоже катится слава по всей земле. А вот слух идет, что в славном Индийском царстве стоит на заставе тридцать лет богатырь Ивашка Белая епанча [45], Сарацинская шапка. Говорят, он богатырь из богатырей, а который из вас двоих сильнее, про то сказать не могу, да и никто не может, покуда вы силами не померяетесь.
Поблагодарил он красавицу королевну, и на том их беседа окончилась. А когда свадебный пир отпировали, стал Еруслан Лазаревич прощаться со своим названым братом Иваном, русским богатырем, и его молодой женой. Они его уговаривают:
– Погостил бы еще хоть сколько-нибудь.
– Нет, спасибо! Я и так у вас загостился, мой Орош Вещий отдохнул, и пора путь продолжать. Оседлал коня, надел богатырские доспехи и поехал за тридевять земель, в тридесятое государство. Едет Еруслан день с утра до вечера, с красна солнышка до закату. И так много дней путь-дорога продолжалась.
Приехал в тридесятое государство, где жили красавицы-сестры. Коня привязал к точеному столбу, к золоченому кольцу, задал корму, а сам поднялся на резное крыльцо: стук-стук-стук!
Двери открыла девушка-покоевка, спрашивает:
– Кто ты есть таков? По какому делу пожаловал? Как про тебя сказывать?
– Скажи: приехал-де витязь из славного Картаусова королевства. А зовут меня Еруслан Лазаревич. Надо мне трех прекрасных сестер повидать. Убежала сенная девушка, и, не мешкая, вышли к нему три сестры, одна другой краше.
– Милости просим, добрый молодец. Пожалуйте в покои!
Перво-наперво усадили гостя за стол, наставили перед ним всяких кушаньев и напитков. Напоили, накормили.
Встал Еруслан Лазаревич из-за стола, учтиво трем девицам поклонился:
– За угощенье спасибо! Теперь сам вижу: не зря молва по всему белому свету катится, что никого нет краше вас да приветливее!
Сестры при этих словах глаза опустили, зарделись, зарумянились, потом взглянули друг на друга и ответили гостю:
– Спасибо на ласковом слове, любезный Еруслан Лазаревич! Но только напрасно считают нас первыми красавицами. Вот в Вахрамеевом царстве царевна, дочь царя Вахрамея, – та настоящая красавица. Всем Марфа Вахрамеевна взяла. И ростом, и дородством, и угожеством. Глаза у нее с поволокою, брови черные, соболиные, идет, как лебедушка плывет! Вот уж она из красавиц красавица.
– Про мудрость вашу тоже идет молва. И вот еще хочу спросить вас, прекрасные сестрицы, не слыхали ли вы, кто самый сильный богатырь на свете?
– Слухом земля полнится, – они отвечают. – Идет слава про Ивана, русского богатыря. Говорят о нем, что он самый сильный и храбрый.
– Ивана, русского богатыря, я и сам хорошо знаю. Он мне названый старший брат.
– И о твоей силе да храбрости, наш гость дорогой, – продолжали девицы, – молва докатилась до нас раньше, чем ты сам сюда пожаловал. Да вот еще много говорят о сильном богатыре Ивашке Белой епанче. Сарацинской шапке. Он стоит тридцать лет на заставе в славном Индийском царстве. Ну а видать нам его не приходилось.
Побеседовал с прекрасными сестрами Еруслан Лазаревич, поблагодарил их за хлеб, за соль и распрощался.
Выехал из города и призадумался: «Много времени я странствую и не знаю, что дома творится. Надо домой попадать, отца с матерно проведать. И заодно попрошу благословения жениться. После поеду в Вахрамеево царство да стану сватать Марфу Вахрамеевну». Поворотил Ороша Вещего и поехал в Картаусово королевство. Едет Еруслан Лазаревич и едет: день да ночь – сутки прочь. Как Орош Вещий отощает, тогда расседлает, разнуздает коня, покормит и сам отдохнет, а потом с новыми силами путь продолжает. И вот наконец стал к родным местам подъезжать. В нетерпенье коня понукает и скоро увидал вдали стольный город Картаусова королевства. Въехал на пригорок, смотрит и глазам не верит. Вокруг города чьих-то войск видимо-невидимо. Город со всех сторон войсками окружен. Конники скачут на борзых конях, а пешие к городским воротам подступают. «Что тут деется?» – подумал он. Только успел с холма спуститься, встретился ему Фрол-табунщик. Прочь от стольного города уезжает.
– Здравствуй, Фролушка!
Табунщик остановил коня, узнал Еруслана Лазаревича, поздоровался.
– Не знаешь ли ты, – спрашивает богатырь, – чья это рать-сила столь велика к нашему городу подступает?
– Ох, Еруслан Лазаревич! Поехал я из заповедных лугов в город на подворье к твоему родителю, князю Лазарю Лазаревичу, да чуть было в полон не угодил. Спасибо, конь выручил, ускакал я от неприятелей, и вот гоню прочь от города обратно в заповедные луга. Такая ли то беда-напасть приключилась. Подступил, вишь, к нашему стольному городу князь Данила Белый с несметными полками конного и пешего войска, а у нашего короля Картауса богатырей, кроме князя Лазаря Лазаревича, в городе нет никого. Кто куда разъехались. Заперлись король с боярами да горожане, за городскими стенами отсиживаются, ни в город, ни из города проезда нет, и грозится Данила Белый все королевство разорить.
Видит Еруслан Лазаревич: оборонять королевство некому. Да и войска у Данилы Белого нагнано тьматьмущая. Разгорелось сердце молодецкое, раззудилось плечо богатыркое: хлестнул он плетью Ороша Вещего и поскакал к городу.
